Струны: Собрание сочинений - Юрий Верховский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Всё веселюсь – и не знаю…»
Всё веселюсь – и не знаю,Куда мне деваться с тоски.Маюсь, хоть ближних не маю.И дни мне пустые легки.
Вольно, глубоко дышу яРасцветшею пышной весной;Но, одиноко тоскуя,Печальная доля – со мной.
Вот я один – и запелаНа воле в ночной тишине:Ей предаюсь я всецелоИ в ней растворяюсь вполне.
И над тоской заунывнойВысоко, далеко звеня,Слышится голос отзывныйИ нежит печально меня.
День настает – полнолюдныйИ плещет, и пляшет, цветя.Жизнью недальней, нетруднойОн тешится, мил, как дитя.
Вновь веселюсь – и к покоюТихонько проходят они,Словно с пустою тоскою –Пустые и легкие дни.
6-19.V.1926.УзкоеДВОЙНОЙ ОТЪЕЗД
Скажите мне, ах, вспомните ли выХотя б одно заветное мгновенье,Где грусть моя в невольном вдохновеньеБыла б созвучна веянью Москвы?
Мне вдалеке, у строгих вод НевыОтрадное певцам самозабвеньеВновь зазвучит о вещем откровенье,Светящемся и сумрачном, увы!
Распутьями трудна моя дорога:Ночную ли подзвездную чреду,Полдневную ль как пристань я найду?
Вас – да хранит до милого порога,Обретшую покров для бурь и вьюг,Напутствуя, благословенный юг.
НАПЕВЫ ГЕЙНЕ
Евдокии Ивановне Лосевой
1. «Улыбка ее – лучезарная сеть…»
Улыбка ее – лучезарная сеть,И лет пронеслось уж немалоС тех пор, как раскинула дева ее,Как пленница в сетку попала.
И бьется она в этом сладком плену,В тюрьме и прозрачной и зыбкой,Моя потерявшая волю душа –Блаженною пленною рыбкой.
2. «Друг мой, всё в тебе прекрасно…»
Друг мой, всё в тебе прекрасно:Очи, полные любви,Цвет, улыбкою цветущий –Губки умные твои.
Сколько света и покоя!Но всего прекрасней – твойПолный мыслию глубокойГолос чистый и живой.
НОВОСЕЛЬЕ
Евдокии Ивановне ЛосевойПо нашей родине печальнойСкитальцы бродят искониИ в тихости своеначальнойВлекут медлительные дни.
Ревнуя дальнему спасенью,Отрадно страннику в путиПод мирной незнакомой сеньюПокой, как тайный знак, найти.
А те, кого обстали стены,Иначе взысканные теНе знают милой перемены,Повинны нищей тесноте.
Им – только веянье намека –Из тесноты до тесноты –И вот почуешь: там, далекоИные дали разлиты.
И на случайном новосельеУлыбкой тихой в свой чередПроглянет легкое весельеИ словно роза расцветет.
И всей певучею тоскою,Всё осиянней и светлей,На миг душа прильнет к покоюРодных приволий и полей.
«И чайник песенку поет…»
И чайник песенку поет,Вскипая на железной печке,И тихо лампочка цветет,Хоть не чета старинной свечке.
И вкусно пахнет, как и встарь,Мой ломоть хлеба – чуть хрустящий,Слегка поджаренный сухарь,К плохому чаю подходящий.
И так же страшный мир широкИ темнотой глядит в окошко,И так же тесный уголокПорой пугает хоть немножко.
И так же чем-то жив поэт,Хотя подчас и друг ироний,И полуночи легкий бредИсполнен сладостных гармоний.
«Чтоб не спугнуть поющей птички…»
Чтоб не спугнуть поющей птичкиВ моем алеющем саду,Послушный радостной привычке,Всё осторожнее иду.
И вечер золотой и чистыйС улыбкой думы на челе,Зеленокудрый и росистый,Одною песней голосистойДарит возлюбленной земле
И эту легкую прохладу,И этот свет, и этот сад,И этот льющийся по садуЛюбовной песней аромат.
«Какая грусть! Какая…»
Какая грусть! КакаяТомительная тишь.Я медлю, поникая.Ты плачешь. Ты молчишь.
У ног твоих слезамиИ жизнью изойти,К твоим следам устамиПриникнув на пути.
И стать – дорожной пылью;Развеяться вдали,Взлететь небывшей быльюОчнувшейся земли, –
Но вылить в звуки мукиДвух одиноких воль.Ни встречи, ни разлуки.Не плачь. Какая боль!
«Уже лирическим волненьем…»
Уже лирическим волненьемДавно стесняется душа,С житейским тягостным смятеньемРасстаться силясь и спеша.
И боль, и милая услада,Когда, слезой просветлена,Волну лирического складаВольна улавливать она.
И словно бы струею вольной,Пахнуло с дальной стороныПевучей песней безглагольнойКрылом затронутой струны.
Пускай душа в изнеможеньеТомится, бьется без конца, –Одно мгновенное движеньеНеизъяснимого лица, –
И светлый взгляд, и полуслово, –Желанная благая весть –И нет уже смятенья злого,Поется и опять, и сноваО том, что в сердце солнце есть.
«Я смотрю: мимозы желтые кисти…»
Я смотрю: мимозы желтые кисти,Засмеявшийся луч весенний –И полны мои осенние мыслиЗолотых веселий.
За гореньем разве не ждет сгоранье?Но горю я, гореть желая –И, ликуя, пью я твоих страданийЗолотое пламя.
«Живешь и ходишь по земле…»
Живешь и ходишь по землеВ своем обыденном жилище,Болеешь о добре и зле,Радеешь о насущной нище.
А дух твой реет и живетВ тебе неведомом паренье.Порой на твой тягчайший гнетЕго забрезжит озаренье –
И ты постигнешь: как волёнКружиться ветер в чистом поле,Так дышит, где захочет, он,Послушный лишь единой воле.
И как в холодной вышинеОн вольно расширяет крылья,Так и в пылающем огнеОн не сгорит, как наши былья:
Цветет и пламень неземной,И хлад нездешний, с ним в слияньеКак благодатное сиянье –Неопалимой купиной.
«Я грустно ухожу к существенности бедной…»
Я грустно ухожу к существенности беднойИз мира благостной и кроткой красоты,Приявшей злую боль с улыбкой всепобеднойИ в сердце нищее роняющей цветы.
Простился и поник, замедлив у порога.Иду. Но в круге том вновь удержал меня,Нежданно засияв приветливо и строго,Свет обаяющий лазурного огня.
И были отблеском покинутого мираСчастливой девушки мне милые черты,И я унес туда, где всё темно и сиро,Черемух нежные и горькие цветы.
«Ты уходишь? Помедли со мной…»
Ты уходишь? Помедли со мнойВ этот душный томительный час.Заглушенный дневной тишинойМилый голос мелькнул и погас.
И томленья цветущего дняНапояет сверх силы сирень,И пылая, объемлет меняМне уста заграждающий день.
Переполнена душная грудь,И сдвигаются тесно кусты:Глубже, глубже, уже не вздохнуть;В немоте стук висков… Где же ты?
Погоди. Темнота, забытье,Миг один. Погоди.Душный стук. Бьется сердце твоеЗдесь – в моей – тесной – душной – груди.
«Вчера был день рожденья моего…»
