Звезды. Неизвестные истории про известных людей - Михаил Грушевский

Когда я вернулась в школу, мне было уже неинтересно. Мне хотелось танцевать. А моя подруга продолжала заниматься в балетной школе. Я брала бутерброды и вместо школы шла к ней. Надевала ее пачку, и мы с ней танцевали перед зеркалом. Вдруг звонок, и в дверях стоит моя тетя Маруся: «А ну одевайся!» Сердце оборвалось. Она дала мне пощечину. Взяла за ухо и так вела меня через весь двор. А во дворе был мальчик, в которого я была влюблена. Мне кажется, что я влюблялась с рождения. Мы с этим Володей клеились друг к другу. Решили: когда вырастем, то поженимся. А если мы не будем вместе – он пойдет во флот, а я в монастырь. Но он очень больно тискал мне грудь. Она еще не успела вырасти, и я думала, что так надо, и терпела.

Потом я была влюблена в Виктора Лагадюка. Влюблена настолько, что целовала его парту. И ребята меня потом дразнили за это. А спустя много лет я этого Виктора Лагадюка встретила в парикмахерской. Совершенно его не узнала. Я делала маникюр, а он причесывал какую-то женщину и все время на меня смотрел. И вдруг подходит ко мне и спрашивает: «Вы Смирнова?» Я говорю: «Да. А что?» Он мне: «Я Витя Лагадюк».

3

От тетки я ушла, потому что мы поссорились. Я разбила банку с пшеном, а она стала меня бить полотенцем. Моя чаша терпения была переполнена. И я взяла портфель с книжками, оделась в шубу и ушла ночевать к подруге. А потом пришла на работу, и начальник дал мне комнату и 300 рублей. Я купила керосинку, кастрюлю, сковородку, чашку, ложку и вилку, и матрас без ножек. А два дня я ночевала на полу на своей шубе.

Тогда была семилетка. Мне нужно было сделать все для того, чтобы получить профессию и зарабатывать. И я поступила на промышленно-экономические курсы. Окончила их и устроилась работать. Все время смотрела на электрические часы. Мне было очень скучно, казалось, что прошло так много времени – а прошло только 15 минут.

Позже я поступила в авиационный институт. Это было очень трудно. Принимали детей рабочих, а детей служащих – во вторую очередь. В это время я успевала и лыжами заниматься, и теннисом, и в театр ходить – на все хватало времени. Как будто сутки были намного больше, чем сейчас. В 17 лет по большой любви я вышла замуж за журналиста Сергея Добрушина.

В это время у меня на работе пропали секретные документы, и меня арестовали. Трое суток я провела на Малой Лубянке. Я очень испугалась. А потом эти документы нашлись, и меня выпустили. Но с работы меня сняли. Освободили и сделали вид, как будто повысили в должности. Отправили на завод, где делали пропеллеры для самолетов.

4

Из театра я приходила всегда в плохом настроении. Думала, почему я сижу в зале, а не на сцене? И это чувство досады, неудовлетворенности, зависти породило во мне мысль: а что если я буду актрисой? И я подала заявление во все театральные учебные заведения. Даже во ВГИК. Меня приняли и в Щукинское, и в Щепкинское училище, и в училище Камерного театра Александра Яковлевича Таирова.

Как я поступала! В то время шел один американский фильм, и там была очень красивая актриса с замечательной фигурой, в красивом платье из панбархата в белую горошину. С голой спиной. Я захотела такое же. Купила сатин и сама сшила себе платье. Облегающее, с голой спиной. Пришла в таком виде на экзамен к Таирову.

Меня спросили: «Что вы будете танцевать?» Я сказала: «Танго». Я танцевала, поворачиваясь голой спиной к экзаменационной комиссии. Я видела их улыбки, мне казалось, что это хорошо, я продолжала танцевать. Потом мне дали задание: я сижу дома одна, у меня болит голова, и мне звонит мой возлюбленный и приглашает в театр. Как я стонала! «О-о, моя голова! Как она болит! – играла я. – Але! В театр? В какой театр? В камерный? – я оживлялась. – Ах, в камерный – так это замечательный театр, там замечательные актеры!» Я начала хвалить всех сидящих в комиссии. И, танцуя, напевая, я заканчивала свой придуманный отрывок. Александр Яковлевич Таиров сказал: «Спасибо, девушка. Все очень хорошо. Я хотел бы вам пожелать, чтобы вы сохранили свою непосредственность». А непосредственностью он называл мою неприкрытую лесть. И меня приняли.

5

Пока я училась в театральной школе, к нам приходили с разных киностудий. И как-то пришли с киностудии «Беларусьфильм». «Нет ли у вас блондинки с голубыми глазами?» И все говорили: «У нас есть Смирнова». И меня пригласили на кинопробу. Но Таиров неважно относился к кино. Он любил театр, был ему верен и не отпускал сниматься. Поэтому я тайно ходила на пробу в картину «Моя любовь». Там было много претенденток, чуть ли не восемнадцать актрис. Поэтому у меня не было никакой надежды, что меня утвердят на эту роль. А это было накануне каникул. Я попробовалась – и уехала путешествовать на байдарках с первым мужем. На всякий случай я оставила адреса – где были почтовые отделения. «Нет ли для Смирновой?» – «Нет». И вдруг через две недели: «Вы утверждены на главную роль Шурочки в картине „Моя любовь”, срочно выезжайте!» Бросила мужа своего. Бросила друзей и уехала в Ленинград на Ленфильм.

Ленинград увидела первый раз. Поселили меня в Европейскую гостиницу, рядом с филармонией. А мне одеть нечего. Там был замечательный оператор, который помог с первой моей зарплаты купить демисезонное пальто. И мужу Сергею я купила пальто. Но самое замечательное и памятное – это встреча с композитором Исааком Осиповичем Дунаевским. Это была первая картина, это была первая встреча с композитором. Это была замечательная музыка – «Звать любовь не надо, явится незвано». Я даже свою книгу назвала именем картины. «Моя любовь».

Михаил Танич

Михаил Исаевич Танич родился 15 сентября 1923 года в Таганроге. Аттестат зрелости получил 22 июня 1941 года. Война, фронт, госпитали, ордена, Берлин, встреча на Эльбе. Однажды за студентом архитектурного факультета Таничем приехали и увезли на лесоповал сроком на шесть лет. Статья 58, пункт 10. Сидел до самой смерти Сталина и вернулся со справкой, запрещавшей жить в 39 городах страны. Затем появились первые стихотворения, первые публикации в московских изданиях, первые песни. М. И. Танич – лауреат премии МВД России, почти всех фестивалей «Песня года», Национальной музыкальной премии «Овация». К военным наградам Танича – ордену Красной Звезды, ордену Славы III степени, ордену Отечественной войны I степени и 15 медалям, добавился орден Почета. Скончался 17 апреля 2008 года.

1

Я не был в Таганроге 70 лет, уже 50 лет живу в Москве и люблю Москву больше всего, но Таганрог остался во мне. Я помню мощеные булыжником мостовые, по которым я гонял колесо с проволочным поводком. Колесо было вырвано из ограды городского собора. Пионер-безбожник. Я считал, что полезно разрушить церковную ограду.

Я был один у родителей. Отец – одессит. Он пошел в революцию. В 17 лет он уже был в частях, которые воевали с Махно. А потом он познакомился с моей матерью и хотел свататься, но дедушка (отец матери) был главным бухгалтером металлургического завода. А это – буржуазия: лошади, свой дом. Дедушка сказал: «За этого чекиста я дочку не выдам!» И отец ушел из чекистов, поехал в Петербург и окончил строительный институт. Стал начальником Таганрогского коммунального хозяйства, одним из отцов города. А мама работала начальником планового отдела в издательстве «Таганрогская правда». Мы жили хорошо не только потому, что папа был начальником, и зарплата у него была 1000 рублей. Мама зарабатывала, наверное, 700–750 рублей. Вполне можно было жить с одним ребенком.

Папа играл в карты, был мастером в этом деле. Его никто не мог обыграть. У нас дома неделями играла в карты вся страна: Ленинград, Одесса, Москва. Я думаю, наш достаток складывался из того, что папа хорошо играл, а не из тысячи, которую ему давало государство. Я смотрел ночами, как они играют, но так и не научился.

У отца был автомобиль «М-1» с водителем, повозка с лошадьми, кучер. Отец был очень большой человек. Он вполне мог иметь весь наш домик, потому что сам распределял квартиры в городе. Но у нас была очень скромная квартира: зал метров тридцать, проходная комната и маленькая кухня. У меня была проходная комната метров пять, койка и парта стояла – все.

2

В Таганроге я научился ходить, бегать, плавать, играть в футбол. Наверное, была первая любовь и первый поцелуй. Этого я не запомнил. Все заслонил футбол. Не помню даже, что за девочка была. Все мальчишки были более рослые, чем я в 7-м классе. И мы вечером ходили на Ленинскую улицу. Там прогуливались девочки, и парни ухаживали, а я – завидовал. Я был пониже ростом – несолидный кавалер.

Я все время играл в футбол. Меня никогда не было дома. Я был забивала. Меня брали играть во все команды, потому что я всегда забивал гол или два – обязательно. Весь день я проводил на стадионах, пустырях – у меня было спортивное детство. Я по 16 часов в день играл в футбол – все свободное время. Я удивляюсь, когда сейчас говорят: «Они сыграли матч – устали». Я так любил футбол, что не понимал разговоров про усталость. Отец мой в юности тоже был футболистом. Он играл за сборную города Мариуполя.