Ангел страсти - Джо-Энн Пауэр

— Неужели? Так это же отлично!

— Почему вы не можете остаться здесь, со мной? Когда претенденты на мою руку разъедутся по домам и суматоха уляжется, если вы вернетесь в лес, мне придется разослать весть о пропаже моего мужа… или… смерти. Думаю, вполне возможно вам остаться. Я не стану возражать, если время от времени вы захотите отлучаться. Мне кажется, если вы уедете насовсем, я не перенесу этого. Просто умру. И никогда не узнаю вашу тайну.

Сердце Николаса переполнилось радостью и печалью.

— Нет, моя любимая и любящая жена. Вы же знаете, этого я не сделаю.

— Почему?

— О, Ангел мой! — Он откинул голову и сокрушенно вздохнул. Оперевшись о спинку ее стула, он приблизил губы к ее уху:

— Вы думаете, я смогу остаться с вами и притворяться, будто живу нормальной жизнью? Нет, этого я не перенесу. Сейчас не смогу. Нет! Вы задали вопрос, и вам придется выслушать ответ. Я хочу видеть вас совершенно обнаженной, извивающейся, как сегодня утром, хочу видеть вас в моей постели, со мной, принадлежащей мне!

Ее охватила горячая волна, она почувствовала, как напряглась грудь, тело ослабело от нахлынувшего желания, дремавшего в ней с самого утра и теперь рвущегося наружу.

— Я изнемогаю от страсти, — произнесла она, видя, как трепещет жилка на его шее.

— Мы женаты всего два дня. Как вы думаете, что может случиться, если я все время буду просто лежать рядом с вами до конца моих дней? Видит Бог, я умираю от желания, хочу овладеть вами всеми возможными способами — на спине, на полу, в комнате, на стуле, в любой час дня и ночи. У нас могли бы родиться дети, потому что я не смогу не принять вас целиком, каждый кусочек, каждую каплю. Но наши дети станут незаконнорожденными, не смогут унаследовать ничего ни от меня, ни от вас. Могу ли я поступить так по отношению к ним, к вам? Я не смогу даже дать им свое имя. А как насчет вашего нежелания подчиниться любому мужчине?

— С вами, Николас, мне не страшно будущее. Уверена, вы никогда не нарушите границы справедливости. Только с вами я смогу чувствовать себя свободной.

Он печально улыбнулся.

— Да. А какая участь ждет меня? Вашего покорного слугу?

Эта мысль показалась ей ужасной. Он увидел это по выражению ее лица. Николас не собирался говорить резко, просто так получилось.

— Вы правы. Конечно, глупо с моей стороны говорить подобное. — Анжела не знала, как объяснить свои чувства. — Просто я хотела сказать, с вами мне открылись новые горизонты, совсем иная жизнь. Но я плохо выразила свою мысль, прошу прощения.

Николас в отчаянии смотрел в одну точку, не произнося ни слова, не двигаясь. Слуги подносили кушанья, но он ничего не замечал.

Сердце Анжелы сжалось от боли. Она не могла проглотить ни кусочка. Сидела в ожидании еще одной бессонной ночи.

Наконец оцепенение спало с Николаса. Он повеселел и стал проявлять всяческие знаки внимания к молодой жене, постоянно наполняя ее кубок и предлагая изысканные яства.

— Не хотите ли этот кусочек, дорогая?

— Благодарю, дорогой, я не голодна.

— Вам обязательно нужно съесть что-нибудь. Запейте вином эту репку, но проглотите ее.

Анжела наморщила носик.

— Зачем? Это же не манна небесная, сэр.

— Репа, печеная ли, вареная ли, очень полезна для печени. — Он положил кусок в рот и с наслаждением проглотил.

Анжела скорчила гримаску.

— А это, — он помахал перед ней овсяным печеньем, — улучшит ваше кровообращение.

Она капризничала, отказываясь от предлагаемых угощений. Кровь и без того бурлила в жилах, закипая при звуках его голоса. Ей хотелось усмирить ее, забыть о ней.

— Вот. — Он поднес к ее рту ложку. — Откройте ваш прелестный ротик, — потребовал он и, когда она повиновалась, положил ей в рот что-то странное.

Она чуть не подавилась, судорожно проглотила.

— Что это?!

Он торжественно поднял палец.

— Грибы. Усиливают… ну, скажем, все функции организма сразу.

— Ненавижу грибы. Уж лучше съесть засахаренные апельсиновые корочки или орехи.

«Все, что угодно, любую часть твоего тела», — подумала она про себя.

Ужин продолжался, но Анжела не замечала, что кладет в рот.

Джил и Джек принесли засахаренные груши и яблоки. Они выступали так важно, как могут только восьмилетние подростки. В ответ на их улыбку Анжела тоже постаралась улыбнуться.

— Пожалуйста, госпожа, — произнес Гилберт Ландовер, ставя перед ней блюдо. — Прошу вас, выберите самые лучшие, а то скоро от блюда ничего не останется. Эти обжоры сегодня оставили меня и Джека в покое, так как с утра напились до одурения.

Николас хмыкнул.

— Значит, ты считаешь, нужно чаще устраивать пирушки, так ведь, сынок?

— Да, милорд. Когда вы рядом, для Джека и меня каждый день праздник.

Анжела подавила горькую усмешку.

— Ну что ж, Джил. Вина у нас хватит. Не скупись, принеси еще, пусть подольше поспят утром и дадут вам выспаться.

Николас подумал, всей прислуге полезно познакомиться с характером нового хозяина и несколько отдохнуть от жестокости Делигера.

— Спасибо, миледи. Я стану молиться за вас каждый раз, когда они упьются до такого состояния.

Анжела заметила, как вздрогнул Николас. Она тоже уловила нотку отчаяния в голосе мальчика, но не догадывалась о причине. Она знала, поварята не считались приближенными Делигера, но за последние несколько недель пребывания мальчиков в замке они никогда ни словом не намекнули на особое нерасположение к ним управляющего. Или она просто не замечала? Ее слишком занимали другие дела. Как хозяйка дома, она обязана была защитить ребят от… от чего?

Николас наклонился к уху Джила.

— Спасибо, Джил. Надеюсь, ты поставишь миледи и меня в известность, когда гости не удалятся на покой с полными бурдюками вина?

Джил испытующе посмотрел на хозяина.

— Да, милорд Форестер. Можете на меня положиться. В моих интересах, чтобы они плюхались в постель, как рыба на песок.

Николас потрепал паренька по плечу.

— Тогда кончай с этим блюдом и принимайся за рыбную ловлю.

Когда мальчик отошел с блюдом, обнося гостей угощением, Николас повернулся к Анжеле. Она слегка покачала головой, не подозревая о причине подобной ненависти поварят к латникам.

Николас взял с блюда грушу, снова положил ее.

— Боюсь, здесь что-то не так. Не знаете ли, на что живут эти парни?

— Джек и Джил, насколько я помню, работали дольше других слуг в доме моего отца, я имею в виду, их рабочий день длился дольше, чем у других слуг.

— В поведении мальчишек есть нечто большее, чем недовольство рабочим днем.

Анжела задумалась, стараясь припомнить.