Пять шагов по облакам - Татьяна Устинова

— За что ты его кроешь так, Ахмет Салманович?!

— За то, что идиот, — кратко сформулировал Баширов. — Политик, мать твою так и эдак! Лидер фракции, мать его эдак и так!..

Кольцов не выдержал и засмеялся тихонько.

— Ты дорасскажи мне, в чем дело, Ахмет! Может, я смогу быть тебе полезен.

— Так затем и звоню, Тимофей Ильич. Помоги, и я в долгу не останусь.

— Ты свои восточные штучки брось, — сказал Кольцов, становясь серьезным. — Мне они ни к чему не сдались! Я простой парень, токарем на заводе начинал!.. А нас с тобой в державе двое всего осталось. Белоключевский не в счет, а Сосницкий…

— Далеко, — подсказал Баширов.

— Вот именно.

— Мне нужно найти заказчика, — ровно и отчетливо, как только что матерился, сказал Баширов. — В самый короткий срок.

Тимофей Ильич не понял. То есть совершенно ничего не понял. И даже некоторым образом растерялся, если только танк может растеряться перед препятствием.

Танком был Тимофей Ильич, а препятствием то, что только что сказал Баширов.

— А… за каким хреном он тебе сдался, Ахмет?! Какая разница, кто его завалил?! Кто ты и кто он?! Ты царь, а он холуй мелкий!

— Я ведь ему поддержку пообещал не для того, чтобы в президенты его двигать, Тимофей?

— Да я понял! Чтобы его выдвижение контролировать!

— Меня попросили контролировать его выдвижение, — совсем тихо, почти по слогам проговорил Баширов, налегая на слово «попросили». — Я-то сам не рвался.

Тимофей Ильич Кольцов в своем кабинет в офисе холдинга «Судостроительная компания „Янтарь“ сильно выпрямился в кресле, хотя всегда сидел развалясь, и даже из стороны в сторону крутиться перестал.

— Попросили, — повторил он.

— Вот именно.

— На Ильинке попросили, Ахмет Салманович? В администрации президента?

— В самый корень смотришь, Тимофей Ильич, — усмехнулся Баширов. — Да еще так… настойчиво понросили. У меня фамилия для русского слуха неподходящая, ты же знаешь. Противоречивая фамилия у меня! То ли дело у тебя — Кольцов!.. Почти что Иванов или Сидоров!

— При чем здесь твоя фамилия, Ахмет?

— А при том, что с такой фамилией заснешь дома, а проснешься в Матросской Тишине. За пособничество терроризму, например. С такой фамилией доказать, что не пособник — трудно. Особенно мне, я же богатый человек! Мне и намекнули. Довольно прозрачно. Я беру Садовникова и все его проблемы на себя, и меня никто не трогает, и я никого не трогаю. А его, собаку, застрелили! Да еще у меня под носом!

Кольцов был ошарашен и очень старался не показать виду, что так ошарашен.

— Кому интересен Садовников? Зачем его тебе подсунули?!

— Да ты встал сегодня не с той ноги, что ли? — упрекнул Баширов. Он понимал смятение Тимофея Ильича, чувствовал за собой преимущество и резвился немного. — Садовников — оппозиция, понимаешь?

— Стоп, — перебил Кольцов, потянулся и вытряхнул из пачки еще одну сигарету. — Прости, Ахмет Салманович, я спал мало, правда. Дальше не надо, все понятно.

— Ну так.

Кольцов быстро думал.

Садовников лидер оппозиции. Причем не настоящий, а якобы лидер якобы оппозиции. От него требуется только одно — пойти на выборы и проиграть. Он проиграет в любом случае, правых и демократов в России отродясь не жаловали. Садовников как реальный претендент на президентское кресло — фарс, комедия! Однако есть западные наблюдатели, западные инвестиции и главы «восьмерок» и всех прочих государств, от которых зависят кредиты, вложения в убыточные отрасли и вообще статус державы как «великой страны». Их всех необходимо убедить в том, что выборы «правильные», демократические!

Кандидатов много — вот они!.. Оппозиция есть — вот она!.. Предвыборная гонка существует — а вот вам и гонка!..

На любую роль нужен актер, исполнитель, и им стал Садовников. Вполне возможно, и даже скорее всего, он и не подозревал о том, что сильные, по-настоящему сильные мира сего выбрали его из множества других балаганных шутов именно для однократного исполнения роли. Вполне возможно, сам Садовников был уверен, что пришел его звездный час.

Впрочем, сейчас уже совершенно неважно, в чем он был уверен!

На Ильинке Баширова настойчиво «попросили» лидера правых поддержать. Устроить ему шумную предвыборную кампанию, которая была бы похожа на настоящую. Следовало не только устроить кампанию, но еще и ловко проиграть ее, если бы, паче чаяния, покойный стал бы набирать голоса. При этом необходимо было его контролировать, ибо сам себя он контролировал плоховато — все тянуло его разоблачать, греметь, и все не к месту.

После смерти Садовникова балаганчик развалился и шарманка сломалась.

У «сильных», у тех, кто на самом деле стоит у самого трона и от его подножия ястребиным взором озирает державу, чтобы — боже сохрани! — какая-нибудь опасность не замаячила на горизонте, не стало исполнителя на роль «оппозиционера». Спектакль под названием «демократические выборы», спектакль, на котором ожидался аншлаг, и все билеты были проданы заранее и роли распределены, оказался на грани срыва! Некому теперь изображать «кандидата номер два», а когда есть лишь «кандидат номер один», где же демократия, дамы и господа?

Нет никакой демократии, выходит дело! Ибо остальные кандидаты — учительница младших классов из Крыжополя, лидер движения «Кедры и ели России», а также отставной майор Прокопчук, основавший партию «Щит, меч, закон, правопорядок и я», — не в счет!

Все ясно, ясно, как день!.. Баширова взяли в оборот, потому что он живет в стране и его легко контролировать, по крайней мере, от подножия трона. Сосницкого, томящегося в Лондоне, контролировать труднее, и его решили вывести из игры, хотя именно он традиционно поддерживал «правых» и предоставлял им платформу.

Все устроилось очень хорошо и удобно, а смерть Садовникова разрушила все планы не только Баширова, но тех самых «сильных мира сего», которым нужен был «оппозиционер»!

— А я, грешным делом, — признался Тимофей Ильич, — думал, что кто-то из твоих людей его завалил!

— Помилуй бог, — сказал Баширов. — Я такими делами вообще никогда не баловался.

— Ну, это мы замнем для ясности, Ахмет Салманович.

— Замнем. Но Садовникова я должен был беречь и на руках носить, понимаешь?! А его какая-то сука на тот свет отправила!

— Незадача.

— Вот именно. И мне теперь нужно ту суку найти, Тимофей Ильич. Чтобы было кого предъявить, если с меня спрашивать станут, не я ли, мол, его сам туда отправил!

— Нужно найти, — согласился Кольцов.

— Подключи свои каналы, — попросил Баширов, — мы ведь с тобой разными дорогами ходим! Может, ты скорее дойдешь.

— Добро, — согласился Кольцов. — Ну, про твою службу безопасности я не спрашиваю.

— И не надо спрашивать, — перебил его Баширов. — Они землю роют.

— Ты проверь, нет ли у тебя засланного казачка, — посоветовал Кольцов. — Мало ли кто мечтает тебя свалить!..

— Это все делается уже, Тимофей Ильич.

— И правильно ли я понял, что о твоих разговорах на Ильинке никто не знает, кроме тебя и того, с кем ты говорил?

— Ты знаешь, — усмехнулся Баширов. — А больше некому. Кому же?..

— Добро, — повторил Кольцов. — Хорошо. Только держи меня в курсе.

— Конечно. Вот прямо сейчас и начну. Просится ко мне на прием редакторша газеты «Власть и Деньги», в которой до недавнего времени Садовников пасся. Некая… — он потянулся вперед и посмотрел в бумаги, — некая Валерия Алексеевна Любанова. Зачем я ей понадобился, не знаю, но меня просил ее принять Боголюбов. Говорит, что у нее ко мне дело какое-то.

— Какое у нее может быть к тебе дело?!

— Я не стал бы ее принимать, Тимофей Ильич, но она была в гостинице, возле которой Садовникова застрелили. Я был, и она была. Она как раз с Садовниковым разговаривала.

— О чем?

— Выясняем. Еще не выяснили.

Кольцов подумал:

— Ну, вот сам и выяснишь. Заодно, может, узнаешь, вдруг у нее какие мотивы были, влюблена там или что…

— Попробую.

— А ты что там делал, в гостинице-то? Вот я все думал: остальные-то ладно, а ты туда как попал?! Что тебя понесло-то?!

— Служба безопасности доложила, что Садовников с газетой Сосницкого встречается. Я поехал посмотреть.

— Сам?!

Баширов вдруг рассердился:

— А кто за меня поедет, Тимофей?! Ты, что ли?! О том, что мне Садовников нужен, как брат родной, никто не знал и знать не должен был! Кого я мог туда отправить?!

— Да, — согласился Кольцов. — Это верно. Извини.

Они помолчали. Все было сказано, и то, что один из них вдруг попросил помощи другого, да еще был так предельно откровенен, моментально и, должно быть, навсегда, изменило их отношение друг к другу.

Они были двумя хищниками, каждый из которых охотился на своей территории. Никогда ни один из них не нарушал границ этой территории, лишь с настороженным любопытством поглядывал, что там, за границей, поделывает другой. Впервые они вышли на охоту вдвоем, и осознавать это было непривычно и странно. Наверное, так осознавал бы себя гладиатор, вышедший на бой со львом и неожиданно обнаруживший подле себя человека с револьвером.