Фэнтези-2005 - Ирина Скидневская

Однако навстречу зверям, посланным Ингой, уже спешили другие, ей не подвластные, а каждый смерч или ветер, насланный Елгой, перехватывали смерчи и ветры, ею не управляемые.

«В-в-ва-у-у-у…» — выли звери, и вторили им сверху ветры. Волки вцеплялись в горла волкам, барсы валили с ног барсов, медведи вонзали когти в тела медведей… Туры, лоси и буйволы, переплетя рога, вальсировали парами. Вездесущие вихри вились над ними, взъерошивая шерсть, свистели и ворковали, вырывали дубы, лесной орешник и тростник. Враждующие стороны давили друг друга своими войсками, визг, вой и вопли раздавались вокруг. «В-в-ва-у-у-у…» — выли звери. «В-в-ва-у-у-у…» — вторили им сверху ветры…

В какой-то миг битва захватила и самих четырех воительниц, и когда разлетевшиеся в разные стороны слабеющие смерчи растянули за собой тела мертвых животных, на склоне остались лишь лужи крови.

Так погибли сразу две мои сестры: принцесса Инга, Царица Зверей и Растений, и принцесса Елга, Хозяйка Погоды. И лесные духи разнесли эту грустную весть по всей округе.

Мой брат Джуис не спеша, с достоинством двинулся вперед, вниз по склону. Но темная муть сама подалась ему навстречу и, сожрав сразу двести шагов, невозмутимая, остановилась.

— Эй, кем бы ты ни был! — крикнул он в толщу темной мути. — Выходи! Тебе удалось победить мою сестру, принцессу Камиллу, моего брата, принца Нума, и близнецов, принцессу Ингу и принцессу Елгу, но теперь тебе придется сразиться со мной, принцем Джуисом, Владыкой Стали!

Снова ответом был громогласный хохот. Снова в самой толще темной мути мелькнул размытый силуэт.

— Сразись сначала с моим братом, — пророкотал силуэт, и навстречу Джуису вышел мужчина в черном. Он чем-то был похож на моего брата, только на целую голову выше.

Джуис, по своему обыкновению, был увешан железом. Он сделал небольшой шаг вперед и едва заметное движение — и легкое копье с тихим звуком «дзяк» рванулось из его руки. Оно непременно попало бы в самое сердце противника, если бы на полпути не столкнулось с таким же легким копьем… Тогда мой брат сделал еще один шаг вперед, и из его руки с еще более тихим звуком «дзяк» вырвался дротик. Но и он встретил на полпути своего близнеца. Столкнувшись, дротики упали рядом с копьями. Вскоре в этой же куче оказались и два ножа, совсем беззвучно покинувшие ладони своих хозяев, сделавших еще по шагу вперед. Ножи так же столкнулись на полпути, произнеся-таки тихий звук «дзяк». К этому времени противники уже стояли друг против друга, сжимая в руках обнаженные мечи. Еще миг — и эти мечи тоже встретились…

Сталь пела свою тихую страшную песню, повторяя с переменным ритмом один и тот же звук «дзяк». Она злобно звенела и забористо завывала, взвивалась в воздух, пронзала его, стремилась задеть плоть, зацепиться за нее. Незнакомые покуда для здешних мест, эти звуки разрывали морозную зыбку. Узкие лезвия покрывались зазубринами, заусенцами, но не замолкали. Беспрестанно повторяя все тот же звук «дзяк», сталь пела свою заунывную песню.

Не было видно даже силуэтов, фигуры бьющихся полностью закрывало блестящее облако мелькающей стали, она двигалась, вилась, металась… Но вдруг привычного звука «дзяк» не последовало — два меча одновременно обрели реальную твердость, вес и форму оружия, вонзившись в плоть. Блестящее облако в миг растаяло, на склоне Синей Горы лежали два бездыханных тела.

Так погиб мой брат, принц Джуис, Владыка Стали. И лесные духи тут же разнесли эту трагическую весть по всей округе.

Тогда вниз по склону бросился мой самый младший брат Эгль. Но ему идти пришлось не более ста шагов, потому что темная муть сделала еще один скачок ему навстречу и, сожрав еще ровно сто шагов, остановилась невозмутимая и спокойная.

— Эй, кем бы ты ни был! — выкрикнул Эгль. — Выходи! Тебе удалось победить нашу сестру, принцессу Камиллу, и брата, принца Нума, близнецов Ингу и Елгу и принца Джуиса, но теперь тебе придется сразиться со мной — принцем Эглем, Мастером Своего Тела. Я самый сильный и умелый, я первый среди них и глава этого отряда!

— Ну что ж, если так — я принимаю твой вызов, — был ему ответ. И одновременно с ответом из темной мути появился сам, тот, кого позднее певцы прозвали Темным Демоном, а мыслители — Воплощением Зла, впервые пришедшего в этот мир. Увидев его, я удивился, до чего же он был похож на моего младшего брата… Только на целую голову выше.

Они не спеша приблизились вплотную друг к другу — две безупречные машины смерти. И уже в тот миг я понял, что исход поединка предрешен. Они рассыпали удары с такой скоростью, что трудно было заметить сами движения — казалось, что тела их только слегка колышутся… Но каждый их удар натыкался на блок, и каждый прием находил защиту.

«Тум-тум» — тупо стучали удары. Твердые, как утесы, точеные их тела проводили атаку за атакой. Стычка затягивалась, бойцы уставали, удары не достигали цели.

Когда противники уже еле стояли на ногах, они, с трудом сохраняя сознание, нанесли каждый по удару, вложив в него остатки всех сил. И оба удара достигли цели…

Так погиб мой последний брат, первый из нас и неоспоримый глава нашего отряда, принц Эгль, Мастер Своего Тела. И лесные духи тут же разнесли эту трагическую весть по всей округе.

Я стоял на самой вершине Синей Горы, я не сделал ни шагу — темная муть сама хлынула мне навстречу, остановившись у самых моих ног. Я посмотрел и увидел в ее глубине шесть силуэтов: это были бойцы, убившие всех моих братьев и сестер. Они были живы, они глумились и корчили рожи, и уже было невозможно понять, кто из них тот, кого позднее певцы прозвали Темным Демоном, а мыслители — Воплощением Зла, впервые пришедшего в этот мир.

Темная муть была готова хлынуть через хребет Синей Горы и заполонить весь мир, но я уже знал, что этого не произойдет.

Это знание появилось само собой, потому что включился перстень, носящий имя Сердце Мира. Я весомо ощутил его у себя на пальце. Он запульсировал в такт биению моего сердца, приводя его в гармонию со всем миром, заставляя звучать в унисон. И тогда я вновь почувствовал, как от меня к окружающим предметам тянутся невидимые нити, и я нахожусь среди них, в центре их переплетения, словно пошевелись я, и это движение отзовется где-нибудь в непостижимой дали падением камня или всплеском морской волны, а дуновение ветра или крик испуганной невесть кем птицы способны изменить мое состояние, заставить сердце биться сильнее или, наоборот, замереть, заставить неожиданно загрустить или обрадоваться… Я понял, что именно это состояние и называется мудростью, именно этому учил меня когда-то Первый Маг. Я сразу понял, что надо делать.

Я достал из походного мешка свои кисти и обмакнул их в яркие краски дня. Я широко взмахнул рукой и нарисовал прямо перед собой ограду. Темная муть ткнулась в нее, уперлась и сразу же откатилась назад. Сквозь эту ограду легко пролетали ветры и птицы, пробегали зайцы и ящерицы — едва заметная для глаз, она была непреодолима только для темной мути. Потому что в эту ограду влилась горячая сила солнечного света, упругость лесных растений, покойная энергия морских волн. Темная муть метнулась снова, ударила и опять вернулась ни с чем… Так билась она весь день, и с каждым ударом силы ее слабели. Темные силуэты в ее глубине выли и корчились, и с каждым ударом вой их становился все тише, а движения все медленней. Когда же солнце приблизилось к горизонту, в глубине темной мути прозвучал знакомый голос. Только не было в нем прежней силы и глубины.

— Ты смог задержать меня… Но лишь до того мига, когда последний солнечный луч скроется за горизонтом. Тогда яркие краски дня поблекнут и превратятся в тлен. Вместе с ними рухнет и твоя ограда… Х-ха…

Рассмеяться зловеще, как прежде, у него не получилось — вышло вяло и нерешительно.

Но я все же несколько испугался. Я сам не очень-то верил в то, что сумел остановить темную муть. Произошедшее казалось мне счастливой случайностью. Но перстень, носящий имя Сердце Мира, успокоил меня своей вибрацией. Я вновь почувствовал свою связь со всем, что было вокруг меня, и это ощущение вселило в меня покой.

Когда же последний луч солнца скрылся за горизонтом, яркие краски дня померкли и моя ограда рухнула, я достал из дорожного мешка свою флейту. Я поймал тональность лунного света и сыграл ей в унисон. Звуки, выдуваемые из флейты, сплетались вместе, цеплялись один за другой, последующий за предыдущий… Закончив пьесу, я оторвал флейту от губ и увидел перед собою прозрачную сеть. Она была сплетена из лунных звуков. Темная муть ткнулась в нее, опять уперлась и, как и прежде, откатилась назад. Сквозь эту сеть беспрепятственно пролетали ночные бабочки и нетопыри, пробегали ежи и мыши — едва заметная для глаз, она была непреодолима только для темной мути. Потому что в эту сеть вплелись тонкие нити лунного света, упругие голоса цикад и колкие шорохи листьев на ветру. Темная муть метнулась снова, ударила и опять вернулась ни с чем… Так билась она всю ночь, и с каждым ударом силы ее слабели все больше. При лунном свете силуэты в ее глубине уже были совсем неразличимы, а их крики почти не слышны.