Русские кругосветные мореплаватели - Николай Нозиков

Приближался вечер, а с ним и время расставания. Размалеванные гости удалились во-свояси, а Гунаму Головнин сам проводил на берег, объявив, что завтра рано утром он должен с ним расстаться. Гунама, видимо, опечалился, понурил голову, у него показались слезы…

24 июля с 6 часов утра «Диану» уже окружили лодки с туземцами; сам Гунама приехал на проводы и привез тяжеловесный корень яма. На шлюпе в это время ставили паруса и поднимали якорь. Едва отделился он от дна залива, как «Диана», повинуясь легкому береговому ветру, двинулась в путь, сопровождаемая плачем и завыванием добродушных островитян, между которыми беспрестанно повторялось имя «Дианы», сопровождаемое протяжными

звуками «а! — а! — а!»…

Описывая жителей острова Танны, Головнин замечает, что они при среднем росте статны, больше худощавы, ловки, проворны и отлично владеют своим оружием, из которого более всего дорожат дубинкою. Цвет кожи у них темнокоричневый, нос приплюснут, губы толстые, большой рот украшен крепкими белыми зубами, способными разгрызать кокосовый орех. Волосы, преимущественно черные жесткие, закручены в мелкие пряди, торчком расходящиеся на голове. Черные глаза выразительны и в большинстве добродушны. Женщины менее статны и красивы и, повидимому, в угнетении у мужчин, исполняют все тяжелые работы; даже дети относятся к ним грубо и презрительно.

Тропический климат не требует одежды, и оба пола носят лишь нечто вроде фартуков и юбок из кокосовых листьев, от пояса до колен. Головные украшения из перьев носят только начальники; к общим украшениям принадлежат известковые палочки толщиною в палец, серьги в ушах и ноздрях, кольца из черепахи на руках и ногах; верхом щегольства считается размалевка лица и тела охрой и мелом, разведенными на кокосовом масле.

Головнин не утверждает, что жители острова Танны принадлежат к людоедам, но упоминает об одном случае: когда он хотел пройти далее селения, подведомственного Гунаме, он остановил его и показал знаком, что там могут Головнина убить и съесть.

Путь до Камчатки был продолжителен, но вполне благополучен. Запасы кокосов и других плодов послужили на долгое время прекрасным подспорьем питания команды и офицеров. С этого времени провизия расходовалась уже в полном количестве, только испортившаяся вода напоминала о неудобствах продолжительного плавания и усиливала желание кончить его скорее.

С 11 сентября, по мере приближения к Камчатке, начали встречаться киты, дельфины, дикие утки. Утром 25 сентября 1809 г. «Диана» стала на якорь в Петропавловске.

4. ИССЛЕДОВАНИЕ КУРИЛЬСКИХ ОСТРОВОВ. В ПЛЕНУ У ЯПОНЦЕВ

Две зимы 1809–1811 гг. Головнин провел на Камчатке. Он объехал весь полуостров, сделал много интересных наблюдений и собрал богатый материал по общему состоянию страны.

Зимовка для экипажа прошла незаметно. Ежедневно, кроме праздников, производились строевые ученья, такелажные работы и обучение грамоте и арифметике. В свободное от службы время офицеры и матросы бегали на лыжах и охотились.

В мае 1810 г. Головнин отправился к берегам Русской Америки для описания их и доставки хлеба и разных грузов. По просьбе главного правителя колоний Баранова, Головнин остался со шлюпом в Новоархангельске до сентября 1810 г. для охраны колоний от ожидавшегося нападения корсаров.

За время стоянки в Новоархангельске и посещения других гаваней колоний Головнин внимательно знакомился с бытом туземцев и порядками управления. Все виденное он записывал в тетрадь, тщательно отмечал «недостатки, проистекающие от предоставления в руки частной монополии громадной территории», и «вражду диких, вызванную беззаконием компанейских управителей и подогретую американскими охотниками-хищниками». Далее он обратил внимание на безобразную «деятельность» иностранных судов в водах колоний и составил статистику «дел» американских кораблей. Из нее видно, например, что корабль «Ментор» набил за сезон в русских водах 3500 моржей, бобров и снабдил индейцев для борьбы с русскими сотнею ружей. Другие иностранцы, промышлявшие в русских водах, действовали так же, как и «Ментор».

1 мая 1811 г. «Диана» снялась с якоря и отправилась на Курильские острова. 13-го числа она была уже у 13-го острова (Мацува). Головнин начал отсюда свои работы, подвигаясь постепенно на юг.

Обходя подробности описания отдельных островов, мы скажем лишь в общих чертах, что все они происхождения вулканического, состоят преимущественно из голых скал с ничтожным местами слоем наносной земли, покрытой слабой растительностью. Некоторые из островов населены, иные необитаемы и служат лишь временным пристанищем для охотников за лисицами и морскими птицами. Тут живут: орлы, топорки, савки, чайки, урилы, белые и черные альбатросы и дикие утки. Однажды спугнутые чем-то птицы поднялись такой густой, черной тучей, что на «Диане» приняли ее за дым и только в зрительную трубу удостоверились в своей ошибке. Около берегов водятся морские бобры, тюлени, сивучи. Из шкур животных и птиц охотники шили одежду, а избыток променивали японцам. За морским зверем охотились на. байдарках, подобных алеутским. На островах, принадлежавших России, многие жители говорили по-русски, а некоторые даже знали грамоту. Нрава айны вообще кроткого, честного и приветливого, смуглы, некрасивы. Женщины мазали губы синей краской, покрывали синей татуировкой нижнюю часть лица и руки. Айны были все низкого или среднего роста и отличались сильной волосатостью, за что получили у мореплавателей прозвище «мохнатых». Летом жили в свайных постройках, а зимою — в деревянных избах. Курильцы одевались, как камчадалы, в парки.

Окончив описание русских островов, Головнин перешел к островам, на которых жили японцы.

Первый по порядку был остров Кунашири. По мере приближения к нему «Дианы» морякам открывался довольно обширный залив, на берегу которого лежало слева маленькое селение, а справа небольшая крепость. Внутри ее виднелось несколько построек, на доме коменданта развевались флаги. В заливе стояло несколько японских судов. Заметив входившую в залив «Диану», японские суда торопливо перешли под стены крепости, а с батареи дали по шлюпу два выстрела ядрами, далеко не долетевшими до цели. Шлюп стал на якорь в 3 милях от крепости.

Желая выяснить недоразумение, Головнин поехал было на берег, но и его начали обстреливать; ядра пролетали над головами, и он возвратился на шлюп. Наступила ночь, подул сильный ветер, указавший Головнину на невыгодность избранного места, и с рассветом он перешел ближе к крепости. Стремясь объяснить японцам причину захода в залив, Головнин выставил перед крепостью разделенную пополам кадку, в одну часть ее положил стакан с водой, несколько полен дров и горсть сарачинского пшена, в другую несколько пиастров, кусок алого сукна, бисер и кое-какие хрустальные вещи. Японцы тотчас же подобрали кадку. Прошли сутки, ответа не было. Тогда Головнин «перешел к селению и послал за провизией и водой вооруженную шлюпку с офицером. Селение оказалось пустым, все жители ушли в глубь острова. Воды не нашлось, офицер взял дрова, немного пшена, сухой рыбы и оставил за все несколько европейских вещей, далеко превышавших цену взятого.

8 июля утром японцы выставили ответную кадку с письмом на японском языке, которого не мог разобрать курилец Алексей, бывший на «Диане» в качестве переводчика, и две картинки, по которым можно было догадаться, что японцы не желают иметь с нашими моряками никаких сношений.

Несмотря на это, когда наша шлюпка подошла к речке за водою, из крепости был выслан в качестве парламентера курилец Кузьма, житель одного из русских островов. По-русски он не говорил, а Алексея на шлюпке не было; из объяснений знаками можно было догадаться, что начальник крепости желает лично переговорить с командиром судна, что японцы боятся наших моряков, да и сам курилец дрожал от страха, как в лихорадке.

Опоясавшись саблей и разложив по карманам шесть заряженных пистолетов, Головнин поехал на приглашение. На берегу его встретили чиновники, одетые в богатые шелковые халаты с саблями и кинжалами за поясами. Через четверть часа вышел сам начальник крепости в полном вооружении; он шел медленно, подбоченясь, потупя глаза в землю и расставляя Широко ноги. Его сопровождали два оруженосца, один нес длиннейшее копье, похожее на жердь, другой шапку — вроде русского венца. После приветствий, каждого по своему обычаю, между ним и Головниным начался разговор о цели прихода корабля, «го названии, именах его командира и правителя России, о том, знает ли Головнин посла Резанова и пр. и пр. Сановник записывал ответы Головнина, что пришел он мимоходом запастись провизией и водой, что намерения его самые миролюбивые, что Резанова он знал и что он умер, возвращаясь из Японии, и проч. Сановник казался удовлетворенным ответами и предложил Головнину чай, саки (рисовая водка), табак и икру; все это подали вооруженные люди, которые оставались при сановнике и явно увеличивали его вооруженную свиту. Сановник был не из храбрых и, видимо, хитрил. Разговор, однако, продолжался и принял веселый, даже шуточный характер. Головнин потчевал его французской водкой, и тот не отказывался. Сановник записывал, однако, все слышанное. Когда Головнин попросил снабдить шлюп провизией, то получил ответ, что сам он, к сожалению, не может решить этого вопроса, и посоветовал ему переговорить лично с главным начальником, находящимся в крепости. Головнин отказался итти туда и обещал приехать на другой день. Сановник дружески простился, подарил кувшин саки, просил Головнина перекреститься в подтверждение того, что все сообщенное было правдою, и предложил вечером прислать шлюпку за рыбой. От Головнина он получил несколько бутылок водки и «зажигательное» стекло.