Ангел возмездия - Борис Мишарин

Один из Иркутских оперов, входящих в следственную группу, неожиданно заявил, что аналогичных трупов не шесть, а семь. Около четырех лет назад Михась даже сидел в СИЗО по подозрению в убийстве, но был оправдан за отсутствием в его действиях состава преступления. Слова прозвучали, как выстрел в тишине, немедленно истребовали то уголовное дело и в колонию выехал один из лучших следователей. Дело, казалось, начало сдвигаться с мертвой точки, но осужденные за убийство молодой девушки двое граждан твердо стояли на своем. Они тогда оговорили Михася, он не подходил к месту преступления ближе, чем на десять метров, просто попался на глаза, шел мимо, они и указали на него. Заново опросили других свидетелей и зашли в тупик. Но мысль о том, что везде фигурировал Михась, не давала покоя. Следователь, в чьем производстве находилось то уголовное дело, с охотой пояснил, что Михась никого не убивал и зря отсидел пару месяцев в СИЗО. Убийство произошло на глазах троих людей, не считая осужденных и Михася, все они, незнакомые ранее друг с другом, заявляют одно и то же — голова просто упала с плеч, никто не наносил удара. Вывод напрашивается один: был выстрел издалека очень острым режущим предметом, который, срубив голову, улетел в неизвестном направлении. Тогда этот предмет и не искали, искали гораздо позже и ничего не нашли, естественно.

Следствие снова зашло в тупик, оставляя массу вопросов. Если действительно был неизвестный стреляющий инструмент, то где его режущая часть? Номер гостиницы тщательно осмотрели, ничего подобного там нет. Если его забрал с собой преступник, то как он прошел по огромной луже крови, не оставив следов, как вышел из гостиницы, весь перепачканный кровью? Этого не было. Если головы отрубили саблей, то преступник должен быть весь в крови сам: и этого нет. Семь голов свалились, скатились с плеч, не оставляя следов. И везде прямо или косвенно светился Михась.

Необходимо разыскать того человека, который был незадолго до убийства в гостинице. Собственно, ему тоже нечего предъявить по-настоящему, никто не видел его входящим в этот номер и он может отказаться от дачи показаний: зачем и у кого был в гостинице. Он зашел и вышел через десять минут, в руках ничего не было, как и пятен крови на руках и одежде. Но может, он что-то видел. Может, может, может…

Дни тянулись за днями, новосибирская следственная группа установила, что обезглавленные действительно собирались физически устранить Михася, для этого и собрались в гостинице, чтобы расставить точки над «i» и сделать заказ киллеру. Их не устраивало то, что приборостроительный завод фактически отнимал заказы на тяжелую тракторную технику. Вот почему пошли на убийство отцы и поплатились жизнью их дети. Тогда лицо, которое они искали, мог оказаться не убийцей этих троих, его намеревались нанять для другого убийства. Он зашел в номер, увидел неприглядную картину и скрылся, сейчас отдыхает где-то «на дне» и проклинает мысленно свой поход. Предсмертная записка снова оказывалась правдой, а не вымыслом преступника с целью запутать следствие и направить его по ложному пути. В другом свете стал вырисовываться и сам Михась, но только Григорий Борисович, начальник УФСБ по Иркутской области, ближе всех подошел к разгадке этого дела.

Он частенько вспоминал встречу с Корнеем и Михасем. Прав тогда оказался Корней, во всем прав, не смогла система осудить трех магнатов, выпустила их из тюрьмы, и они свершили свое грязное дело. После Михась не желал разговаривать с ним, и он понимал и не осуждал его. Он знал, что Михась верил в правосудие и именно он настоял на законном решении, тоже не поверив Корнею, а теперь мнение его изменилось. Когда он получил сведения, что его хотят убить, он не пошел снова в правоохранительные органы и принял единственно правильное решение в сложившейся ситуации. Он оборонялся, защищался теми методами и способами, которые могли дать результат и дали. Генерал знал, чем занимаются на приборостроительном заводе, знал, что там, кроме «михасиков», изготавливают и режущие на расстоянии приборы для МЧС и подобных служб. Поэтому он предполагал, что можно изготовить и маленький приборчик, более слабый, но способный отделять головы от туловища на расстоянии, приборчик, который мог спокойно поместиться в рукаве пиджака или вообще выглядеть в виде авторучки. Честный Михась и в первый раз не смог пройти мимо совершаемого преступления, любой милиционер выстрелил бы в преступника, не задумываясь и не рассуждая. Он предотвращал смерть девушки, но опоздал немного, нанесенные раны оказались смертельными. И генерал молчал, не высказывал свои мысли, считая Михася невиновным морально. Конечно, ему очень хотелось откровенно поговорить с Николаем Владимировичем, извиниться за себя и неохранительную систему, подбодрить его и пожелать удачи в его делах. Очень много он сделал для России-матушки, поднимая ее запущенное сельское хозяйство, а она платила ему черной неблагодарностью судейс-ко-правовой системы.

Михась не ощущал угрызений совести за свершенные поступки, наоборот, это он наказал злодеев, он оборонялся от них возможно доступными методами, и пусть его деяния не совсем подходили под новую статью о самообороне, но по-другому поступить он не мог. Если к исполнителям можно применить юридически обоснованную силу, то заказчики не убивают сами, их должен наказывать суд. Российский суд, про который ходит масса анекдотов о взяточничестве, коррупции и продажности. Он не ощущал угрызений совести, как их не ощущает солдат на войне.

Татьяна долго присматривалась к нему, готовая прийти на помощь, но помощь не требовалась, и это ее радовало. Она не расспрашивала его о подробностях и вообще не говорила на эту тему, словно он никуда и никогда не уходил. Откровенно говоря, Николай удивился ее отношению к известным событиям, он сам вначале воспринимал все по-другому, но Татьяна была моложе, и ее зрелый возраст проходил в постсоветское время. Она быстрее и объективнее воспринимала многие необычные явления, не имевшие места в Союзе, а он еще руководствовался иногда старыми мерками.

Бурцев вышел в приемную, спросил у секретарши, кивнув в дверь напротив:

— Одна?

— Одна, — ответила секретарь.

Он вошел к ней и присел на краешек стула, поерзал немного, не зная, с чего начать.

— Вот что, дочка, — он так никогда не называл ее на работе. — Ты уже все знаешь не хуже меня и успешно справишься в роли директора. А я пойду на заслуженный отдых, как принято говорить в таких случаях. Вот, решил тебе первой объявить о своем решении.

Татьяна Ивановна покраснела и тоже заерзала в кресле.

— Андрей Степанович, может, вы еще поработаете годика полтора, от силы два…

Она покраснела еще больше и опустила глаза. Бурцев догадался.

— Танюша, — ласково произнес он. — Я поработаю, и не надо стесняться, я очень рад за тебя и, конечно, дождусь. Николай Владимирович знает?

— Еще нет, — все еще стыдливо ответила она.

Дома Татьяна рассказала Николаю о разговоре с Бурцевым.

— Андрей Степанович предложил мне стать директором завода, но я отказалась.

— И зря, — перебил ее Николай.

— Нет, ты дослушай, Коленька, я попросила его повременить годика полтора-два, и он согласился, даже, по-моему, обрадовался.

— Не может этого быть, — возразил Михась. — Он всегда ждал, когда ты сможешь его заменить, а сейчас ты можешь и будешь руководить не хуже его, у тебя больше сил и энергии. Он не карьерист, и если бы ты не могла руководить, он бы сказал об этом прямо. А уж обрадоваться — никогда.

— Может, Коленька, может, — она обняла мужа. — Доктор наук, а такой глупый. Вот Андрей Степанович догадался сразу и не задавал лишних вопросов. У меня будет ребенок, Коленька!

Михась поднял ее на руки, закружил по комнате, остановился, покрывая лицо поцелуями между словами.

— Действительно глупый, не мог догадаться сам. Чувствую, что что-то здесь не то, а до истины не добрался. Как это здорово! Ты подаришь мне сына или дочь! Родителям говорила?

Он все еще держал ее на руках, не желая отпускать, она обнимала его за шею и беспокоилась, что ему тяжело. А он кружил ее, как пушинку, останавливался и целовал снова и снова.

— Нет еще, не говорила никому, — ответила она. Николай так и унес ее на руках в соседний коттедж, только там поставил на пол и попросил:

— Наталья Петровна, накрывайте на стол, отметим маленькое, но чрезвычайно важное событие.

— Какое еще событие? — переспросил Иван Сергеевич.

— Какой ты недогадливый, Ваня — укорила его супруга и засуетилась, — она сразу все поняла, как только Михась зашел с Танечкой на руках.

Иван Сергеевич пожал плечами, ничего не понимая, а Наталья Петровна уже почти накрыла на стол.

— Ничего, Иван Сергеевич, я тоже не сразу догадался. — засмеялся Николай, — Бог послал нам сына или дочку!