Великие перемены - Герберт Розендорфер

— В Л'им, Вечный город, — ответил я.

Не хотели бы мы провести несколько дней в Фи-лен, спросил он, потому что — обрати внимание, дорогой Цзи-гу! — у него есть вопрос ко мне.

Тут мы подъехали к Гоу-тел, который он искал.

Он поставил свою повозку Ma-шин на середину улицы, где тут же вокруг нее образовался громко шумящий клубок сотен подобных повозок различных размеров, и сказал, что мы должны вынуть свои вещи, а он тут же вернется назад — и исчез в Гоу-тел. (Это тот самый Гоу-тел, в чьем мраморном зале я сейчас сижу и пишу. Ло-лан находится вверху в комнате и… — ты, конечно, угадал, что он делает.)

Через короткое время пришел какой-то человек, сел в повозку Ma-шин господина Я-коп-цзы и хотел было исчезнуть вместе с ней, но я тут же вцепился в воротник этого мужчины и укусил его за руку. Поднялся страшный крик, господин Я-коп-цзы вышел наружу, засмеялся, дал (подумать только!) укушенному чаевые и объяснил мне, что это был слуга из Гоу-тел, который должен был отвезти Ma-шин в стойло.

Я попросил извинения у этого человека, хотя он был всего лишь слуга, отвесив одну седьмую поклона. (Несмотря на это, он сердито смотрит на меня, когда мы встречаемся в Гоу-тел. Но он скорее всего занимает такое низкое положение, что ничем не может мне навредить.)

После этого события, когда шум вокруг отеля еще не утих и мы короткое время еще стояли на улице, Ло-лан прошипел мне на ухо:

— Берегись!

— Чего? — спросил я.

— Этого длинного и худого.

— Почему?

— Я чую, будут сложности.

— На этот раз, — сказал я, — ты ошибаешься.

— И я не знаю, кто из нас в конце концов был прав — он или я.

Комнату, в которой он решил ночевать во время Всемогущего собрания экспертов, господин Я-коп-цзы заказал, конечно, из Минхэня с помощью своего Особого Ящика. Он спросил девушку в Гоу-тел, находившуюся за стойкой, нет ли еще одной свободной комнаты для нас обоих — Ло-лана и меня, в связи с чем Гоу-тел-девушка тут же обратилась к своему Особому Ящику и ответила, что есть. Тогда господин Я-коп-цзы заверил Гоу-тел-девушку (а вернее сказать Особый Ящик), что он передаст соответствующую сумму, и таким образом мы получили возможность спать в аккуратных кроватях, что Ло-лан и проделывал с этого момента практически без перерывов.

А я беседовал с господином Я-коп-цзы внизу в мраморном зале и ожидал обещанного вопроса.

— Откуда вы прибыли, уважаемый господин, если мне позволено быть столь любопытным? — спросил он меня после нескольких общепринятых вежливых фраз.

— Из Срединного царства, — ответил я.

— Я это вижу, если вы позволите мне это замечание (что было, как ты видишь, очень вежливо), — но у меня имеется определенное подозрение.

Тут мне стало не по себе. Я начал заикаться, но он прервал меня:

— Ваше имя не Гао-дай?

Значит, Ло-лан был прав. Я снова начал заикаться.

— Вы вернулись? — спросил он.

Поскольку моя реакция бросилась бы в глаза любому здравомыслящему человеку, я почувствовал, что загнан в угол.

— Я догадался об этом, — сказал он спокойным голосом, — потому что вы совершенно ничего не знаете относительно Особых Ящиков. Итак, вы Гао-дай?

Тут у меня забрезжила догадка:

— Вы знакомы с книгой?

— Так оно и есть, — сказал он. — И у меня определенное, так сказать почти родственное отношение к этой книге, но в данном случае это несущественно. Итак, это вы?

Я опустил голову.

— Вы можете рассчитывать на мое молчание, — сказал он, — но мне очень хотелось бы взглянуть на ваш компас времени.

Я изучающе посмотрел на господина Я-коп-цзы. Таким, как мы, чрезвычайно трудно прочитать что-либо на лицах большеносых. Все их лица совершенно одинаковы. Даже мне, уже получившему здесь некоторый опыт, совсем не просто разгадать выражение их лиц. Но выражение лица господина Я-коп-цзы показалось мне одновременно и мягким и решительным, так что я не стал сомневаться в его искренности.

Я поднялся наверх и принес ему компас времени.

Господин Я-коп-цзы повертел его в руках, удивился прежде всего его малому размеру и объяснил мне, что он, как эксперт по Особым Ящикам, по сути говоря занимается диковинами, и поэтому компас времени его особенно заинтересовал.

— А как так получилось, что он такой маленький?

— Ну, объяснил я ему, — основной принцип действия компаса времени связан с математическими расчетами и так далее.

Тебе же я этого объяснять не буду, ты и так все прекрасно знаешь. Я положил компас в футляр, и господин Я-коп-цзы пригласил меня пообедать с ним. Еда в этой стране, сказал он, лучшая в мире (что я в известной степени могу подтвердить, хотя — на что я первоначально надеялся — жареная собачья печенка неизвестна и здесь), и я принял его приглашение.

Мы сидели с ним в одном доме для еды, и я вынужден был рассказать ему, как и в связи с какими ужасными обстоятельствами я снова вернулся в здешний мир. Я рассказал ему также, почему я хочу поехать в Вечный город Л'им и что я надеюсь там узнать и так далее.

— Гм, — сказал он. — Вам, собственно говоря, незачем искать ученую книгу. Вы, конечно, не сможете вернуться туда даже на самое короткое время, потому что вы слишком известны там как выдающийся мандарин в области юриспруденции и начальник поэтической гильдии «Двадцати девяти поросших мхом скал». Но я? Я бы смог…

— А как вы сможете что-либо выяснить, если вы, несмотря на ваши почти сверхъестественные способности, к сожалению, почти не владеете языком Срединного царства или, как сейчас говорят, языком древнего Ки Тай?

Он рассмеялся.

— И правда. Я не только почти им не владею, я совершенно его не знаю. Я ляпнул глупость. В наше время даже в Срединном царстве достаточно знать только один язык, а именно язык Империи Ю-Э-Сэй — его понимают более или менее везде. Вы совершенно правы, однако…

И тут он изложил мне свою просьбу.

Вот почему я одолжил господину Я-коп-цзы компас времени. Что я сделал это весьма неохотно, в объяснениях не нуждается. Но, во-первых, он был нашим благодетелем, а, во-вторых, мы могли бы с пользой употребить те деньги, которые он мне предложил и которые я в конце концов взял — этого я, конечно, стыжусь, но что ни сделает нужда! (Ло-лана мне пришлось обмануть, чтобы не выдавать истинного положения дел, сказав, будто я взял у господина Я-коп-цзы взаймы. «Судя по запаху, я считал его более разумным. Интересно, получит ли он когда-нибудь свои деньги назад?»)

Я объяснил господину Я-коп-цзы — с этой целью мы с ним укрылись в большом храме, где было тихо и спокойно — механизм компаса времени и что он может отправиться или на тысячу лет назад или (только тут нужна особая точность) на двадцать, или тридцать или даже на больше лет — вплоть до сотни — вперед в будущее.

Он хотел в будущее.

На следующий день, как сказал он, должен состояться большой разговор между учеными науки Особых Ящиков, и тут он задумал изумить своих коллег предсказаниями; он осведомится в будущем относительно соответствующего этому времени положения дел в науке Особых Ящиков и поразит коллег этими познаниями, которые он преподнесет им как свои фантазии или как свои сны.

— Не уезжайте слишком далеко! — предупредил я.

— На сто лет можно? — спросил он.

— Уверены ли вы, что этот мир через сто лет будет еще существовать? Один мой друг, высокочтимейший, но, к сожалению, слишком рано умерший выдержавший государственный экзамен господин ученый Ши-ми, которого вы вряд ли знаете, прочитал в одной книге…

— Я знаком с господином Ши-ми по вашим письмам, но что это была за книга?

— Существует, — сказал мне господин Ши-ми, — собрание всецело святых книг, есть также и собрание не полностью святых книг, но они еще интереснее. Из одной из этих книг господин Ши-ми мне часто читал вслух. Я это не забыл. «Потому что мир потерял свою молодость, времена близятся к старости». И ангел говорит пророку. «И вот уже спешит орел, которого ты видел во сне».

Господин Я-коп-цзы обещал удалиться не далее, чем на семьдесят лет вперед, и когда он уже был готов исчезнуть, я крикнул ему:

— И еще один, сотню раз благословенный господин Я-коп-цзы, совет старого человека: не пытайтесь узнать день своей смерти. Тот, кто узнает день своей смерти, больше не живет.

— Гм, да, — сказал он, — если это так, то нам только смерть и сохранит жизнь. Но я последую вашему совету.

Он вернулся приблизительно через два часа. Он был расстроен не менее господина Ши-ми, тоже отважившегося на подобное путешествие. Но, сказал господин Я-коп-цзы, все же мир там еще существует и шагание вперед (П'ло г'ле-си) достигло такой степени, что описать это не представляется возможным. Положение вещей в те грядущие годы относится к сегодняшнему положению вещей так, как сегодняшнее положение вещей относится к положению вещей в нашем с тобой, дорогой Цзи-гу, родном времени.