Поцелуй ангела (сборник) - Анна Эккель

Услышала, как старые часы тихо и гулко пробили четыре раза. Стало как-то зябко. Маша повернула голову и увидела на фоне окна силуэт женской фигуры. Сердце дрогнуло, она не могла ошибиться, – это была матушка. Она медленно, словно плывя по воздуху, приблизилась к кровати и, улыбнувшись, сказала:

– Машенька, доченька моя, не терзай себя. Ты все правильно сделала – теперь у меня появился внук, а у тебя верный и любящий сын. Запомни: он будет тебе радостью всей жизни и ни разу не огорчит.

Через месяц появилась подруга и торжественно вручила Маше увесистый конверт с документами. Она сдержала слово.

Теперь на свет появился Иваницкий Георгий Валентинович, а Маша стала матерью-одиночкой со всеми полагающимися льготами. Подруга все сделала по максимуму, а уходя, посмотрела на Егорушку и тихо сказала:

– Маш, будешь крестить малыша, возьми меня в крестные. Ладно?

Маша оторопела, ее подруга никогда не отличалась ни набожностью, ни сентиментальностью, поэтому, наверное, и достигла таких финансовых успехов, и вдруг такое заявление и глаза грустные.

– Да, непременно, если хочешь. Ты нам так помогла.

– Да ладно. Поехала я, а то на самолет опоздаю.

Через несколько месяцев Маша получила приглашение к нотариусу. Его контора располагалась в самом Центре города, в помпезном старинном здании. Терзаемая догадками, пришла в назначенное время. Ее провели в кабинет. Из-за стола поднялся мужчина и, поклонившись в приветствии, сказал:

– Располагайтесь, Мария Александровна.

Маша присела и вопросительно посмотрела на нотариуса, он открыл папку и начал зачитывать завещание. Оказывается, ее подруга погибла в тот же день в авиакатастрофе. Сейчас подошел срок для оглашения завещания.

Все большое наследство делилось на две равные части. Одна часть переводилась фонду, созданному ею при жизни, который помогал больным детям, вторую – наследовал Иваницкий Георгий Валентинович, а до его совершеннолетия распорядителем назначалась Иваницкая Мария Александровна.

Маша была обескуражена таким поворотом событий. Она не могла вымолвить ни слова. В душе – буря чувств.

– Но это не все, – предупредил нотариус. При этих словах открылась дверь, и в кабинет вошел молодой человек, в руках он держал до боли знакомую картину. Он осторожно положил ее на стол перед Машей и рядом конверт. Трясущимися руками она вскрыла его.

«Милая Машенька, прости меня за все. Я многое переосмыслила после твоего поступка. Если ты читаешь эти строки, значит, меня нет в живых. Я не знаю, сколько пройдет времени и какой будет моя смерть, но обещание свое передо мной ты должна исполнить и признать меня крестной матерью Егорки. Только теперь я буду опекать нашего мальчика с небес. Счастья вам и не забывай свою подругу».

СУПРАЙЗ

Пробуждение было тяжелым. Не хотелось не только вставать и идти куда-то, но даже просыпаться. Это что – день? Любимый цвет природы на данный момент был серо-черный. Хотя бы снежок припорошил, все-таки хоть как-то разбавил бы эту тоску, а впереди еще месяц ухода в «полярную» ночь. С каждым днем все темнее и темнее. Скоро смысла не будет раздвигать толстые шторы, так и будем жить при электрическом свете круглосуточно, и это до двадцать второго декабря. Потом день начнет прибавляться, сначала на «воробьиный скок» все больше и больше, и на душе будет светлее и весна ближе. Но это потом, а сейчас облетела последняя листва и все деревья стоят бесстыдно голыми. Дворники собрали жухлую массу в черные траурные мешки и вывезли неизвестно куда сжигать. Как все быстротечно. Вот листочек родился из почки, вырос, порадовался солнышку и дождю, пришла старость, смерть и кремация. Ух, ты! Невеселые мысли поздней осени. Брысь отсюда!

Ольга заставила себя сначала сесть в кровати, посидела, не открывая глаз, несколько минут. Потом встала. Решила пожалеть себя, не стала умываться, а сразу прошла на кухню и сделала себе очень крепкий кофе. Из турки перелила живительный напиток в дорогую чашечку из хрупкого фарфора, бросила в нее тонкий, прозрачный, с капелькой сока, кружочек лимончика. Ей не нравилась новая мода пить из грубых глиняных кружек с дурацкими рисунками и надписями. Они напрочь убивали прелесть самого напитка и утреннего обряда, что бы это ни было, кофе или чай. Чудесный аромат прогнал остаток дремы. Она подошла к окну и сразу же увидела свою подружку – ворону. Та сидела напротив на ветке дерева, которое росло совсем рядом. Ольга любила свою соседку, и та отвечала ей взаимностью.

Ворона увидала девушку в окне и приветливо каркнула, та в ответ помахала ей рукой.

– Привет, Каркуша, все никак не найдешь себе пару? Вон посмотри, другие уже детей на крыло поставили, а ты все «прынца на белом коне» ждешь.

Ольга так и не поняла, кому это она сказала – вороне или себе.

– Какое сегодня число-то? Во, точно, десятое ноября. Это же в прошлом День милиции был.

Вдруг в душе появилась теплая волна воспоминаний. Как она маленькой девочкой ждала этот день, вернее, вечер. По телевизору показывали праздничный концерт. Он был такой интересный, что по участию в нем звезд уступал только Новогоднему огоньку, денег не жалели.

От этих воспоминаний непонятно почему поднялось настроение. Нестерпимо захотелось срочно сделать кому-то добро, все равно кому, принести маленький кусочек радости. Ольга внимательно всмотрелась в пространство за окном.

– Ну и пейзажик! Ни одной «пипинички» (птички) не видно. Ой, что это я, а родная Каркуша? Точно, сейчас я буду тебя осчастливливать. Подожди, только оденусь.

Ольга вбежала в комнату, оделась, потом снова на кухню. Вытащила только вчера купленные куски сыра и колбасы. Взяла большой нож и накромсала их небольшими кубиками. Получилось два полиэтиленовых пакета. Один – розового цвета, с колбасой, другой – ярко-желтый, с дорогим сыром.

Вышла из подъезда. В маленьком палисаднике доживал старый куст сирени. Сейчас он был уныло-серого цвета.

Ольга посмотрела вверх и увидала свою ворону, та наклонилась и внимательно наблюдала за действиями своей подруги. Вдруг за домом раздалось призывное карканье. Ворона нехотя взмахнула крыльями и исчезла.

Через полчаса перед Ольгой стоял уже совсем другой куст. Она наколола кусочки на каждую веточку. Он, как дизайнерская новогодняя елка, весь был украшен разноцветными кубиками сыра и колбасы. Получилось деревце розово-желтой мечты. Девушка осталась довольна своей работой, оглядевшись по сторонам и не увидев подружки, пошла домой.

Но предвкушение чуда обнаружения «подарка» не давало Ольге заняться делами. Она взяла стул и села напротив окна ждать ворону. Вскоре та появилась. Сделав малый круг, села на свое любимое место и вдруг увидела что-то непонятное. Опустив голову, стала внимательно рассматривать. Потом, поняв, ЧТО это, она посмотрела на Ольгу, открыла клюв и вместо полноценного «Карр», четко сказала: «Как?»

«Светский раут» прошел великолепно, Каркуша и ее гости были в диком восторге.

На следующее утро на подоконнике в кухне Ольга обнаружила грязные следы вороньих лапок и оставленное золотое обручальное колечко как раз ее размера. Оно было новым, даже с бирочкой, вот только цифры на ней от влаги немного расплылись, потому что некоторое время лежало в гнезде и дожидалось своего часа.

ДУБЛЕТ

Ольга взвыла. Всякому терпению приходит конец. Целую неделю нет покоя ни днем, ни ночью. Она уже не могла выносить тот скулеж, который доносился через стенку от соседей.

Она знала эту историю. Прежний жилец, Вован, накопив капитальчик, «сделал ноги» – уехал в теплую страну на ПМЖ и купил себе «дачку» у самого Тихого океана. На прощание сказал Ольге:

– Типа, нажился во как, – и с этими словами провел ребром ладони по горлу, – на родине в вечной борьбе за выживание. Дед мой так жил, отец, но я прерву это мучительное существование с лозунгом «покой нам только снится».

Съехал. Правда, успел рассказать, кому продал квартирку, – молодой вдове олигарха. Та, действительно, очень любила своего покойного мужа и поэтому пребывала в глубочайшей депрессии и целыми днями выла и причитала, а то и пела высоким голоском:

– Миленький ты мой, возьми меня с собой…

От такого пения у Ольги мурашки по спине начинали ползать. Что она только не делала: и включала громко музыку, и долбила в стену, и орала, что вызовет милицию и психушку. Ничего не помогало.

– Ну все теперь. Пойду знакомиться с этой гадиной. Она сейчас у меня в самом деле поедет за своим муженьком «в далекую страну», – взревела Ольга и, схватив ключи, вылетела за дверь. Хотя квартиры соседствовали через стену и были зеркально похожи, но располагались они в разных подъездах элитного дома.

Поднявшись на одиннадцатый этаж, Ольга решительно нажала на звонок, потом еще и еще. Не открывали. Стала колотить ногами в дверь и орать на весь подъезд:

– Не уйду, пока не увижу эту рожу. Выходи, зараза!!! Она занесла кулак, чтобы посильнее ударить, как вдруг дверь стала тихонько открываться. Ольга что было сил, пнула и не рассчитала. Дверь сильно ударила женщину, стоящую в коридоре, и та упала. Ольга поняла, что переборщила, переступила порог и стала поднимать за плечи хозяйку квартиры. Крови не было. Они так и стояли на коленях друг против друга. Минуту, две. Вдруг Ольга закричала не своим голосом и отпрянула, женщина тоже вскрикнула и упала в обморок.