Загадка Меривезера - Стрэхен Кэй Клевер

– Нет, – настаивала Вики, – это не причина.[59]

– Частично, – повторила Эвадна, и к моей радости она наконец-то покраснела. – Частично, но раз ты все спрашиваешь и спрашиваешь, то дело в том, что у тебя, Вики Ван Гартер, у тебя есть все. Ну, и ладно! Мне плевать!

– Ты хотела, чтобы все решили, будто я убила Тони?

– Что? Как ужасно так думать! Вот не думала, что кто-то может выставить меня в таком свете! Все было так, как я сказала. У тебя же есть все. И я подумала… ну, я просто подумала: какой прок, если у тебя будет еще и это? Возможно, я не должна говорить это тебе в лицо, но ты так тщеславна… Честно говоря, я просто подумала, что если у тебя будет еще и это…

– Что «это»?

– Ну, ты же знаешь – красивый и привлекательный искатель удачи совершает самоубийство из-за безраздельной любви к тебе. Фотографии в газетах, интервью и все такое.

– Ясно, – ответила Вики.

– А мне – нет, – вставил я.

– Неважно, – заметила Вики. – Тони оставил записку, в которой утверждалось что из-за меня он пошел на суицид? Ты подменила стихотворение?

– Нет, но все ведь знают, что он был без ума от тебя. Так что, конечно, причина в тебе. Я не знаю, оставлял ли он записку. Я ее не искала. Я была ужасно расстроена, и после того, как выбросила пистолет в окно, я схватила несколько сигарет – успокоить нервы (к тому времени меня просто трясло). Я вышла и заперла дверь. Забавно, но как только я заперла дверь, мне стало жаль, что я сделала это. Вы же знаете, иногда люди могут изменять свое мнение?

– Да, – согласилась Вики. – Оказавшись в своей комнате, ты испугалась, не так ли? И ты подумала, что если ты спустишься, все могут заметить твои нервы? Но ты знала, что должна спуститься. Так что ты попыталась сломать собственный ксилофон, чтобы у тебя появилась причина нервничать. Для этого же ты поссорилась с Дот, не так ли?

– Откуда ты знаешь? Да, вроде того. Я ужасно выглядела и понимала, что все могут заметить это. Я стояла возле инструмента и вдруг сообразила. У меня ведь прекрасное воображение. Все так говорят. Вот я и представила, в какое бы я пришла негодование, если бы Дот или Орилла столкнули ксилофон со стола и поломали его. И я знала, как легко бы это вывело Дот из себя – а я всегда нервничаю, когда кто-нибудь выходит из себя. А мне нужно было нервничать – у меня прям руки тряслись. Пару раз у меня уже было такое – с доктором Парнхэмом, и… ну, ты же понимаешь?

– Прекрасно понимаю, – ответила Вики. – Но почему ты уничтожила личные бумаги Тони?

– Я не делала этого, честно. Должно быть, он сделал это сам.

– Возможно. Но зачем ты перерезала телефонный провод?

– А, это! – по голосу Эвадны было ясно, что она не считает вопрос существенным. – Я просто подумала, что так будет загадочнее. Когда все вы пытались попасть в комнату Хелен, у меня попросту не хватало духу подняться к вам. Весь вечер я чувствовала себя такой измятой и смешной. Так что, слоняясь без дела по коридору, я положила ключ на тумбочку, где его смогут найти. Затем меня озарило, (я ведь ужасно быстро соображаю), что все стало бы совсем по детективному, если бы телефонный провод оказался перерезанным. Вот я и взялась за ножницы. Но я никак не могла найти провода. И мне совсем не хотелось выходить на улицу, так что я решила, что можно перерезать и шнур от трубки.

– Это было великолепно. Но зачем ты убила Хелен? – спросила Вики.

Глава XXXI

Покажите мне человека, который за шесть десятилетий научился понимать женщин, и я в ответ покажу вам приспособление, позволяющее прикрепить крылья додо к лопаткам, чтобы улететь в райские кущи.

Эвадна Парнхэм сделала круглые глаза и выпалила:

– С чего бы? Вики Ван Гартер, я этого не делала. Я думаю, это дело рук Освальда Флипа, разве не так?

– На него я не думала, – ответила Вики. – Почему ты так решила?

– Дело в ярости, – заявила Эвадна. – Он годами работал над гороскопом Хелен, а сегодня он обвинил ее в том, что она дала ему неверные даты рождения – как ее, так и Дот. И она не стала этого отрицать и даже не восприняла ситуацию всерьез. Это и вывело его из себя. Она устало и равнодушно сказала ему, что даже астрологи не могут рассчитывать узнать настоящий возраст женщины, пояснив, что она и не предполагала, что точность так уж важна. Он просто обезумел. Надеюсь, он так никогда и не узнает, что я приврала ему только совсем чуть-чуть. Я думаю, что астрология достаточно интересна, но, подобно Хелен, я считаю, что называть настоящий год и так далее – просто смешно. Как бы то ни было, Освальд пришел в бешенство – из-за часов работы, потраченных впустую. Он разорвал ее и Дот карточки, швырнул их в камин, и ушел, говоря о том, что такие ситуации дискредитируют всю его науку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Позднее, когда Хелен приготовила для нас снотворное, она предложила таблетку и ему, но он отказался. При этом он даже не пытался проявлять вежливость. Возможно, в нем было что-то добросердечное, или он боялся самого себя, или еще что. Дело в том, что Хелен сказала, что не может пойти отдохнуть в своей комнате (полагаю, она чувствовала неловкость из-за того, что там умер Тони), и потому она прилегла отдохнуть на диванчике в гостиной, а Освальд пытался убедить ее не делать этого – словно что-то доброе в нем боролось с низменными склонностями, и…

– Миссис Парнхэм, – прервала ее Вики, – ты знаешь Освальда несколько лет. И ты серьезно считаешь, что он убил Хелен лишь за то, что она назвала ему неправильную дату рождения? Он ведь любил Хелен.

– Ха! Ты думаешь, что он любил ее? Хотя я и сама задумывалась над этим. Помнишь то стихотворение, в котором говорится, что мужчины убивают то, что любят? Доктор Парнхэм любил его цитировать, хоть и прибавлял, что вместо мужчин в нем должны быть женщины. Но доктор был…

– Нет, – поправила Вики, – я не имела в виду, что Освальд любил ее – в том смысле, который имеешь ты. Я хотела сказать, что он любил ее точно так же, как и все мы, и…

– Ха, а я-то подумала: забавно слышать это от тебя. Но, в любом случае, он давно знал, что его любовь к тебе безнадежна, а мужчины устают от безответной любви, когда она длится слишком долго. Я уверена, он не любит Ориллу. Он лишь сочувствует ей, но…

– Ориллу? – переспросил я, радуясь, что смог наконец-то хоть что-то сказать.

– Знаете, она была без ума от него. Вчера вечером он гулял с ней. Вот почему когда он пришел, он вел себя так нелепо – он не хотел, чтобы Вики узнала об этом, а может быть, чтобы об этом узнала Хелен. В любом случае, кажется, что она встретила его, когда он закрывал свой магазин. Она попросила его немного прокатиться с ней – она так утомилась от жары и прочего. Думаю, он не хотел, чтобы его видели с ней, так что по шоссе он с ней не поехал. Отправился по дороге среди холмов, заскочив к миссис Ле Врей – подарить рубашку малышу на день рождения. Миссис Ле Врей рассказала об этом детективам. Только представьте – детективы ходили поговорить с ней. Я бы сказала, что это довольно хорошо с их стороны. Сегодня, пока вы отсутствовали, тот симпатичный сыщик вернулся и расспросил Освальда на этот счет, а Освальд во всем признался. Куда ему было деваться? У них же уже были эти сведения. А Орилла спустилась и рассказала, что прошлой ночью, после того, как мужчины вышли из ее комнаты, она написала записку и сунула ее под дверь Освальда. Не думаю, что между ними было что-то значительное, ведь она называла его «мистер Флип». Наверное, она думала, что он будет волноваться или типа того. Ха, сразу, как только вы ушли, началось самое интересное – все эти признания и так далее. Жаль, что вы не подождали еще часик. Правда, вскоре стало ужасно скучно, и Хелен растворила для нас таблетки в теплом молоке, и все мы выпили их. Не считая Освальда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вики украдкой взглянула на часы. Я знал – она надеется на скорое возвращение мисс Макдональд. Я протянул ей руку помощи.