Ночь с роскошной изменницей - Галина Романова

То каким же надо обладать мужеством, чтобы обыскать карманы брюк убитого, найти там телефон, позвонить с него. И это все в состоянии жуткого аффекта, плюс истерики…

Не вяжется! Ни черта не вяжется!!!

Если и правда телефон был у погибшего, что это значит?

Значит, Надежда совершенно не так беспомощна и слаба, не так была убита горем, чтобы впадать в амнезию. Она…

Она хладнокровна, расчетлива и очень, очень умна. Может такое оказаться или нет?!

Да! Тысячу раз да!

И никогда бы он так не подумал и не заподозрил ее ни в чем, не свяжись она спустя полгода после смерти мужа с занюханным охранником из занюханной будки. Пора наводить справки и о нем тоже, ох, пора. А что касается Надежды, то к ней он съездит в гости. Без звонка, без предупреждения, без официальной бумаги. Просто съездит к ней на кофе и поговорит. Интересно, как она к этому отнесется?

Отвратительно отнеслась к его визиту Баулина. Ну, просто отвратительно. И даже в дом не хотела пускать, перебрасываясь скупыми фразами с ним через приоткрытую дверь шикарной террасы.

Олег даже рассмотреть ее как следует не мог. Видел прядь темных волос. Крохотный клок темно-вишневого шелка, должно быть, халата. Мохнатый помпон тапка. Слышал недовольный, глуховатый голос. И все! Дальше этого контакт не желал налаживаться.

– Уважаемая госпожа Баулина! – рассвирепел минут через десять бесполезного топтания на крыльце Снимщиков. – Дело об убийстве вашего мужа не раскрыто, но это не значит, что оно закрыто! И именно по этому поводу мне нужно с вами серьезно поговорить!

– Присылайте повестку, – продолжала бубнить из-за двери Баулина.

– Если вам пришлют повестку, черт побери, – заорал Олег, не сдержавшись, – то вполне возможно, что из отделения уже не выпустят, понятно?!

– Нет, – осторожно обронила она после паузы. – С чего это?

– Вот откройте дверь, тогда и объясню.

Дверь она все же открыла и впустила его в дом, где царил такой кавардак, что из-за него невозможно было разглядеть истинной роскоши. Она, конечно же, присутствовала, но была изрядно потускневшей.

Они прошли через просторный, захламленный вещами, велосипедами, насосами, мячами и ботинками холл. Вошли в гостиную, где было ничуть не лучше, и Баулина молвила с прежней хрипотцой:

– Присаживайтесь.

Снимщикову пришлось переложить с кресла у окна на стол два выстиранных, но не выглаженных постельных комплекта, мягкую диванную подушку и щетку для волос. Он присел, чуть двинул кресло, чтобы свет падал ему с затылка. Дождался, пока с теми же подготовительными мерами усядется вдова, и тогда уж принялся рассматривать ее без стеснения.

Ну, что сказать, что сказать…

Хороша, статна и красива… была когда-то. Теперь на всем лежал оттиск такого же запустения, как и в доме. Длинные темные волосы свисали тусклыми, не очень тщательно расчесанными прядями. Шелковый халат был измят, будто она спала в нем четыре ночи подряд не снимая. Под изумительного бирюзового цвета глазами залегли глубокие темные полукружья. Да и губы лишены были свежести, равно как и цвет лица.

– Что вы хотели? – немного, кажется, смутилась она от его рассматривания.

– У меня к вам несколько вопросов. – Снимщиков чуть заворочался в неудобном дорогущем кресле, тут же сопоставив его со своим не таким дорогим, но очень комфортным диваном. – Кое-что было упущено в первые дни следствия, сейчас хотелось бы заполнить эти пробелы. Глядишь, там и до раскрытия преступления окажется недалеко. Так ведь? Как вы считаете?

– Никак я не считаю, – глянула она на него тяжело и недобро. – Это ваше дело – раскрывать преступления, а дело убитых горем родственников – ждать результатов. Задавайте свои вопросы…

Олег ухмыльнулся, тут же отметив, как подчеркнуто было ею упоминание об убитых горем родственниках. Наверняка снова начнет косить под амнезийную вдовушку. Ничего, у него кое-что найдется для того, чтобы освежить ее память. Выписка из истории болезни, к примеру, где ни о какой амнезии нет ни единого упоминания, а значится один лишь невроз.

– Скажите, Надежда… Ничего, что я без отчества? – Олег наклонился чуть вперед, оперся локтями о коленки, скрестив пальцы в замок, и глянул на нее ну если не как на друга, то никак уж не на врага точно.

– Валяйте. – Сухие обветренные губы чуть тронулись усмешкой. – Кофе небось следующим своим шагом наметили?

– Не наметил, но не откажусь, – улыбнулся он ей широко и открыто, как улыбался всегда девушкам с милыми чудесными именами.

– Ждите тогда.

Баулина встала, козырнув голыми длинными ногами. И ушла куда-то в глубь дома, начав напевать про сержанта молоденького, в тельняшке новенькой. Тут же загремела чем-то металлическим, включила негромкую музыку, а Олег, оставшись один, принялся рассматривать комнату.

Мебель, посуда в шкафах, люстра, светильники по стенам – все подбиралось со вкусом, любовью и в едином стиле. Все стоило баснословно дорого и когда-то несомненно содержалось в образцовом порядке. Но теперь…

Все было покрыто наслоившейся пласт за пластом пылью. Грязные пятна на дорогой обивке кресел, дивана. Всюду ворохи одежды, каких-то журналов, справочников по оружию(!), фантиков от конфет и пустых коробок из-под печенья.

Непонятно почему, но Олегу вдруг сделалось обидно за погибшего хозяина. Создавалось наверняка им и на его деньги. А Надежда вот не смогла сохранить, хотя, может, и не было в том ее вины.

– Грязь рассматриваете?

Ее вопрос застал Снимщикова в тот момент, когда он только-только взял в руки их семейную фотографию. Единственную, кстати, в этой комнате. Больше нигде ни единого упоминания о ее прошлой с мужем жизни Олег не увидал.

– Да нет, фото. – Он повертел в руках пластиковую рамку с их семейным портретом и тут же поставил ее на место. – А при чем тут грязь?

– Да это я так… Что-то вроде извинения за хаос в доме. Домработница, знаете ли, взяла расчет, вот и… А мне все некогда да некогда… – скороговоркой пробормотала Надежда, очистила край захламленного стола в гостиной и составила с подноса две крохотные чашки, кофейник и сахарницу. – Вот вам и кофе. Присаживайтесь.

Он не стал садиться к столу, на котором кисельным озером застыло какое-то липкое пятно. Взял чашку в руки и вернулся на прежнее место – в кресло у окна, и снова сел так, чтобы солнце светило ему в затылок.

Отхлебнул, удивился, что кофе оказался на редкость хорошим, одобрительно улыбнулся ей и как бы невзначай спросил:

– А чего это ваша домработница взяла расчет, платить нечем?

– Да нет, деньги есть. Просто… Просто как-то так получилось, что… Ну, не сошлись характерами и все… – Надежда не притронулась к кофе, покручивая в длинных ухоженных пальцах крохотную чашечку. – Так что вас интересовало по делу об убийстве моего мужа? Мне кажется, что я все, что знала, успела рассказать и…

– Скажите, Надежда, – перебил ее Олег, тут же приказав себе не забыть разузнать у соседей про домработницу Баулиной. – Вы могли бы еще раз рассказать во всех подробностях события того самого вечера, когда вашего мужа застрелили?

– Подробностей не помню! – излишне резко поспешила она ему ответить, судорожно подобрала под себя ноги, не заботясь о приличиях и о том, что полы халата разъехались в разные стороны, обнажив даже кромку ее черных трусиков. – Я болела в то время. Амнезия, мой адвокат вам говорил, кажется!

– Он немного неправильно понял диагноз, вынесенный вам докторами. – Снимщиков вернулся к столу, пристроил на прежнее место пустую чашку и полез в карман брюк за выпиской из диагноза. – В заключении врачей нет ни единого упоминания о потере памяти. Ни единого!

– Да? – нисколько не удивилась Баулина. – Уж не знаю, что они там записали, но я ничего не помнила тогда, все как в тумане.

– Ага, понятно. Но это после, а до того как? Как вообще прошел вечер?

Она тут же оживилась представившейся возможности поговорить на отвлеченные темы и начала рассказывать все-все, вплоть до того, какое платье на ней было надето.

Олег слушал, не перебивая, с ехидством отметив про себя, что память у вдовы просто отменная и вынужденная амнезия была не что иное, как адвокатская уловка. Когда она выдохлась на том самом месте, как ее муж вышел покурить, он спросил:

– Он вышел с телефоном?

– С каким телефоном? – Надежда оскорбленно дернулась, будто он спросил ее, было ли на ней в тот момент нижнее белье, тут же сбросила длинные ноги с дивана и повторила: – Какой телефон вы имеете в виду?!

– Ваш муж пошел покурить, так?

– Да, – она нетерпеливо кивнула, с лихорадочной поспешностью заправив спутанные пряди волос за уши.

– Свой мобильник он взял с собой или?..

– Конечно, с собой! Он никогда с ним не расставался! Даже в туалет всегда таскал с собой, боялся, что я его девок начну отслеживать! Очень мне было нужно!!!

Вот оно! Засквозило! – обрадовался Олег, продолжая улыбаться и сочувственно кивать.