Попадать, так с музыкой 2 общий - Михаил Гуткин

Вообще, это очень удобно, когда все, как говорится, под боком. Тут я живу, в "шаговой доступности" поликлиника, работа еще ближе, причем не только главное здание, но и новое место работы. Прошла метров пятьсот по переулкам и сразу нашла нужный дом. Само собой никакой вывески, только звонок в глухой двери. Позвонила. Дверь тут же открылась, и я вошла в небольшой тамбур. Там никого. Только справа окошечко, а передо мной еще одна дверь.

— Пропуск.

— Я предъявила удостоверение.

— Ждите.

Жду. Через несколько минут внутренняя дверь открылась. С той стороны меня ждала майор НКВД Рыбкина.

— Заходите, товарищ лейтенант госбезопасности.

Зашла.

— Здравия желаю, товарищ майор госбезопасности.

— Здравствуйте. Идите со мной.

Я пошла за Зоей, ломая себе голову, почему тут она ведет себя так строго официально. Впрочем, и войти сюда оказалось сложнее, чем в наше главное здание. Ух, как интересно! Вот только закрадывается подозрение, что после работы в этом здании меня не только в тыл к немцам, но и на фронт не выпустят. Буду слишком много знать. Тем временем мы поднялись по лестнице на второй этаж и по небольшому коридору подошли к двери, на которой, к моему удивлению, не было никакой таблички с номером. Просто так себе дверь. Даже не постучав, Зоя открыла дверь, и мы вошли в кабинет, в котором за столом сидел старший майор Судоплатов. Перед ним на столе лежали бумаги. Кажется мои.

50

— Здравия желаю, товарищ старший майор.

— Здравствуй, Анна Петровна. Проходи, садись. Зоя, спасибо. Зайди за товарищем Северовой через час.

Зоя кивнула и вышла. Мы остались с Судоплатовым один на один.

— Как здоровье, Анна Петровна?

— Прихожу в норму. Если и дальше все пойдет так, то полагаю, что через неделю доктора от меня отстанут по причине ненадобности.

— Расскажи немного о себе. Меня товарищ Берия предупредил, что некоторыми аспектами твоей биографии интересоваться не положено, но я все-таки должен знать твои знания и умения. Так что рассказывай все, что можешь.

Что могу. А что на самом деле могу? Наверное, могу рассказать почти все, кроме того, в какое время я все это изучала.

— Училась в школе. Занималась спортом: гимнастикой, стрельбой, борьбой самбо, шахматами. В школе любимыми предметами были физика, математика (чуть было не брякнула — информатика). После школы поступила в институт, где успела отучиться два курса. Хорошо знаю математику и, соответственно, физику, особенно механику и электротехнику. Незадолго до войны попала в Гродно, где влюбилась и вышла замуж за лейтенанта НКГБ Василия Северова. Преподавала в роте НКВД рукопашный бой. Пару раз столкнулась с бандитами, которые об этом пожалели. Товарищ Берия взял меня на работу в НКГБ, присвоив звание младшего лейтенанта. После известной вам истории с найденными бумагами мне присвоили звание лейтенанта. Была в комиссии, которую возглавлял товарищ Мехлис — проверяли боеготовность войск Западного особого военного округа. Потом, когда туда назначили командующим товарища Жукова, стала его порученцем. На мне лежала обязанность организации взаимодействия между армией и НКВД Белоруссии.

— Так это ты, можно сказать, примирила товарищей Цанаву и Жукова? — Не удержался от реплики Судоплатов.

— В какой-то степени я. А потом еще в качестве третьей стороны добавился товарищ Пономаренко.

— Теперь понятно, почему товарищ Жуков так не хотел тебя отпускать. Правда, когда отпустил, то сказал, что теперь ты станешь моей головной болью. Интересно, с чего бы это?

Я гордо проигнорировала этот вопрос, и вместо ответа заявила.

— К сожалению, эта работа по организации взаимодействия мне дорого обошлась.

— Чем именно?

— Когда уже после начала войны я хотела присоединиться к мужу, чтобы воевать вместе с ним в тылу у немцев, то товарищ Жуков, с одной стороны, сказал, что отпускает, а, с другой стороны, объяснил, что мне нельзя в тыл к немцам, потому что слишком много знаю.

При этих словах Судоплатов улыбнулся, но ничего не сказал.

— А дальше вы уже все знаете.

— Положим, далеко не все, но пока достаточно. Теперь послушай меня. Возможно, что тебе, как порученцу товарища Берия, известно, что незадолго до начала войны у товарища Сталина прошло большое совещание, на котором твой, теперь уже бывший, начальник, товарищ Жуков, честно признал, что первый удар немцев Красная Армия не выдержит и будет отступать.

Ха, не только известно. Я сама присутствовала на этом совещании, которое и организовано-то было после одного моего письма. Только Судоплатову об этом знать совсем необязательно. А вот то, что я в курсе, можно обозначить, и я кивнула. Судоплатов мой кивок воспринял и продолжил.

— Уже тогда было принято решение об организации диверсионных групп на территориях, временно оккупированных немцами. Но, честно говоря, никто не ожидал, что первый удар будет такой силы и что отступать придется так быстро. На Западе мы вот-вот сдадим Смоленск и сейчас готовим линию обороны на Можайском направлении. На Юго-Западе фронт еще кое-как держим, а на Северо-Западе полный провал. Мы уже потеряли более полумиллиона бойцов убитыми и безвести пропавшими, то есть, скорее всего, попавшими в плен. Положение стало очень тяжелым. Теперь уже очевидно, что число диверсионных групп явно недостаточно, а действия большинства этих групп далеки от желаемых. Таких успешных групп, как отряд майора Ипполитова, в котором воюет и твой супруг, можно пересчитать по пальцам одной руки. А нам надо охватить всю Белоруссию и большую часть Украины. Сейчас мы с товарищем Рыбкиной создаем Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения НКВД — сокращенно ОМСБОН. Нам предстоит в кратчайшие сроки обучить большое число бойцов действиям на оккупированных территориях. Когда я говорю большое число, это значит, что счет пойдет не на сотни, а на тысячи человек. Причем обучить бойцов надо так, чтобы они потом во вражеском тылу могли выполнять самые сложные задания, как в составе небольших диверсионных групп, так и в организуемых на их базе партизанских отрядах. Мы с Зоей уже разработали программу обучения. И вот тебе первое задание. Изучи эту программу, отметь все, на твой взгляд, неточности или недоработки и добавь то, что считаешь нужным. А потом подумай, что лично ты могла бы преподавать таким бойцам. Я понимаю, что опыт у тебя очень небольшой, но у многих преподавателей он еще меньше, так как боевые действия в Испании- это ничто по сравнению с тем, что придется делать сейчас. А на Халхин-Голе и с белофиннами мы воевали практически без серьезных диверсионных действий. Кроме того, в написанных тобой бумагах очень четко прослеживается нестандартный подход к решению задач, что очень важно. Как это у тебя получается — об этом мы еще поговорим, а пока иди и работай.

Как раз при этих словах в кабинет снова вошла Рыбкина с папкой в руках, и мы с ней вышли от Судоплатова.

— Ну что, Анюта. Озадачил тебя Павел Анатольевич? Ничего. Честно скажу, что я сама, получив подобное задание, вообще оторопела, потому что, несмотря на большой стаж работы в НКВД, с этими вещами вообще дела не имела. У меня совсем другое направление, впрочем, тебе такие подробности, пожалуй, не интересны.

На самом деле, конечно, интересны, только ясно, как день, что ничего Зоя не расскажет об этом другом направлении. Ну и правильно. Меньше буду знать — крепче буду спать.

51

Мы поднялись на один этаж и зашли в очередную комнату без номера. Интересно, как они их запоминают? Зоя, словно угадав мои мысли, улыбнулась и сказала.

— Считай, что это проверка памяти. Насколько хорошо ты можешь запоминать новые места. На, держи ключ. Второй ключ на связке от сейфа. Ключи перед уходом будешь сдавать либо мне, либо товарищу Судоплатову.

Я открыла выданным мне ключом дверь, и мы вошли. Зоя положила на стол бумаги, которые до этого все время держала в руках.

— Вот тебе исходные материалы. Если что — звони. Мой номер 2 -11. Номер товарища Судоплатова 2-01. Этот телефон в город выхода не имеет. Все, работай.

Зоя вышла, а я, очередной раз оказавшись в большой тоске, уставилась на лежащие передо мной бумаги. Опять писанина, опять разработка или корректировка учебных программ. В конце концов, я ведь не доцент и даже не ассистент на какой-нибудь кафедре в учебном институте. За что же мне такое наказание? Вот как влипла в свое время с обучением бойцов, так и пошло-поехало. О том, чтобы отказаться, и речи нет. На фронтах даже по официальным сводкам дело плохо, а в реале думаю, что еще хуже. Интересно только, совпадает ли график нашего отступления с аналогичным графиком в моей реальной истории. Кажется, уже пошли небольшие временные сдвиги в нашу пользу. Но это так, лирика. А пока, поскольку нет возможности избежать неприятной работы, следует расслабиться и постараться получить удовольствие.