Макс Шрёдингер (СИ) - Конопляник Станислав

Аня словила мой взгляд, но только когда доела всю тарелку, отложив столовые приборы.

— Отец придёт сюда лично, я знаю его, — сообщила она.

— А почему Кассандра… Нет, ну дарёному коню в зубы не смотрят, но почему Кассандра не выстрелила? И куда она делась? Она умеет как ты исчезать? Ты её всегда видишь?

— Я её чувствую, — пояснила Аня. — Она телепортируется, манипулирует путешествием в верхних слоях астрала, так что считай, что мгновенно перемещает своё тело.

— Как тогда ты переместила нас в мою деревню?

— Это ты переместил нас. Я не рассчитала силы: лечение с порталом в этом мире отняло намного больше, чем я рассчитывала. Здесь сложнее восстанавливаться.

Она задумалась над моими словами, стала тихо рассказывать.

Я пока поставил чайник, заваривая чай.

— Мы с Кассандрой боролись за светлое будущее Грейленда — страны, у которой на данный момент мировое господство в Олдвинде. Когда мы только начинали бороться, Грейленд был большим, но не очень-то процветающим. Путь был кровав и тернист, но за мной шли люди, а она протаптывала для меня дорогу. Выкладывая её трупами неугодных. И мы поклялись, что если одна свернёт с этого пути, то вторая найдёт и убьёт её, и клятву эту напоминали друг-дружке. Она давала сил двигаться дальше.

— Она не исполнила клятву, — заметил я.

Я вспомнил трясущуюся руку с пистолетом, вспомнил её слегка дрожащий голос.

— Наверное ты сильно изменилась и потрясла её своим видом, Ань, — предположил я.

— Кассандру может потрясти только Кассандра. Я чего-то не понимаю, Макс, и меня это пугает. Как и то, что у неё было что-то, способное меня парализовать. Пусть и на время, но всё же. Какой-то напитанный чарами артефакт, явно дело рук моего отца. Знаешь, что это значит?

— Ничего это не значит. Я, конечно, немного не разбираюсь, но ты всегда побеждаешь, ты и сейчас победишь, — уверенно выдал я и Аня улыбнулась, но сжала кулаки. Я продолжил: — Ты почему-то нас похоронила.

— А вдруг там что-то случится и отец про нас забудет?

— А может просто сбежать? — предложил я.

— И всю жизнь прятаться, словно крысы? — покачала головой Аня. — Не забывай, он знает про тебя. А значит, чтобы найти тебя, он воспользуется твоими близкими. Холодное Сердце всегда так поступал. Он стал сильнее, нашёл на меня управу. Великая Адельгейда! Он всегда имел на меня управу!.. Мы обречены… Но мы так много ещё с тобой не сделали! — плеснула она руками и закрыла от меня лицо. — Я выгляжу слабым нытиком? — она посмотрела на меня одним глазом сквозь пальцы.

— Я тебя обожаю, ты такая… — заулыбался я. Если бы она не сидела с другой стороны стола, затискал бы. — Такая пусечка!

— Правда? — совсем по-детски произнесла она. — То есть ноющая и жалующаяся я… Нет, не так, я уже знаю ответ. Я такая, какая есть, а меняются ситуации.

— В точку. Так что, когда твой батя к нам заявится? Что мне делать?

— Тебе — ничего. Я найду на него управу, — шмыгнула она носом. — К тому же, теперь я ношу твоего ребёнка.

— Это немного не так работает, — сообщил я и Аня захлопала глазами. — Нет, бывает, конечно, что девушки беременнеют с одного раза, но это скорее исключение, чем правило.

— А я думала… И что, сколько нужно тогда раз?

— Никто не знает. Кузя с Танюхой беременнели больше полугода. Правда, Кузя рассказывал, что они больше аналом баловались.

— Что?

— Ну это когда… — мне почему-то неловко было объяснять.

— Ну давай, рассказывай. Это тоже секс? — оживилась она.

— Может тут тебе лучше порно посмотреть?

— А чего ты такой красный? Я нашла тему, на которую тебе неловко разговаривать? — с вызовом бросила она.

Мы с парнями разговаривали про некрофилию и всякие людоедства и я считал, что нет такой темы, на которую мне было бы неловко разговаривать.

— Это когда вместо вагины сексом занимаются в жопу.

Выражение лица Ани было удивлённое с нотками отвращения.

— И это разве приятно? У нас одна из пыток была…

— Не хочу знать! — перебил я её. — Контексты смешаются, не смогу анальным сексом заниматься!

— А ты хочешь? А это так же приятно? А почему Танюха с Кузей этим занимались вместо обычного?

Она была красной, как рак.

— Я даже не уверена, что хочу знать, откуда ты это всё знаешь.

— От старшего брата, у которого всегда можно было без стыда и смущения спросить что угодно и будешь уверен, что тебя не станут гнобить или высмеивать. Оральный секс? Пожалуйста, рассказал, указал литературу, в смысле в интернете что поискать. Ещё что — тоже.

— Столько всего…

— Есть много необычного. Ещё и в обычном миллион разных поз, — напомнил я. — Всякие там видюшки, игрушки… А так кому что нравится.

— А как понять, что нравится?

— Пробовать, — указал я на очевидное.

— Это ж так стыдно как-то: я попрошу, мы попробуем, а потом не понравится тебе или мне. И что? Будешь сидеть недовольный, а я… — она не стала договаривать. — Или я предложу тебе что-то, а ты вообще откажешься. Или в паре не имеют права отказываться? А если я не хочу ничего предлагать?!

— Всегда договариваются. Иногда об очень странном. Если хочешь, я тебе дам слова, по которым ты можешь погуглить то, что будет сложно развидеть потом. Давай сразу договоримся о кое-чём?

Она залилась краской и принялась ёрзать на стуле, теребя низ своей порванной майки.

— Давай, я готова.

— Говори мне всё, что захочешь, всегда. Не нужно что-то скрывать. Лучше пусть будет неловко, чем между нами начнёт расти стена из непонимания. Пусть это будут самые безумные вещи. У меня с фантазией туго, но ты можешь сама придумать. Хорошо?

Она коротко кивнула, перестав теребить майку, а после подняла майку и показала мне грудь.

— Гхм, спасибо, конечно, но зачем?

Мне очень захотелось её потрогать, аж руки зачесались.

— Ты такой классный, тебе нужно показывать грудь, — заявила она, улыбаясь.

— Я вот сижу и думаю, ты рассказываешь, что у тебя не было цели и смысла. Почему… — я не мог сформулировать мысль. — Можно же было пойти в отрыв другим способом: вечеринки, алкоголь, наркотики, там же и секс.

— Пустое самоистязание, Макс. Разница в том, что я не хочу получать. Вернее, конечно это приятно получать взамен. Но я хочу дарить. И дарить не секс, — она вновь засмущалась. — Он важен, ничего не подумай, но он лишь следствие. Я хочу дарить любовь, а её во мне рождается в бесконечном количестве. Как сила, что потоком устремляется внутрь тебя. Если её станет слишком много, тебя просто разорвёт. Любви много, я не знаю, как её проявить.

— Можешь посуду помыть, — предложил я.

— Это и будет проявление любви? — удивилась она.

— Самое что ни на есть реальное. Ты же чувствуешь мою любовь к тебе, когда кушаешь приготовленную мной еду.

— Да, — кивнула она, — я поняла.

— А мне можно на улицу? Я в магазин и обратно, нужно купить продуктов на завтра. У меня тут где-то была наличка.

Она посмотрела на меня немного с удивлением.

— Что такого? Ты говорила, никуда не высовываться без тебя.

«Ну ты и каблук», — услышал я голос Серёги и мысленно показал ему средний палец.

Аня закрыла глаза, словно вслушиваясь во что-то.

— Сходи, если быстро, — кивнула она и дала буську в щёчку, а я пощупал её за зад, от чего она развернулась и долго меня целовала, забыв, зачем встала. — Иди, пока я с тобой что-нибудь не сделала, — отстранилась она с пьяным взглядом. — Мне нужно думать, что делать с отцом, а когда ты рядом, думать не получается, — пожаловалась она.

Я надел босоножки, схватил с полки наличку и сбежал вниз. На улице уже темнело, солнце заходило за горизонт, небо быстро темнело. Шум машин казался уже отдалённым. Я первый раз за столько времени оказался хоть на какой-то относительной дистанции с Аней.

Медленно бредя по улице, я ощущал, как очищается моё сознание. Не до конца, лишь частично. Иногда через тепло огонька внутри меня прорывались мрачные образы искажённых болью лиц, крики, жуткая улыбка на лице Ани. Если это худшее, что нужно пережить, чтоб быть рядом с ней, с нежной и чувственной, смущающейся всего, искренней, наполненной любовью девушкой, то я даже думать не стану.