Дрейк. Пират и рыцарь Ее Величества - Владимир Шигин

К следующему утру ситуация кардинально переменилась. Теперь уже испанцы, к своему удивлению, обнаружили у себя за кормой восемь десятков английских вымпелов. Это были основные силы британского флота под началом Говарда и его вице-адмирала Дрейка. Флаг Дрейка развевался на новейшем боевом корабле "Ревендж", что значит в переводе с английского — мститель. Что сказать, умел сэр Фрэнсис давать названия своим судам в соответствии с политической конъюнктурой! Еще одиннадцать судов, не успевшие вовремя покинуть Плимут, на глазах испанцев демонстративно обошли их со стороны берега и соединились со своими главными силами. Ситуация для испанцев была не лучшая. Вестовый ветер был наветренным для англичан, давая им в руки всю инициативу для атаки. Испанцы же, наоборот, будучи под ветром, могли в данном случае лишь обороняться. Разумеется, теоретически можно было бы, лавируя, попытаться выиграть наветренное положение, но, учитывая огромное количество судов, такое маневрирование для Сидонии было просто нереальным.

Дрейк со своим конкурентом Фробишером и стариком Хокинсом начали спускаться на испанский арьергард, избрав объектом атаки галеон "Сан-Хуан" вице-адмирала Армады Хуана де Рекальда.

Уклоняясь от атаки и неудачно сманеврировав, "Сан-Хуан" таранил в борт ближайший галеон "Росарио", которым командовал Педро де Вальдес. При столкновении на "Росарио" были сломаны бушприт и фок-мачта. Он сразу же потерял ход и начал быстро отставать от уходившей вперед Армады. Между тем спускалась ночь.

23 июля англичане снова нагнали Армаду и произвели серию атак в районе Портленда, продолжавшихся на следующий день к зюйд-осту от острова Уайт. Фактически это был один непрерывный бой.

Говард тем временем разделил свой флот на четыре отряда, которые поочередно атаковали испанские суда. Испанцы же, как могли, сохраняли предписанный им королевской инструкцией боевой порядок в форме полумесяца, с транспортами посередине, поэтому англичане старались слишком не сближаться.

Любопытно, что, когда англичане вышли в корму Армаде, перед теми и другими сразу же встал закономерный вопрос: а что делать дальше? Согласно привычной для испанцев тактике гребного флота, надлежало немедленно сближаться с противником, таранить его суда, а затем решать исход боя в абордажной схватке. Что касается англичан, то у них вообще не было никакого опыта эскадренных боев. Одно дело — перехватить и ограбить одинокое судно и совсем другое — противостоять целому флоту.

Но сейчас им противостояли привычные турецкие галеры, а не многопалубные парусные корабли, оснащенные артиллерией. Ни Говард, ни Сидония, ни их подчиненные не имели опыта подобных сражений. Обоим предстояло воевать, что называется, "с чистого листа" и прямо сейчас экспромтом вырабатывать тактику боя с парусным флотом в условиях открытого моря, когда и таран, и абордаж уже не являлись аксиомой.

Поражение Непобедимой Армады. Гравюра XVI в.

Надо отдать должное: герцог и его адмиралы нашли в данной ситуации единственно правильное решение. На виду англичан Армада начала перестроение: авангард стал правым флангом (относительно востока), а арьергард — левым (относительно запада). Оборонительный походный ордер теперь выглядел как гигантский семимильный полумесяц. Для боевой устойчивости на концах огромной дуги было размещено по два больших галеаса. Англичане признают, что быстрота, слаженность и четкость маневра произвели на них большое впечатление.

Дело в том, что в то время еще не было изобретено и опробовано на практике такое на первый взгляд простое, но эффективное и универсальное построение, как боевая кильватерная колонна, когда каждый мателот удерживает свое место в строю, держась за кормой впередиидущего корабля.

В "полумесячном" построении Армады имелись серьезные достоинства. Во-первых, теперь англичанам, реши они атаковать Армаду, нужно было атаковать концы полумесяца, где находились мощнейшие испанские галеасы, как раз и предназначенные для такого боя. Во-вторых, в случае прорыва в центр полумесяца англичане бы сразу же оказались под кинжальным перекрестным огнем всего испанского флота. И, наконец, в-третьих, если бы весь английский флот бросился на выручку попавших под перекрестный огонь, то весь бой немедленно бы превратился в общую свалку, где неминуемо суда бы сблизились вплотную и испанцы могли бы решить исход боя в абордажном бою, в котором они были большие специалисты.

Но и Говард с Дрейком свое дело знали, а потому, разумеется, не дерзнули атаковать грозный испанский полумесяц. Разделившись на две эскадры, они держались в отдалении, периодически постреливая и ожидая, когда их противник допустит какую-нибудь ошибку.

Между тем время шло, и надо было что-то предпринимать.

И тогда произошел эпизод, отдававший атавизмом античной эпохи. Лорд-адмирал Говард решил вызвать Медину-Сидонию на… "рыцарский поединок". Для этого английское дозорное суденышко "Дисдейн" подскочило к большой карраке "Рата Санта-Мария Энкоронада", которую англичане ошибочно приняли за испанский флагман и произвели по ней единственный выстрел, т. е. вызвали на поединок, после чего на всех парусах бросились прочь.

Однако "испанский флагман", вопреки ожиданиям лорда-адмирала, не пожелал сразиться с его "Ройял Арком" в "рыцарском поединке", а остался в общем строю.

— Поднять все флаги и вымпелы, открыть пушечные порты, запалить фитили! — распорядился оскорбленный в лучших чувствах Говард Эффингемский и сократил дистанцию с левым флангом испанского полумесяца. Левантийская эскадра ответила огнем.

Что касается Дрейка на "Ревендже", то он направил свою эскадру на левый фланг (рог) испанского полумесяца. Первые залпы англичан расстроили походный ордер бискайских торговых судов, капитаны которых ранее никогда не участвовали в боях.

От атаковавших отбивался лишь храбрый Дон Хуан Мартинес де Рекальде, по которому вели огонь сразу семь англичан.

Понимая, что долго так де Рекальде не продержаться, на помощь к нему поспешил Дон Диего Пименталь на "Гран-Грине". Более двух часов они сообща сдерживали наскоки Дрейка, который, впрочем, особо к противнику не приближался. Храбрость испанцев произвела на него должное впечатление.

— Вне всякого сомнения, они намерены дорого продать свою жизнь! — констатировал он.

Затем инициативу проявил сам герцог. Галеасы "Сан-Мартин" и "Сан-Матео" совместно с португальскими талионами начали обходить англичан с веста.

Заметив этот маневр, Говард приказал прекратить преследование: "Я счел разумным дождаться подхода сорока судов, оставшихся в Плимуте, прежде чем навязать генеральное сражение", — писал он государственному секретарю.

Маневр герцога Сидонии поднял дух испанцев. Выручив два своих галеона, герцог пытался до вечера преследовать англичан, но "противник чудесным образом ускользал". Успех этого дня был за испанцами.

Испанский флот ушел от острова Уайт, но при этом англичане израсходовали почти все боеприпасы, которых у них и без того было мало. Однако эффективность артиллерийского огня была крайне низкой. Так, галеас "Сан-Мартин" подвергался обстрелу в течение часа, но все его повреждения свелись к потере флагштока.

Несмотря на превосходство в артиллерии, англичанам так и не удалось нанести Армаде существенного ущерба. К этому времени испанцы помимо захваченного под Плимутом несчастного "Росарио" потеряли только галеон "Сан-Сальвадор", на котором находилась казна флота. Но здесь англичане были ни при чем. По неизвестной причине на "Сан-Сальвадоре" произошел пожар, и взорвались бочки с порохом.

Глава тринадцатая

ПРОКЛЯТОЕ ЗОЛОТО АРМАДЫ

Итак, в Ла-Манше идет одно из самых грандиозных сражений в истории человечества. Гибнут корабли и люди, гремят пушки, льется кровь. Но, несмотря на все это, многие из сражающихся думали не о том, как победить. Они думали о золоте. При этом одни стремились это золото спасти, другие, наоборот, захватить. Разумеется, что в данном случае не обошлось без Дрейка. Уж он-то чувствовал запах желтого металла за много-много миль и всегда шел за ним, как идет по следу охотничья собака.

Первым вспомнить о золоте пришлось герцогу Медина-Седонии. Когда над галеоном "Сан-Сальвадор" поднялся столб огня и дыма, герцог схватился за сердце. Еще бы, ведь в трюме этого галеона хранилась его золотая казна!

Английский историк Роберт Стенюи пишет: "Когда герцог подошел к "Сан-Сальвадору", ему открылось жуткое зрелище. Взрывом разнесло две палубы и кормовую надстройку. Сквозь рев пламени слышались пронзительные крики горевших заживо людей, а ветер доносил чудовищный запах паленой плоти — результат взрыва порохового погреба. Произошел он, по всей видимости, случайно, хотя в дальнейшем с полдюжины романтических версий приписывали взрыв акту мести некоего немецкого, или голландского, или фламандского пушкаря, избитого капитаном Прнего. Присутствие на борту немецкого артиллериста, которого сопровождала жена (факт, подтвержденный официальными английскими документами), послужило поводом для самых водевильных россказней — обманутый муж мстит капитану-обольстителю и т. п. Организовали спасательные работы. Два паташа подцепили галеон за корму и развернули его по ветру, чтобы огонь не перекинулся на нос. Матросы пытались сбить пламя и эвакуировать раненых. Это было нелегко: ветер разводил крутую волну. Палуба стала скользкой от крови, на ней невозможно было устоять, на такелаже висели оторванные конечности людей. Спасательная партия насчитала более двухсот убитых и раненых; еще около полусотни людей утонуло, пытаясь найти убежище от пожара в море.