Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

– У меня имеется ряд неопровержимых доказательств, предъявлять которые не стану, дабы никого не шокировать, – улыбнулся я.

Марлон Брандо неодобрительно покачал головой.

– Ну вот! И ты еще хочешь, чтобы я бродила с тобой в темноте, облачившись в беззащитное женское тело, – проворчал он. И вдруг махнул рукой и расхохотался, закрыв лицо ладонями.

Когда он наконец успокоился, я обнаружил, что вижу пред собой настоящую Афину.

– Спасибо, – поклонился я. – Обещаю вести себя достойно. Не стану употреблять бранных слов и даже постараюсь не хлопать тебя по заднице. Я вообще очень интеллигентный молодой человек.

– Могу себе представить, – снова рассмеялась она. – Сказать по правде, у меня случайно получилось. Оказывается, когда смеешься от души, трудно сохранять контроль за собственной внешностью. Знаешь, у тебя редкий дар поднимать мне настроение. Никогда еще мне не было так весело, да еще и рядом со злейшим врагом.

– Ты ведь и сама знаешь, что говоришь ерунду, да? – мягко спросил я.

– Можно сколько угодно рассуждать, что ты никакой не враг и уж тем более не «злейший». Тем не менее, факт остается фактом: мы уже сражались, и твой ветер чуть не превратил в щепки моего беднягу «Бристоля». И даже если мы оба твердо решим, что с нас хватит, нам все равно предстоит сражаться в самую длинную ночь этого последнего года, здесь уже никто ничего не изменит.

– Если бы я был абсолютно уверен, что ничего нельзя изменить, я бы не пришел к тебе в гости, Паллада. Я люблю делать глупости, это правда. Но в последнее время мне надоело это занятие. Поэтому я и не откликнулся на твое приглашение сразу же. Думаешь, мне не хотелось?

– Но ты ведь отказался принять предложение Одина и сыграть на нашей стороне, – сердито сказала она. – Хочешь сказать, что передумал? Или снова будем толочь воду в ступе?

– Не самое бессмысленное занятие, – улыбнулся я. – Просто никто не пробовал делать это достаточно долго. Даже алхимики, которые каких только глупостей не натворили в поисках своего философского камня… Что касается предложения Одина, оно мне не нравится. Не могу объяснить почему. То есть могу, наверное, но не сейчас. Я ведь сплю и вижу сон – ты не забыла?

– А почему бы тебе не прийти в гости по-настоящему? – спросила Афина. – Тебе ведь не составит труда преодолеть это расстояние. Во всяком случае, Улисс хвастал, что твой ветер донес его сюда за несколько секунд.

– Это был не ветер, а смерчик, и не мой, а Джинна. А мне пока нравится приходить сюда во сне. Если что-то пойдет не так, скажу себе, что это всего лишь пустое сновидение, и пойду пить чай.

– Если бы оно было пустое, я бы не видела тебя перед собой. Да ты и сам это знаешь, просто упрямо цепляешься за детские представления о том, что сон – это только сон, и ничего больше.

– Твоя правда. А кстати, зачем ты меня приглашала, Паллада? Неужели только потому, что я поднимаю тебе настроение? Или вы боялись, что я споюсь с Локи, и хотели меня отговорить? А ведь я бы с ним, пожалуй, действительно спелся – если бы он захотел отобрать у меня свои маршальские погоны. Мне чертовски надоела вся эта затея с дурацкой Последней битвой и армией «мертвых духом»… Они мне теперь поклоняются, знаешь ли. И уже спорят друг с другом, потому что никак не могут решить, чей способ поклоняться лучше. Скоро, того гляди, драться начнут. Можешь себе представить?

– Я-то как раз могу, – усмехнулась она. – Сам понимаешь, у меня всю жизнь были схожие проблемы… А ты действительно хочешь получить ответ на свой вопрос?

– Хочу. Если только это будет правдивый ответ.

– И то, и другое – вот тебе самый правдивый из моих ответов. Конечно, мне бы не хотелось, чтобы ты сговорился с Локи. Сам посуди, разве могу я вести себя иначе? Но дело еще и в том, что мне действительно нравится с тобой говорить. У меня никогда не было друзей. У богов их не бывает, ты и сам должен это знать. Пожалуй, хитрец Один действительно мог бы стать мне другом, если бы мы встретились в лучшие времена. Сейчас мы можем быть только товарищами по несчастью, а это гораздо меньше, чем дружба. А ты, пожалуй, мог бы стать мне другом – если бы не был врагом.

– Спасибо, – улыбнулся я. – Могу еще раз сказать, что я не враг – ни тебе, ни кому-то еще… Ладно, ладно, молчу.

– Улисс сказал, что твои люди иногда называют тебя по имени. Тебя действительно зовут Макс?

– Вроде бы. Но это не то имя, которое Один может сообщить своим рунам. Не подействует. Все вокруг то и дело сообщают мне, что оно не настоящее. А иных я не помню.

– А я не затем спрашиваю. Просто надо же мне тебя как-то называть.

– Называй.

– Ты думал о том, что с нами случится? – неожиданно спросила Афина. – Я имею в виду – после этой проклятой Последней битвы? С тобой, с Одином, со мной, со всеми остальными богами, с твоими людьми, в конце концов. Мы умрем навсегда, или?..

– Откуда мне знать? – я пожал плечами.

Вообще-то ситуация складывалась вполне комичная. Вот уж не думал, что когда-нибудь ко мне явятся боги и спросят, что будет с ними после смерти.

– Ты действительно не знаешь или не хочешь говорить?

– Разумеется, не знаю. Знал бы – непременно выболтал бы, – горько усмехнулся я.

Но мое настроение внезапно переменилось. Только что я был готов заплакать от невыразимой жалости к себе и прекрасным богам угасающего мира, а теперь мои губы сами сложились в мечтательную улыбку.

– Вы, Олимпийцы, любите смотреть кино, верно?

– Уже, пожалуй, нет. Но прежде любили. А при чем тут кино?

– Помнишь, был такой фильм – «Унесенные ветром»?

– Да. Ну и что?

– Вслушайся в эти слова, Паллада: «Унесенные ветром». По мне, так дерьмовая мелодрама, нежно любимая невзыскательным большинством, но какое восхитительное, завораживающее, воистину магическое название! Когда слышишь его в оригинале, получается еще лучше: «Gone with the wind» – «ушедшие с ветром».

– Почему ты об этом говоришь?

– Потому что я порой думаю: может быть, это выход?

– Что – выход?

– Уйти вместе с ветром.

– Для кого?

– Для всех, – я даже рассмеялся от избытка чувств. – Для всех!

– Объясни, – нахмурилась она.

– Для этого мне сначала придется проснуться – далеко-далеко отсюда, а потом оседлать джиннов смерч и вернуться к тебе. Я пока не могу ничего объяснить – ни тебе, ни даже себе самому… Просто сейчас я ЗНАЮ, что есть выход – выход, который устроит всех, представляешь? – но пока понятия не имею, какие выводы мне следует сделать из этого бесценного знания и какие действия предпринять. Есть только эта магическая фраза: «ушедшие с ветром», – и она уносит меня все дальше – туда, где обитает надежда.

Я внезапно почувствовал, что приступ хорошего настроения окончательно меня обессилил. Теперь мне очень хотелось лечь плашмя на выжженную траву и уснуть. Если разобраться, выходило, что на самом деле мне хотелось проснуться, но в настоящий момент мне было плевать на точность формулировки.

– Отвернись, пожалуйста, – попросил я и сам едва услышал свой голос. – Мне пора просыпаться, а пока ты смотришь на меня, это очень трудно сделать.

– Приходи еще, поболтаем, – как-то нерешительно предложила она. – Во сне или наяву, как получится.

– Спасибо, я приду.

Я на секунду замялся и добавил:

– Наверное, приду. Я не могу давать обещания, Паллада.

– Я понимаю, – кивнула она.

– И не рассказывай Гекате, что я снова повадился ходить сюда в гости. Она утверждает, будто играет на моей стороне – ты знаешь об этом? – но мне она почему-то здорово не нравится.

– Еще бы! – звонко рассмеялась Афина. – Геката просто не может нравиться – никому! Кроме разве что одноглазого бродяги… Впрочем, это приносит пользу. Она выболтала ему все свои секреты. Или почти все… В частности, я знаю, что она старалась натравить на нас разъяренных Охотников, всех разом, и теперь очень зла на тебя за то, что ты ей помешал.

– А еще больше за то, что я не прельстился ее воистину неземной красотой! – фыркнул я.

– А ты не прельстился? – недоверчиво спросила Афина. – Она говорила…

– Могу себе представить. Подумай полчаса и реши, кому из нас следует верить.

Афина действительно призадумалась – правда, всего на секунду – и снова хихикнула, тоненько, как девчонка:

– Вообще-то никому, но в данном вопросе – скорее уж тебе. Ничего, пусть злится. Геката хорохорится, но ее дела очень плохи. Может быть, хуже, чем у всех нас, вместе взятых. Один сказал мне, что у нее болит зуб – представляешь? Геката это скрывает, но уж он-то умеет почувствовать чужую боль, если захочет. Вообще-то это совершенно невозможно: зубы болят только у людей.

– И это лишний раз доказывает, что я – обыкновенный человек. По крайней мере, был им не так давно, – усмехнулся я, вспомнив свой последний визит к стоматологу.

Не так уж давно это было, если измерять время с помощью часов и настенных календарей.