Люди Черного Креста - Руслан Мельников

С левого фланга в рассыпавшийся строй крестоносцев тут же врубилась немногочисленная, но сильная кавалерия противника. Заокеанских быконей не могли остановить ни стрелы, ни картечь, ни даже пули. Всадники, укрывавшиеся за высокими горбами-загривками боевых зверюг, тоже казались неуязвимыми. Наездники-перьеносцы стреляли из луков и самопалов, ловко орудовали копьями и клювообразными молотами на длинных рукоятях, метали дротики и топоры. Но все же главным оружием всадников были рогатые скакуны. Мутанты с наскока валили крестоносцев вместе с быконями, опрокидывали автоповозки и, в конце концов, гибли сами. Но в пробитые бреши вслед за вражеской кавалерией уже бросилась пехота, а за пехотой устремились боевые твари.

В неповоротливую массу лат и крестов летели стрелы, копья, метательные топоры и кидались свирепые мутанты. Над головами Инквизиторов снова закружили гигантские птицы и летающая мелочь. Атакующий клин – развалившийся, утративший порядок, скорость и инерцию движения – спешно перестраивался в оборонительное кольцо.

Обстрел с кораблей продолжался. Канониры выкашивали и чужих, и своих. Но крестоносцам все-таки доставалось больше: артиллеристы уже пристрелялись, да и Инквизиторский клин больше не двигался, а неподвижную мишень расстреливать проще.

Отборные силы крестоносцев – вернее, то, что от них осталось, – таяли на глазах. Вместе с гибнущими рыцарями умирала и надежда на победу.

Крест находился в шатре Магистра под надежной охраной и не мог видеть, что происходит снаружи. Но это не имело значения. Связанный незримой нитью с Верховным Магистром и другими рыцарями Ордена, Крест легко улавливал мысли и эмоции своих людей. Страха в своих людях он не чувствовал: после Посвящения не остается страха в обычном понимании, а остается только слепая верность и тупая покорность. Однако сам Крест бояться не разучился. И сейчас он боялся. Испуг и тревога, зародившиеся еще в самом начале битвы, ширились и разрастались в нем, словно губительный нарыв, и скоро, очень скоро могли обратиться в панический ужас.

Крест не ощущал в своих людях торжества, ликования, радости и сладкого предвкушения победы. Зато он отчетливо чувствовал их отчаяние, горечь и готовность к смерти. Да, его люди готовы были умереть ради него. Прямо сейчас. Но это совсем не радовало. Это означало только одно: враг оказался сильнее.

Что ж, мощь врага, вернее многих врагов, управлявших с моря неприятельской армией, Крест чувствовал тоже.

Возможно, противник был НАСТОЛЬКО силен, потому что напал с воды. Возможно, одержать верх сегодня ему помогли морские мутанты и флот. Возможно, на суше он утратит свое неоспоримое преимущество. И, возможно, заманив его в глубину материка, Кресту удастся одолеть или хотя бы остановить чужаков из-за океана.

Возможно. Потом. Да.

Но сейчас это не-воз-мож-но. В битве наступил перелом, и с этим уже ничего не поделать. Сейчас нужно спасаться самому. Пока еще есть такая возможность. Пока есть, кому прикрыть отступление.

Бегство…

Бежать, чтобы спастись, было не постыдно. Крест не знал, что такое стыд и позор. Он не оперировал такими понятиями. Его мотивация – проще и рациональнее: выжить или не выжить. Если остаться – значит не выжить. Если убраться – шанс на выживание будет.

Жаль, что придется потерять столько своих людей. Но их жизни вне зависимости от количества не шли ни в какое сравнение с его жизнью. Для него – ни в какое. Пусть армия, так и не отплывшая на запад, прикроет его отход, измотает и обескровит врага, прежде чем будет разгромлена.

Может, позднее ему удастся собрать новую армию. Может, удастся отсидеться в крепостях. В конце концов, то, что враг сумел переплыть через океан и победить в береговом сражении, еще не значит, что он умеет брать штурмом неприступные Инквизиторские замки.

Сконцентрировавшись, Крест отдал ментальный приказ Магистру своих людей. Тот отреагировал незамедлительно. Как, впрочем, и всегда.

Мысли Креста, переданные на расстоянии, Йохан Остландский воспринял как свои собственные. Готовность сражаться до конца сменилась беспокойством за Ковчежец и желанием во что бы то ни стало спасти Реликвию Ордена.

– Приготовить ставку к эвакуации, – приказал Йохан, наблюдая, как на берегу гибнут лучшие рыцари Ордена.

Подчиненные бросились выполнять волю Магистра. Приказы начальства в Святой Инквизиции не обсуждались и не подвергались сомнению.

Глава 13

– Все, хана рыцарям! – хмуро объявил Костоправ, ни на секунду не отводивший взгляда от побоища. – Раздолбали наших фраеров с крестами в хвост и в гриву. Надрали задницу по самую передницу, мля!

Вздох. Плевок под ноги. И не очень понятное, но с чувством высказанное:

– Эх, японский городовой!

– Кто-кто? – машинально и без особого интереса переспросил Василь.

– Дед Пихто, – буркнул Костоправ и продолжил мысль: – Теперь эти, в перьях, со всем своим зверинцем нас звездить будут.

Никто не стал спорить. Никто даже не заметил, что «звездение», вообще-то, процесс обоюдный.

После разгрома орденского клина берег оказался под полным контролем противника. К перьеносцам все прибывала и прибывала подмога с моря. А вот Инквизиторам помочь было уже некому.

Слова Костоправа оказались пророческими. Смяв сопротивление крестоносцев и быстро восстановив собственные силы за счет новых десантов, вражеская армия хлынула в лагерь Святой Инквизиции. Последние заслоны из потрепанных ландскнехтских полков и немногочисленных рыцарских отрядов стояли насмерть, но остановить «этих, в перьях» не могли. Они лишь на какое-то время задерживали продвижение противника.

Фора эта использовалась довольно неожиданным образом. В тылу, возле ставки Йохана Остландского, возникла подозрительная движуха, весьма похожая на…

«…Неужели бегство?» – не сразу поверил Виктор.

– Ёж-жишь твою медь! – он увидел перекошенное лицо Костоправа, тоже смотревшего назад и вытягивающего шею так, что у Виктора возникли серьезные опасения за лекарские позвонки. – Мляха-муха!

Костоправ негодовал – искренне и рьяно.

– Мужики! А Магистр-то наш Йохан… у-у-у, йоханый бабай, едрить его налево, удочки сматывает! Сваливает, сука, со всеми своими штабистами и охраной, мля-разомля!

Да, именно так и обстояли дела.

Инквизиторы даже не стали убирать шатры ставки. Видать, очень спешили.

Магистр с ларцом-Ковчежцем укрылся в тяжелой бронированной автоповозке, вроде той, которая двигалась на острие рыцарского клина. Часть свиты и телохранителей расположилась в машинах, охранявших ставку и щетинившихся во все стороны пулеметными стволами. Кое-где на турелях имелись даже спаренные и счетверенные зенитные установки.