Пуля рассудит - Владимир Григорьевич Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он прямо в обуви вошел в холл. Барная стойка в доме появилась, мягкий уголок, и вообще мебели прибавилось. Обставлен дом, считай, полностью.
— Неплохо вы тут собирались… Где работаешь? — Сарычев резко развернулся к Вильямину, который хотел, но боялся пройти к лестнице.
— Производство у меня, комплектующие для грузовиков, автоэлектроника.
— И как?
— Пока все хорошо.
— Я смотрю, у тебя все хорошо… Жену мою трахаешь!.. Лариса, как же так?
— А как так?… Набрал кредитов и сел! — Лариса всхлипнула, понимая, что это не оправдания. — Банк в суд подал, приставы машину твою забрали…
— Только мою?!
— Не переживай, вернули. Вильямин выручил!..
— Да?! Я-то думал, ты просто шлюха, а ты за деньги отдаешься?
— Хватит! — топнула ногой Лариса.
— Хватит?! — осклабился Сарычев. — Да нет, родная, все только начинается!.. Дом чей?
— Ну, пока наш общий… Но мы думали выкупить у тебя твою долю. — Лариса выразительно глянула на Вильямина, и тот покорно кивнул.
Глянул на эту тряпку и Аркадий — брезгливо и беспощадно.
— Значит, так. Буду жить с вами! — Сарычев со свистом пропустил воздух между зубов.
— У меня есть квартира в городе, вы бы могли жить там… — пискнул Вильямин. — Очень хорошая квартира!
Но Сарычев на него даже не глянул, этот ушлепок для него не существовал.
Не станет он убивать этого ушлепка, даже с лестницы не спустит. В его положении даже мелкое насилие над такой же мелкой личностью — прямой путь за решетку, а там точно ничего хорошего. Вильямин сам уйдет, соберет свои манатки и свалит. А наказание настигнет его чуть позже. Аркадий не собирался прощать этого урода, он всего лишь отсрочит малоприятные последствия его подлого поступка.
— Пойдешь, постелешь мне! — Сарычев повернул к лестнице, взяв Ларису за локоток.
И она, безнадежно глянув на Вильямина, пошла за ним.
— Ну да, тебе бы поспать с дороги.
И действительно, самозваный муж даже не дернулся, чтобы остановить ее. Лишь проводил обреченным взглядом.
Сарычев усмехнулся. Этот недоумок уйдет уже сегодня.
А через месяц-другой с ним что-нибудь случится.
Он зашел в спальню, сорвал с кровати постель вместе с покрывалом, вышвырнул за дверь. Лариса вздохнула, полезла в шкаф за бельем.
— Я не думала, что ты вернешься так быстро.
— Я вернулся!
Сарычев подошел к ней сзади, крепко ухватился за ворот халатика и с силой рванул — в стороны и вниз. Затрещала ткань, полетели вырванные с мясом пуговицы, распахнулись полы.
Сколько раз на дню Аркадий представлял, как вернется домой, как обнимет жену, как закроется с ней в сауне, сначала она его запаренным в кипятке веничком, затем он ее — чем-то погорячей. Все было бы красиво, как у белых людей. Но Лариса предала его, с ней только по-скотски нужно обращаться. Не снимая сапог.
— Ну не надо так!
— Надо! — Он толкнул ее на кровать, она легла на живот, дернулась для приличия, но тут же успокоилась под тяжестью его тела.
— Дверь закрой! — беспомощно потребовала она.
Но Сарычев только засмеялся. Плевать ему на какого-то там сморчка. Пусть слышит, как стонет Лариса, а если этого ему мало, может подсмотреть.
— Жить будем втроем! — Сарычев нарочно говорил громко. — А трахать тебя буду только я!..
И еще громче рассмеялся, услышав, как закрылась дверь в спальню. Это Вильямин решил спрятаться, чтобы не видеть и не слышать, как терзают белое тело его любимой женщины. Нет чтобы схватиться за вилы, он просто закрыл дверь. И если Лариса спала с этим ничтожеством, она сама такая же тряпка. Ее можно и нужно топтать ногами.
* * *
Нельзя верить женщинам, особенно молодым. Карамболь нисколько не сомневался в том, но на Аэлите почему-то женился. Стабильности захотелось, семейного тепла и ласки. И к чему это привело?
— Ну и что мне с тобой делать?
Аэлита забилась в угол, жалкая, беззащитная. И подлая. Карамболь нависал над ней, требуя ответа.
— В первый и последний раз! — Аэлита выставила перед собой указательный палец и жалостливо смотрела на него.
— В первый раз…
Не верил ей Карамболь, поэтому и приставил человека следить за ней. Долго ждал, целый год.
Дождался. Какой-то сопливый торчок трахнул ее в первый же заход. Даже на лестничной площадке слышен был ее горячечный стон.
— Ты спроси, как я его называла? Юрой я его называла! Потому что мужа, сказала, люблю.
— Кого ты называла?
— Да я даже не знаю, как его зовут! Он подошел, сказал, что я попала в параллельную реальность…
— Будет тебе реальность! Перпендикулярная! — скривился Карамболь.
Слышал он уже эту гнилую историю и одного не мог понять, как это Аэлита умудрилась лечь с человеком, имени которого не знала.
— В подвал посажу. На цепь!
Аэлита вздохнула и опустила голову. Знала она, что цепь в подвале нежесткая, каучуковая и кровать мягкая. И охранникам на съедение он отдавать ее не станет, сам будет употреблять. Поэтому и проявила покорность.
А ведь не сможет Карамболь обидеть эту дрянь, потому что любит ее. И телом к ней прикипел, и душой, а то, что изменила, так этого сама природа потребовала.
А вот самцу из этой дикой природы он колесики-то отчекрыжит. И заставит сожрать. Вместе с мошонкой. А потом уже можно будет утешиться с Перовой, уж эта сучка должна знать, как вернуть ему веру в свои мужские способности.
За окном послышался легкий стук, с каким открылись ворота, Карамболь глянул вниз со второго этажа и увидел въезжающий во двор «Гелендваген». Усмехнулся. Можно и без ножниц обойтись, достаточно будет в тиски зажать. До самого упора.
Но радость оказалась преждевременной, Жрун и Лазарь вернулись с пустыми руками.
— Засада, Юрий Сергеевич. — Жрун не решался смотреть в глаза шефу.
И Лазарь прятал взгляд. Карамболь зло усмехнулся. Интересно, если они бараны, то какой шашлык из них получится?
— Герасимов за ментами спрятался! — Лазарь шевелил челюстью так, как будто не выговаривал слова, а пережевывал их.
— За ментами?
— Мы за ним, а тут менты, прокофьевские. За Герасимом шли, точно за ним. Дорогу нам перекрыли, че за дела, спрашивают!
— А за Герасима ни слова! — подхватил Жрун. — Типа, не знают про него.
— А за стриптиз сказали! — закивал Лазарь.
— Ну, типа, кто в стриптизе, тот изменяет… Короче, запаковали они нас, а как только Герасим сдернул, отпустили. Мы за ним, а уже поздно…
— Точняк, менты за него подписались!
— И что? — Карамболь приложил пальцы к вискам, давая понять, что от шума у него может разболеться голова.
— Так это, если с
