Дамам на все наплевать - Питер Чейни

Он встал, отложив в сторону свою трубку, чему я был несказанно рад, и отвел меня в соседнюю комнату.

Кто-то успел поставить на стол цветы. Около стола стоял служащий из мэрии, готовый начать церемонию. Рядом — двое полицейских в качестве свидетелей и Генриетта с Мэлони.

— Одну минутку, — вмешался я. — Боюсь, что мне придется прервать эту брачную церемонию, так как мне все это не нравится, не нравится даже сама идея этого.

Я обратился к представителю мэрии и сказал ему, что мне очень жаль, что его побеспокоили, вытащив из постели в такой час, но никакой свадьбы не будет. Он тут же удалился, а с ним и оба полицейских.

И тогда выступила Генриетта. Она спросила меня, кто я такой, чтобы приостанавливать чью бы то ни было свадьбу? У них есть разрешение Меттса, и они обязательно поженятся. По ее словам, я ее все время преследую, предъявляю ей ложные обвинения, и, если Мэлони настоящий мужчина, который может защитить ее от всяких посягательств, то она будет очень рада, если он примет соответствующие меры.

Да, ребята. Здорово разошлась Генриетта. Глаза блестят. Чудо, как хороша!

— Мне кажется, я в жизни никого так не ненавидела и не презирала, как вас, — крикнула она. — Я уже говорила вам, что считаю вас подлецом. И сейчас повторяю. Вы подлец!

Наконец она замолчала, потому что буквально задыхалась от ярости.

Тут выступил Мэлони.

— Послушайте, Кошен, будьте благоразумны. Вы не имеете права прерывать свадебную церемонию. Кто-то же должен позаботиться о Генриетте. Она и так в ужасном положении, а так как вы еще всячески ухудшаете его, преследуете ее… И позвольте мне вам сказать…

Я закрыл ему рот ладонью.

— А теперь заткнитесь вы оба и слушайте меня внимательно, — сказал я им обоим. — Ты тоже можешь послушать, Меттс. Генриетта, постарайтесь понять все, что я скажу, и запомните это хорошенько, потому что это Очень важно.

До какой степени вы меня ненавидите, это сейчас не имеет никакого значения. Я выполняю свою работу и делаю это по-своему. Может быть, Генриетта, когда все будет кончено, вы посмеетесь над собой, а пока что выслушайте меня и хорошенько запомните следующее. Ваш сегодняшний арест на гасиенде Алтмира был обыкновенной уловкой. Я сделал это нарочно, для того, чтобы расшевелить осиное гнездо. И если мой план удался, все будет в порядке. Я сделал все, чтобы Перейра и Фернандес поверили в этот спекталь, и предупредил их, что завтра я возьму их с собой в Нью-Йорк.

О'кей! Сейчас я возвращаюсь на гасиенду, но, прежде чем уеду, я хочу кое-что сказать вам, Генриетта, и вы хорошенько это запомните. Сегодня ночью, после того, как я вернусь, вы встретитесь с миссис Полеттой Бенито, женщиной, находившейся в любовной связи с вашим мужем. Между прочим, у этой женщины находятся подлинные облигации на двести тысяч долларов.

Теперь слушайте дальше. Я собираюсь предъявить обвинение в убийстве Грэнворта Эймса этой самой Полетте Бенито. И попытаюсь доказать это. Грэнворт Эймс мог быть убит одной из двух женщин, потому что только эти две женщины виделись с ним вечером 12 января. Одной из них были вы, другая — Полетта.

Я хочу вычеркнуть Генриетту Эймс из списка подозреваемых и сделаю это. Я собираюсь заявить, будто мы проверили и установили в Нью-Йорке, что Генриетта не могла убить Грэнворта Эймса потому, что уехала из Нью-Йорка на поезде, отошедшем от вокзала за пять минут до того, как ночной сторож на пристани Коттон Уорф увидел машину Эймса. И собираюсь заявить, что контролер билетов и проводник поезда опознали по фотографии Генриетту и подтверждают, что она выехала из Нью-Йорка именно этим поездом.

Все поняли, Генриетта? Вы вернулись в Хартфорд поездом, который отправился с нью-йоркского вокзала в 8.40. Поняли? Смотрите, не забудьте.

Она с любопытством взглянула на меня. Бедняжка страшно устала, и казалось, что она вот-вот расплачется.

— Хорошо, Лемми, — сказала она. — Я ничего толком не понимаю, но все запомню и постараюсь ничего не забыть.

— О'кей! — подвел я итог. — А теперь я сматываюсь… — Я повернулся к Меттсу и сказал ему: — Генриетта уже больше не находится под арестом, но я не хочу, чтобы она отсюда выходила. Пусть оба подождут меня здесь.

Когда я подошел к двери, я снова взглянул на Генриетту. Она улыбалась, глядя мне вслед.

— Когда я вернусь, милочка моя, я расскажу вам, почему я не дал вам выйти замуж.

Глава 13

КАНДИДАТЫ НА ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СТУЛ УБИТЫ ПРИ АРЕСТЕ

Пожалуй, я был чрезвычайно рад, что Генриетта не вышла замуж за Мэлони.

По дороге на гасиенду Алтмира я вдруг начал ни с того ни с сего философствовать . по поводу женщин. Я уже говорил вам, что ценю в женщинах многие качества, но среди них есть такие, которые не могут не вызывать беспокойство.

Женщина так и норовит что-нибудь натворить, набедокурить. Они как пиротехнические ракеты. Возьмите самую обыкновенную честную семейную женщину и примешайте к ней хотя бы небольшую дозу любви, и женщина сразу ошалевает. А когда женщина ошалевает, она непременно вовлекает в дикую авантюру какого-нибудь парня, просто так, для компании. Меня никогда не беспокоят поступки женщины, меня беспокоит то, на какие поступки она толкает мужчин.

Некоторые считают, что разница между мужчиной и женщиной столь незначительная, что о ней не стоит и говорить. Не верьте этим людям, они заблуждаются. Разница очень и очень большая. Мужчина в своих поступках руководствуется разумом, а женщина инстинктом, и в девяти случаях из десяти женский инстинкт зависит от того, в каком настроении она встала сегодня с постели.

По-моему, Генриетта согласилась выйти замуж за Мэлони только потому, что у нее были большие неприятности. Друзей никаких, а тут еще я как черт привязался к ней с разными обвинениями. Вот она и решила выйти замуж за Мэлони. Он хороший парень, возьмет на себя все заботы и будет играть роль амортизатора между ней и всем остальным презренным миром.

Ерунда, не так-то уж хорошо ей было бы с Мэлони. А почему? Помните, я рассказывал вам, что, когда я шуровал в спальне Генриетты, я увидел там целый полк башмачков, выстроившихся в ряд? Вот эти самые башмачки совершенно определенно свидетельствуют о том, что Генриетта — дама высшего класса, экстра! А Мэлони?

Хотя он и хороший парень, но все же он с Генриеттой не одного поля ягода. Он и близко-то к ней не стоял. А потом он думает, что действительно влюблен в Генриетту, а на самом деле он ее не любит. Если бы он по-настоящему любил ее, он не позволил бы мне так издеваться над ней. Он должен был бы предпринять какие-нибудь шаги.

Как же я буду рад, когда все это закончится. Вы сами понимаете, что за исключением пары часов сна в Юме я фактически держусь на ногах три дня и три ночи, а вы знаете, как я люблю поспать.

Когда я был примерно в полумиле от гасиенды, я свернул с дороги, поставил машину за кустами и пошел к дому. По дороге я наткнулся на мотоцикл, а в нескольких ярдах от него сидел полицейский.

Он сказал мне, что из гасиенды никто не выходил, кроме Фернандеса, который вывел из гаража машину и поставил ее перед главным входом. Он видел также, как Перейра и Фернандес погрузили в машину какие-то вещи. Да, кажется, мой план вполне удался.

Я не видел необходимости держать здесь этого полицейского и поэтому приказал ему, чтобы он уматывался обратно в Палм Спрингс. Когда он уехал, я подкрался к двери с задней стороны гасиенды. Насколько я помню, это была та дверь, которая вела в кладовку, где в холодильнике я нашел труп Сэйджерса. Дверь была заперта, но, повозившись пару минут, я открыл ее.

Я прошел по коридору и попал в кладовку, а оттуда потихоньку поднялся по лестнице к двери, ведущей в бар. Она была закрыта. Я чуть-чуть приоткрыл ее и заглянул в щелочку.

Прямо передо мной была танцплощадка гасиенды. Огни были погашены. Отсюда мне хорошо была видна дверь, ведущая в кабинет Перейры на противоположной стороне. Дверь была приоткрыта, и в щель пробивалась полоска света. Мне хорошо были слышны голоса Перейры и Фернандеса, которые о чем-то оживленно разговаривали.

Я закурил сигарету и, пряча ее за дверью, чтобы они не увидели огонек, подождал минут десять. Я все время слышал их голоса. Потом Фернандес чему-то громко рассмеялся, после чего дверь открылась, и он показался на пороге. Фернандес курил сигарету и, как обычно, был, видимо, чертовски доволен собой.

Потом он опять вернулся в кабинет Перейры и через минуту вышел оттуда с чемоданом в руке. Он прошел вдоль балкона к тому месту, где балкон кончается и начинается главная лестница. Я думал, что он направляется в последнюю комнату. Оказывается, нет, он прошел мимо. Наконец он дошел до огромной картины, висевшей на стене.

С минуту он постоял около этой картины, ожидая, когда из кабинета выйдет Перейра. Потом оба взялись за картину, сняли ее с крючков на стене, на которых она висела, и поставили ее на пол. Оказалось, что за картиной в стене находилась потайная дверь.