За секунду до взрыва - Ридли Пирсон

— Ушла, — ответил Дэггет на вопрос сына, — не захотела остаться.

— Как так?

— Ты, наверное, хочешь спросить, почему? — Они с сыном всегда были откровенны друг с другом. — Она сердита на меня за то, что я так много работаю. За то, что обещаю, а потом не выполняю обещания. За то, что так часто оставляю тебя одного.

— Совсем как мама, — проговорил Дункан.

С его стороны это было лишь ничего не значащее замечание, лишь мимолетное воспоминание; отца же оно повергло в настоящий шок. Он вдруг увидел себя со стороны: человек, постоянно совершающий одни и те же ошибки, невзирая на самые благие намерения. Конечно, можно винить во всем судьбу, но он-то знал, что это не так.

— Наверное, она права, — согласился Дэггет. — Она считает, что ты проводишь слишком много времени в компании миссис Кияк и слишком мало бываешь со мной. Вернее, это я слишком мало бываю с тобой.

— Ну почему, иногда ты проводишь время со мной.

Иногда! Это была горькая правда. Опять Кэри права. От этого ему стало еще горше.

— И потом, миссис Кияк, она ничего, — без всякого энтузиазма проговорил Дункан, и этот его вялый тон, как иглой, пронзил сердце Дэггета. — Правда, от нее как-то странно пахнет. Что, от стариков всегда так странно пахнет?

— Вы ведь с ней ладите, правда?

Ну как ответишь на такой вопрос? Только положительно. Дэггет вынуждал сына к положительному ответу.

Он опять подумал про Линн. Насколько она виновата в том, что Кэри сейчас нет здесь, с ним? Слишком уж она занимает все его мысли. И еще интересно: можно ли использовать расследование как предлог для того, чтобы позвонить ей? Позвонить и сказать, что со времени их последней встречи он постоянно слышит за спиной ее голос, видит ее в каждой проходящей мимо женщине. Что его согревает воспоминание о тех нескольких часах, когда он был безоглядно счастлив. И что его разбирает смех каждый раз, когда он вспоминает того пожарника и как его сбила лошадь.

— Скоро в школу, — произнес Дункан, не отвечая на вопрос отца.

Покончив с завтраком, они направились на задний двор, к перилам.

— Па, — протянул Дункан, — ну что ты не можешь, всего один раз в жизни. Ну подпиши ты это заявление. Скажи, что я готов.

— Ты будешь готов, Дункан. Ты делаешь потрясающие успехи. Просто потрясающие, правда.

Дункан крепко ухватился обеими руками за перила. Два раза он подтянулся довольно легко, но затем руки у него задрожали, он напрягался из последних сил. Чтобы получить допуск в лагерь и поход на каноэ, нужно делать пять подтягиваний. У Дэггета руки чесались подхватить сына под мышки и помочь. Но у них был уговор — только если Дункан об этом попросит. Прошло несколько долгих секунд.

— Ладно, давай, — проговорил Дункан.

Дэггет готов был разрыдаться, чувствуя под руками тепло его тела. Он, однако, старался не делать всю работу за сына, только помочь, чуть-чуть. Медленно-медленно поднималось тело сына, и вот наконец его подбородок коснулся холодных металлических перил. В этом и состояло упражнение — подтянуться так, чтобы коснуться перил подбородком.

На подбородке у сына уже прощупывались тоненькие мягкие волоски. И не заметишь, как превратятся в жесткую щетину. Время — наш общий враг. Экзамен на готовность к лодочному походу через три недели. К этому времени надо научиться подтягиваться пять раз подряд. Успеют ли? Господи, чего бы только Дэггет не отдал, чтобы у сына получилось! Он снова обхватил Дункана под мышками. Снова и снова они повторяли упражнение. Подтягивались и подтягивались. Руки у Дункана начали трястись. Всего они подтянулись подряд шесть раз.

— А ты молодчина, сын! — сказал Дэггет.

Дункан, улыбаясь, откинулся в кресле. Дэггету так хотелось привлечь его к себе, сжать в объятиях.

— Поупражняешься еще с гантелями, это тоже поможет, — добавил Дэггет.

— Пап, я туда попаду! Теперь я точно знаю. Я смогу это сделать.

— Еще бы! — ответил отец.

— Иди выпей еще чашку кофе, если хочешь. Я попробую теперь сам.

— Крикни, если что. — Дэггет секунду поколебался, прежде чем войти в дом.

Сидеть у окна и молить Бога о чуде. И так каждое утро.

Перед ленчем Дэггет и Левин съездили в Дом Гувера. Там в лаборатории их проинформировали о том, что удалось обнаружить в машине, которую брала напрокат Марианн Литл в Лос-Анджелесе в день катастрофы. Как это частенько у них случалось, результаты зачем-то направили в Дом Гувера, вместо того чтобы переслать прямо к ним, на Баззард Пойнт. Но это, правда, послужило им на пользу: в лаборатории их подробнейшим образом проинформировали о том, что может означать каждая улика. Как они и ожидали, машину помыли не очень тщательно, и экспертам из ЛАРО удалось много чего обнаружить. Правда, улики все были микроскопических размеров.

— В теннис играешь, Огайо? — спросил Дэггет, пока они ожидали обратного транспорта с Гувера на Баззард Пойнт.

— Спрашиваешь!

— Так, а какие у тебя планы на обеденный перерыв?

— Причесать тебя по нулям.

Через двадцать минут Дэггет собрал бумаги в портфель, засунул его в сейф и запер на ключ. А ключ спрятал в карман.

— Ты что, и спишь с ним? — спросил Брэд Левин.

— Да, видишь ли, у нас тут были проблемы с Бэкманом. Как-то он любил путать чужое со своим. Во всяком случае считал, что все хорошие идеи принадлежат ему. Ну, пошли?

Спортивный корт был достаточно хорошо изолирован от внешнего мира, так что можно было заодно и поговорить без помех. Обычно во время игры, когда кровь разогревалась, мозг тоже начинал активно работать. Совещания же его просто отупляли.

Левин оказался сильным игроком. Быстрые, точные, сильные удары. Первая партия началась с его подачи, и теперь он вел со счетом 4:1. Не теряя надежды отыграться, Дэггет начал обсуждать ход расследования:

— Итак, если предположить, что убийца Роджера Варда поехал в Лос-Анджелес из Портленда поездом, о чем нам это говорит?

Левин выиграл еще одну подачу, прежде чем ответить.

— Может, он везет с собой бомбу. В самолет ее не пронесешь.

Следующую подачу выиграл Дэггет.

— Нет, я имею в виду другое. Что нам это говорит о его личности? Не знаю, как ты обычно работаешь, Огайо, а у меня так: мне наплевать, какое оружие везет мой клиент, меня интересует, какие мозги контролируют тот палец, который может нажать на курок. То есть главное для меня — его личность. Ты понимаешь? Вот смотри: он заказал в гостиничный номер пару щипцов и выдрал себе зуб мудрости. Прямо в номере. И мне это уже о чем-то говорит. Конечно, из этого зуба мы можем извлечь группу крови, и еще кое-что, и еще кое-что. Но я сейчас не об этом. Меня в данном случае интересует совсем другое. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Левин не отвечал. Пропустил подачу. Прекрасно. Еще одну. Пропустил. Следующая подача. После упорной борьбы выиграл Левин. Ладно.

— Может, он плохо переносит самолеты? — задумчиво проговорил Левин, успевая в то же время следить за мячом; этот пас он выиграл. — Может, он потому и блевал в тренажере?

— Отлично! — заорал Дэггет на весь корт. — Вот именно это я имею в виду.

— Знаешь, на его месте я бы тоже боялся летать, учитывая его профессию.

— Ну-ну, дальше, — подбодрил его Дэггет. — Еще какие-нибудь выводы.

Сам он в это время постарался сосредоточиться на игре, этот Левин оказался уж слишком хорошим игроком.

— Ну… он достаточно терпелив, — проговорил Левин, принимая подачу.

Следующая была его. Дэггет в этот момент сделал обманное движение и отвлек Левина.

— Он не просто терпеливый, он твердокаменный и холодный, как лед. Спокойно сидеть несколько дней в поезде, зная, что позади у тебя труп, который, возможно, уже обнаружили. Могу тебе сказать, что я бы от этого свихнулся. И уж, конечно, ни за что не поехал бы поездом, если бы знал, что за мной может быть погоня.

— А если у него просто не было выбора? Может, у него такая сильная акрофобия, что он вообще не может летать.

— Может быть, — проговорил Дэггет. Следующие несколько пасов выиграл Левин, потом удача перешла к Дэггету. — А что ты думаешь об этих уликах из машины?

— Что я об этом думаю? — Левин явно не знал, что об этом думать, и ждал какой-нибудь подсказки.

— Ну да, — сказал Дэггет. И замолчал. Не станет он ему подсказывать.

Левин немного помолчал.

— Коричневый волосок на спинке водительского сиденья упал с головы очень здоровой молодой женщины. Содержание жира говорит о том, что это натуральные волосы. Отлично. Наша Марианн Литл — брюнетка, так что это сходится. Рыжие волоски на заднем сиденье — парик; может, как раз он его и носил. Дагерти ведь упоминал рыжеволосого. Главные исполнители никогда сами не водят машину, стало быть, она сидела за рулем, а он скорее всего сзади. Там на обивке сиденья и пепел от сигареты остался. Кстати, тот же химический состав, что у окурков, которые ты обнаружил на парковке в Сиэтле. Палмэну нужны улики, по-моему, это вполне сгодится.