Мои воспоминания - Алексей Николаевич Крылов

министерством Авелан, Вирениус и дали бы свидетельские показания… Дело дрянь…

Бирилев сказал:

– Денег я ему платить не хочу. Надо будет с ним как-нибудь мириться. Счастье наше, что Глас был фанатиком своей идеи, полусумасшедшим, а не то, что мошенником. Но за ним стояли мошенники и адвокаты, вероятно, в скорости сюда и приедут. А тут еще праздник приближается – 17 октября. Надо ему немедленно всучить деньги и получить наш контракт обратно.

– Сколько вы, Алексей Алексеевич, разрешите израсходовать? – спрашиваю я.

– Возьмите, говорит, двадцать пять тысяч… Встретился я с Гласом и говорю ему:

– Вот что, лодку вашу мы осуществили, построили по вашему чертежику; чем нам судиться, мы вам дадим эту лодку, довезем ее до австрийской станции, заплатим пошлину, и вы тогда можете другим государствам показывать готовую лодку, а не только чертежик, как у нас.

– Отлично, – говорит, – я согласен.

– Сколько вам дать еще деньгами, за беспокойство?

– Дайте, – говорит, – три тысячи. Но я хочу, чтобы меня принял адмирал Бирилев и засвидетельствовал, что я действовал во всем добросовестно.

Звоню по телефону адмиралу; прошу принять Гласа немедленно.

Это было 16 октября.

Принял Бирилев этого Гласа, сказал ему речь на английском языке. Затем я тотчас вынул деньги – три тысячи, всучил ему, от него контракт получил, и дело было кончено.

Тридцатое августа в старые годы в С.-Петербурге

Эти строки я пишу 12 сентября 1941 г. в Казани, и мне напомнили, что в этот день был праздник «святого, благоверного, великого князя Александра Невского», который особенно почитался петербуржцами, устраивавшими целое гуляние на кладбище Александро-Невской лавры. Я невольно припомнил один из этих дней уже в царствование Николая II.

Накануне объявлялось во всех газетах на казенно-канцелярском языке: «Государь император высочайше повелеть соизволил: в высокоторжественный день храмового праздника Александро-Невской лавры имеет быть отслужено молебствие с водосвятием и возглашением многолетия царствующему дому. На молебствии присутствовать обоего пола особам, ко двору приезд имеющим, гвардии, армии и флота генералам и адмиралам и, по назначению их ближайших начальников, штаб– и обер-офицерам».

Я был тогда обер-офицером и вместе с капитаном 1-го ранга Н. Н. Азарьевым получил назначение присутствовать на молебствии. Съехались мы вместе в лавре и встретили старшего адъютанта Главного морского штаба капитана 1-го ранга Хвостова, известного всему флоту под прозвищем Ванечка Хвостов. С Азарьевым он был одного выпуска, меня он знал по делам эмеритальной кассы.

– Вы здешние порядки знаете?

– Будем делать то же, что другие.

– Вижу, что ничего не знаете. Вы меня держитесь и ни шагу не отступайте. В келье отца казначея были?

– Нет, не были.

– Пойдемте, я вас проведу, пока в церкви обедню да молебен служат, мы перед завтраком у митрополита закладочку сделаем.

Келья отца казначея оказалась целой квартирой в несколько комнат с залом, в котором стоял громадный стол, ломившийся от вин и закусок. По примеру Хвостова, подошли «под благословение», отец казначей предложил «червячка заморить чем бог послал».

Зазвонили колокола, значит, обедня скоро кончится и начнется молебен. Поблагодарили отца казначея, вышли к дорожке, ведущей из церкви в «покой» митрополита, которым был Палладий. Хвостов сам стал и нас поставил близ входа в покои.

– Процессия пойдет: сперва певчие, потом диакона, потом попы и иеромонахи, потом митрополит, за ним великие князья, министры, «обоего пола особы», генерал-адъютанты; я за ними нырну, вы за мной, тогда попадем в первый зал, где будут великие князья и сам митрополит. Рыбный стол – какого нигде не видывали, вина – первый сорт, шампанское – настоящее Редерер; ну, во втором зале хорошо, но попроще, а в третьем – рыба хороша, а шипучее донское, не зевайте.

В это время подходит какой-то чиновник, черный мундир обшит серебряным галуном, брюки с серебряным лампасом, треуголка с серебряным шитьем – ни дать, ни взять обер-факельщик на похоронах по первому разряду. Хвостов к нему:

– Здравия желаю, ваше превосходительство, как ваше здоровье, как здоровье ее превосходительства? Ваше превосходительство, вы здесь все знаете и все вам доступно, покажите нам, где у монахов «девочки» живут, говорят, прелесть какие красотки, целый гарем.

Все это громко, так, что не только нам, но и всем достаточно близко стоящим было слышно. Чиновник от него так и отпрянул.

– Знаете, это кто? Обер-секретарь святейшего синода, тысяч сто в год по бракоразводным делам «безгрешно» зарабатывает.

Нырнули мы за Хвостовым; попали в первый зал. Таких блюд, таких старых, в монастырских подвалах выдержанных вин, таких наливок, конечно, мы нигде не едали и не пивали.

Хвостова за легкомыслие и приверженность к женскому полу и прозвали, как сказано выше, Ванечка, на этом он и сгорел.

Года через три был он произведен в генерал-майоры и назначен севастопольским градоначальником – пост, равный губернаторскому; кажется, мог бы остепениться.

Был вблизи Севастополя какой-то женский монастырь, не то какая-то община. Приехал туда Ванечка, да и заведи с игуменьей или с директрисой, недостаточно разведав почву, такой же разговор, как с обер-секретарем святейшего синода. Игуменья или директриса обиделась и принесла формальную жалобу сразу двум министрам – морскому и внутренних дел, и полетел Ванечка не только из градоначальников, но и из службы.

Назначение меня главным инспектором кораблестроения. Назначение меня и. д. председателя Морского технического комитета. Деятельность в этих должностях

Как были проектированы наши первые линейные корабли

В японскую войну Россия потеряла почти весь свой броненосный флот Балтийского моря, переведенный в Тихий океан.

В Балтийском море, кроме устарелых, ставших учебными судов «Петр Великий», «Александр II», остались броненосцы «Цесаревич» и «Слава» и броненосные крейсеры «Россия» и «Громобой». Предстояло полное возобновление флота.

С 1856 по 1882 г. во главе флота и Морского ведомства стоял генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич. Про Константина говорили, что, вступая в управление, он заявил, что бюджет Морского ведомства устанавливается неизменным на 25 лет по 25 млн в год. Свое слово он сдержал, но флота не создал, тем не менее про него говорили, что он знающ, образован и умен.

В 1882 г. вместо Константина на пост генерал-адмирала и главного начальника флота и Морского ведомства был назначен великий князь Алексей Александрович, про которого на вопрос «что такое Алексей?» острослов Михаил Ильич Кази (долгое время бывший начальником Балтийского завода) ответил: «семь пудов августейшего мяса».

За 23 года его управления флотом бюджет возрос в среднем чуть ли не в пять раз; было построено множество броненосцев и броненосных крейсеров, но это «множество» являлось только собранием отдельных судов, а не флотом. Так, броненосные крейсеры «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской» были заложены одновременно однотипными. По окончании постройки оказалось: один – как бы корвет, другой – фрегат, один – двухвинтовой, другой – одновинтовой и т. п. «Адмирал Нахимов» был сильным, но единственным в своем роде кораблем. «Память Азова» – слабый крейсер как по вооружению, так и по бронированию. «Рюрик», «Громобой» и «Россия» между собою были разнотипны – двух– и трехвинтовые, с артиллерией трех различных калибров: по четыре 8-дюймовых орудия, кажется, по десяти 6-дюймовых и чуть ли не по двадцати 75-миллиметровых (оказавшихся в бою бесполезными). Еще большее разнообразие царило между броненосцами «Александр II» и «Николай I»; хотя они должны были быть совершенно одинаковыми, однако вышли разными; «Гангут», «Сисой Великий» и «Наварин» также оказались совершенно разнотипными.

«Петропавловск», «Севастополь» и «Полтава» явились первыми однотипными между собой броненосцами; зато следующая серия: «Пересвет», «Ослябя» и «Победа», хотя и были между собой однотипны, но в отношении предыдущих являлись как бы ублюдками (не то крейсеры, не то линейные корабли, с главной артиллерией из четырех 10-дюймовых орудий, тогда как на всех броненосцах было по четыре 12-дюймовых).

Построенные на специальное ассигнование (90 миллионов) на флот броненосцы типа «Цесаревич» оказались: «Цесаревич» сам по себе, а остальные пять – «Александр III», «Суворов», «Бородино», «Орел» и «Слава», – опять-таки сами по себе. «Андрей Первозванный» и «Павел I», заложенные после судов типа «Цесаревич», являлись опять новым типом, но как бы развитием предыдущего.

Суда до типа «Цесаревич» представляли собой обыкновенно подражание английским броненосцам с опозданием на 6–7 лет. «Цесаревич» строился на французском заводе в Тулоне по проекту этого завода, остальные пять должны были представлять «улучшенный» по проекту адмиралтейского завода «Цесаревич».

Уже этот краткий перечень показывает, что в смысле создания флота деятельность генерал-адмирала Алексея была характерным образцом бесплановой растраты государственных средств, подчеркивая полную непригодность самой организации и системы управления флотом и Морским ведомством.

Не вдаваясь в детали, сущность этой организации можно свести к следующему: во главе – генерал-адмирал,