Пряный кофе - Софья Ролдугина

Юджиния посмотрела на меня необычно проницательным взглядом.

– Я прошу прощения, миледи… Но, может быть, вам тоже бхаратского чаю?

Губ моих коснулась улыбка.

– Спасибо. Но тогда лучше не чая, а тех трав Маноле. На кухне знают.

Она сделала безупречный книксен и выскочила в коридор.

Мне подумалось, что за тот недолгий срок, что мы были знакомы, Юджиния сильно изменилась. И дело было не только в том, что она научилась правильно делать книксен, сортировать письма или расширила свои знания о мире.

Юджиния, с которой я столкнулась несколько месяцев назад, никогда не отважилась бы второй раз взглянуть на сэра Клэра Черри после той лекции, которую он ей устроил.

Новая же – выучила его любимые сорта чая и научилась улыбаться Джулу, получая неуловимую улыбку в ответ.

Она… повзрослела?

Почему-то это делало меня самую капельку счастливой.

Я выпила мелкими глотками травяной отвар и просмотрела письма от адвокатов, постепенно возвращая себе душевное равновесие. И лишь когда ощутила вновь спокойствие и силу – решилась выйти из кабинета…

…и почти сразу столкнулась лицом к лицу с Клэром.

– Доброе утро, – произнесла от неожиданности первое, что пришло в голову.

– Уже почти день, – изысканно зевнул он, прикрывая рот перчаткой. Глаза у него были покрасневшие. – И снова бессонная ночь… смею надеяться, что последняя.

– Вы поймали этого «Ироничного Джентльмена»? – искренне обрадовалась я.

– Почти, – уклончиво ответил Клэр, но от меня не укрылись нотки самодовольства в его голосе. – Интересно, знаете ли, бывает идти по следу человека, который использует те же методы. Интересно для меня и печально для него – в грязных играх опыт куда важнее врождённого таланта, – жестоко усмехнулся он. – Не извольте беспокоиться, прелестная моя племянница. Ручаюсь, что больше этот «джентльмен» не успеет вас побеспокоить.

И надо было бы мне обрадоваться и поблагодарить заботливого дядю, но грудь вдруг кольнуло что-то. Точно оказались на краю стола три хрупкие фарфоровые статуэтки, и одной из них была Мэдди, другой – сам Клэр Черри, а третьей – его таинственный противник. И любая могла разбиться от легчайшего прикосновения.

Или две.

Или все три.

Заливистый детский смех я услышала задолго до того, как подошла к гостиной. В галерее внимали ему – кто с умилением, кто с улыбкой, кто с лёгкой грустью – помощница повара миссис Рэй, Юджиния и Лайзо. Воздух был напитан запахами моего детства – горячего шоколада, воздушных слоёных рулетов со сливочной начинкой и солёных ореховых печений под смешным названием «кроличьи ушки». Миссис Рэй шептала что-то Лайзо; лицо её, похожее на грушу и формой, и фактурой, раскраснелось.

– …давно пора мужа найти, ей-ей. Старая-то леди не дожила до тех пор, как правнуков повидала, а нынче-то и вовсе от семьи никого не осталось. А как бы славно, ежели не только чужие карапузы бы тут хохотали, так ведь?

Я невольно застыла. Все трое стояли ко мне спиной, обернувшись к двери гостиной, а толстый ковёр на полу заглушал шаги.

– Так, – тихонько вздохнула Юджиния и смущённо заалела. – Наша леди ласковая такая. И умная. У соседки моей, у Пегги Горбоноски… я вам рассказывала, да? Так вот, у неё ни ума, ни доброты, зато детей нарожала – шесть живые, а ещё четверо во младенчестве погибли, а одна девочка в прошлом году пропала. И она их бьёт, и кричит на них… Мне их так жалко! А у добрых людей, на кого ни посмотри, то одно дитя, то два… У тётушки Магды вот трое было.

Кухарка мечтательно вздохнула:

– Да ты уж с нашей-то хозяйкой их не ровняй… Я её совсем крохой помню, потому и детишек ну как вживую представляю, ей-ей. Будут миленькие, красивенькие, волосики тёмные, а кожа – что молоко… А глазки, наверно, в старого лорда Эверсана пойдут. Они у него были коричневые, что та земля. Или будут как у покойной леди Ноэми… Голубые-голубые. А вы что думаете?

– Серые, – тихонько предположила Юджиния.

– Зелёные, – ухмыльнулся вдруг Лайзо разбойно и, обернувшись, отвесил мне поклон: – Доброго утра вам, леди Виржиния! Детки в гостиной с маленькими господами-то сдружились, слышите? Вон, хохочут.

А я покраснела вдруг – сама не понимая, отчего.

– Кеннет и Чарльз с детьми из приюта? – Голос прозвучал холоднее, чем мне хотелось бы. – Что ж, надеюсь, сэр Клэр Черри недоволен не будет.

– Вы не бойтесь, леди, они плохому не научатся, – подмигнул мне Лайзо. Кухарка и Юджиния смущённо переглядывались: ни той, ни другой находиться сейчас в галерее не полагалось. – Да и к тому же за ними отец Александр приглядывает, а уж кому, как не ему, спасать юные души? Да и все прочие – тоже… Впрочем, пойду я. Вы уж не серчайте, что я старого друга до гостиной проводил, – с ловкостью бывалого проходимца сменил он тему.

– Ступайте, – великодушно разрешила я и уже через несколько секунд оказалась в галерее одна: кухарка с Юджинией воспользовались моментом и тоже ушли.

Мне только и оставалось, что толкнуть тяжёлую, обитую голубым бархатом дверь.

Никогда ещё эта гостиная, пожалуй, не видела столько детей.

Здесь был Лиам, в одном из своих прелестных «взрослых» нарядов – синие брюки и жилет в клетку с классической рубашкой; Кеннет и Чарльз в детских, но очень скромных костюмчиках тёмно-коричневого цвета; две весьма уже рослые девочки в новых платьях нежных лавандовых оттенков, с упоением внимающие рассказу Лиама; и, наконец, черноволосый мальчик, похожий на гипси, с таким восторгом глядящий на сливочные рулеты, словно он видел их в первый и последний раз в жизни.

– …А шея у него длиной в человечий рост, и пятнами, пятнами! А рычит он, как сто слонов! – зловещим голосом рассказывал нараспев Лиам свою любимую историю о «длинношеих лошадях о пяти рогах».

Паола и отец Александр смотрели на этот детский цветник с одинаковым мученически-влюблённым выражением лица.

Громко пожелав всем доброго утра и получив в ответ неслаженный хор приветствий, я сделала знак Паоле, чтобы она отвела юных Андервуд-Черри и Лиама в сторону: мне хотелось ещё раз посмотреть, как станут держаться приютские дети при леди. Взгляд мой после случайно подслушанного разговора наверняка был холоден как лёд.

– Ну, это, с благословения Небес, мисс Лили Страут, – неуверенно начал отец Александр, представляя мне официально старшую из девочек, весьма миловидную особу с лицом-сердечком и крупными каштановыми кудрями. – И мисс Дейзи Пинк, – указал он на вторую угловатую и долговязую девочку, застывшую в неловком полукниксене. – Ну, и Берти Бриггс, то есть Бертрам. Мистером его не назову, простите уж, – попытался разрядить обстановку шуткой отец Александр.

Я улыбнулась и кивнула, глядя в чёрные, невыразительные глаза Берти:

– Дети вели себя подобающе?

– Как сущие ангелы! – с жаром подтвердил священник и удостоил предупредительного гневного взгляда всю шуструю троицу. Девочки разом оробели, и только Бертрам продолжал смотреть на меня пристально, не отводя глаз. – Они вас завтра не подведут. Вон, и стихи поучительные затвердили…

Тут я уже не смогла выдерживать строгое выражение лица и улыбнулась:

– Что ж, в таком случае, пусть они возвращаются к чаепитию. Миссис Мариани последит за ними. А мы с вами пройдём… пожалуй, к окну.

Гостиная была слишком мала, чтобы обеспечить хотя бы условное уединение, однако благодаря громкому разговору детей мы могли сохранить иллюзию приватности.

– Скажите откровенно: они готовы к благотворительному ужину? – спросила я, глядя в серую хмарь за окном. В саду вездесущий Лайзо что-то рассказывал старому садовнику, и тот хохотал, прихлопывая себя по бокам. – Если они испуганы… Хватит и Лиама. А ваших воспитанников мы покажем гостям, а затем уведём прочь.

– Ручаюсь за них, – так же тихо, но серьёзно ответил отец Александр, скрестив на груди руки. Пальцы его были сплошь в царапинах и ссадинах, а над костяшкой виднелся большой синяк: видимо, опять сорвался молоток во время очередной попытки подлатать церковное имущество. – Они робеют, может, но глупостей не творят. Девочки, вон, не расплачутся, даже если их в лицо обозвать, – помрачнел он, видимо, вспоминая о каком-то неприятном инциденте. – А Берти и вовсе на Эллиса в детстве похож – такой же, себе на уме, вроде как и живчик, а молчать умеет да подмечает всё… Вот что я вам скажу, леди Виржиния: к лучшему, что детишки-то с Лиамом повидались. Я-то, грешным делом, боялся, что они ему завидовать станут, а они порадовались. Представляете? – Взгляд у священника просветлел. – Вот как у нас бывает, живут два богатых соседа, а одному возьми да и привали наследство. Так второй весь на зависть изойдёт. А у этих-то детишек, кажется, и нет ничего своего, однако ж они чужое счастье не хулят.

Я обернулась и устремила взгляд на юных мисс Страут и мисс Пинк. Обе слушали Лиама с нескрываемым восхищением.