Рогоносец - Чингиз Абдуллаев

– И поэтому ты вернулся?

– Не только поэтому. Я уже понимал, что со мной разговаривает человек, который намеренно меняет свой голос через шифратор, который ему мог одолжить только ты. У тебя в конторе есть изменители голосов. Но Мартин сказал фразу, которую часто произносит. «Не считай всех дураками»… Это его любимое выражение. И я понял, кто именно мне звонит и кто хочет получить деньги. Остальное было легко. По первоначальному плану мы должны были встретиться на автобусной остановке, недалеко от нашего дома. А сейчас он предложил мне поездку практически за город, куда я должен был уехать, чтобы он успел сюда приехать и тебя освободить. Ведь вторые ключи от моей квартиры у него. Поэтому я спустился вниз, завел машину и, немного подождав, снова поднялся наверх, как раз в тот момент, когда Мартин входил в мою квартиру. Консьерж внизу знает его в лицо и поэтому спокойно пропустил. Вот и вся история…

Мартин все еще стоит у стола, покрывшись красными пятнами. Эдуард наконец развязал все веревки. Покачал головой.

– Ты просто специалист по завязыванию узлов.

– Никакого посредника у вас больше не было, – я говорю ровным, спокойным голосом, и это действует на обоих слишком сильно. Если бы я кричал или возмущался, они бы меньше боялись. Так было бы привычнее. Но вместо этого я разговариваю так, словно ничего не произошло.

– Не было, – убежденно повторяю я. – Вас было трое. Вы двое и несчастный Трегубов. Видимо, этот опустившийся человек в какой-то момент зарвался и потребовал слишком много. Или вы с самого начала решили его подставить, чтобы запугать меня окончательно и заставить заплатить деньги под угрозой убийства Мартина. Поэтому вы убили Трегубова и сожгли его труп. А потом начали меня шантажировать. Я ничего не перепутал…

– Это твой друг его убил, – усмехнулся Мегрелидзе, показывая на Мартина. – Кажется, Трегубову не нравилась сексуальная ориентация нашего молодого человека. Они повздорили, и Мартин его задушил. Я тебе говорил правду, когда рассказывал о том, как все это произошло. Только вместо напарника был Мартин.

– А кровь на полу в кухне?

– Это он нарочно выдавил несколько капель, чтобы запутать полицию, если она появится в доме, – улыбается Эдуард. – Мы не рассчитывали, что ты так быстро их вызовешь.

Мартин все еще стоит. Ничего не говорит, но стоит, опустив голову. Негодяй. И я его любил, такое чудовище!

– И все из-за денег? – спрашиваю я, продолжая обращаться к Эдуарду. – Только из-за денег… Если бы Мартин попросил, я бы отдал ему все свои деньги. Он знал, как я к нему отношусь. А вместо этого он решил меня шантажировать.

– Ты можешь отдать их прямо сейчас, и весь конфликт будет исчерпан, – цинично замечает Мегрелидзе.

– У нас не было никакого конфликта, – говорю я ему.

– Был, – не выдерживает такого напряжения Мартин. – Я тебя всегда ненавидел. У нас всегда был конфликт. Твои объятия, твой запах, твоя квартира, твои шуточки. Я тебя всегда ненавидел. И себя ненавидел еще больше. За то, что должен подставлять свою задницу… Ты пользовался своим подчиненным и считал это в порядке вещей. У меня никого не было, никакой поддержки, никакого дяди. А ты этим все время пользовался. Лез ко мне в кровать когда хотел, спал со мной и пользовался мной…

– Я тебя по-настоящему любил, – пытаюсь я возразить. – И хорошо к тебе относился.

– Плевал я на твою любовь! Из-за тебя я не мог даже нормально встречаться с женщинами. Даже со Златой, которая стала моей невестой и которая знала, как ты все время меня домогаешься.

– Значит, ты все-таки мне изменял с ней?

– Все время, – истерично и радостно кричит Мартин. – И не только с ней. Я изменял тебе и с Вебером. Мне было приятно чувствовать, что я причиняю тебе боль. Как и ты причинял мне боль все эти годы своим назойливым вниманием, своими приставаниями, своей жадностью.

– Какая жадность? – не понимаю я. – Все, что ты хотел, тебе покупали. При чем тут моя жадность?

– Вспомни, как ты покупал для меня телевизор. Я попросил домашний кинотеатр, но ты сказал, что у меня слишком маленькая квартира и купил обычный «Самсунг», – продолжал кричать Мартин.

– У тебя действительно небольшая квартира для домашнего кинотеатра, – повторяю я. – И из-за этого ты на меня обиделся?

– А машина? – вспоминал Мартин. – Себе приобрел внедорожник «БМВ», а мне только обычный «Фольксваген». Это так ты меня любил? Почему не купил два «БМВ»? Разве у тебя не было денег?

Я даже не знаю, как отвечать на подобные обвинения. Я не мог даже представить себе, что он тоже хочет такой внедорожник и завидует мне. Какой мелкий человек!

– И ты еще вспомни, как убил мою мать, – добивает меня окончательно Мартин.

– Я убил твою мать? – Мне кажется, что я сойду с ума от такого чудовищного обвинения. Как он смеет такое говорить! Я столько для нее сделал!

– Ты забыл, как я доставал ей лекарства? Как выбил для тебя кредит в двадцать тысяч долларов, почти беспроцентный? И как сам его потом погасил? – спрашиваю я у своего бывшего любовника.

– Это ты все забыл. Давал мне копейки на лекарства. И прекрасно знал, что ей это не поможет. Нужны были деньги на операцию. Большие деньги, которых у меня не было. Но тогда еще я не был твоим любовником, не ложился под тебя. И ты организовал мне помощь в двадцать тысяч, которые ничего не могли решить. Мне нужно было сто, а их у меня не было. И тогда моя мать умерла. А ты решил покрыть эти жалкие двадцать тысяч, которые не могли ее спасти.

– Но почему я тогда должен был давать тебе сто тысяч? – Я все еще не понимаю его логики.

– Конечно, не должен. Ведь тогда еще я не был твоим любовником. Но моя мать умирала, и никто ей не помог. И ты ей тоже не помог.

– Ты чудовище, Мартин, – говорю я ему. – Мало того что ты все время притворялся и изменял мне. Ты изменял себе. Это хуже всего. Если тебе было так противно, нужно было об этом сказать. Даже рискуя потерять свое место. Не ложиться в кровать с человеком, который тебе так неприятен. Ты ведь превращался в обычную проститутку. И еще хуже. Ты умудрялся мне изменять с этой пустышкой Златой, с этим болваном Вебером…

– Да, да, изменял, – закричал, теряя терпение Мартин. – Ты рогоносец! Рогоносец! Мне было приятно изменять тебе в соседнем кабинете с Вебером, когда ты проводил свои совещания у себя за длинным столом. Очень приятно.

– Хватит, – поморщился Эдуард. – Ты ведешь себя как истеричная баба. Хватит говорить гадости, мне надоело это слушать. Подлый ты тип, Мартин. Я тоже хорош… Ладно, давайте закончим. Раз все так получилось, нужно заканчивать. Отдавай деньги, Нафи, и мы отсюда уйдем. Сам понимаешь, что весь этот спектакль должен быть оплачен.

Я киваю ему головой.

– Что вы хотели со мной сделать, когда я отдам вам деньги? – спрашиваю у Эдуарда, снова не обращаясь к Мартину, который растерянно опускается на стул.

– Во всяком случае, никто не хотел тебя убивать, – усмехается Мегрелидзе. – Ты все равно свои деньги получишь. Говорят, что Ляпунов скоро уходит и ты сядешь на его место. Значит, ты не особенно пострадаешь. Считай, что развелся со своей женой и просто выплатил ей отступные.

– Моя жена – это Мартин? – спрашиваю я.

– Можно сказать и так, – соглашается Эдуард.

– И он считает меня скупым, – вспоминаю я крики Мартина. – В таком случае я ничего не отдаю своей жене. Все деньги переходят к Эдуарду. Он продумал план, и он получит эти деньги! – Я толкаю «дипломат» в сторону Мегрелидзе. Кажется, оба не ожидали такого от меня. Оба растерянно смотрят друг на друга. Эдуард тянется к «дипломату», когда со своего места срывается Мартин и выхватывает чемоданчик.

– Не отдам! – кричит он истерически. – Это мои деньги! Я их тебе не отдам!

– Верни деньги, ублюдок, – злится Эдуард, – ты слышал, что он сказал. Это мои деньги!

Он бросается на него, и они катятся по полу, вырывая друг у друга «дипломат». Мне остается только смотреть, как они избивают друг друга. Каждый пытается выхватить «дипломат» из рук соперника. Наконец Мегрелидзе сильно бьет Мартина в живот, и тот стонет, согнувшись от боли. Эдуард ползет к «дипломату» и открывает его. Смотрит содержимое. Затем начинает громко смеяться. Поворачивается ко мне.

– Красиво, – говорит он, невесело улыбаясь. – Такая хорошая проверка на жадность. А теперь давай деньги! И не нужно больше никаких проверок. Мы ведь уже убили одного. Можем убить и второго. Все равно больше пожизненного срока не дадут. Давай деньги…

– Это вы правильно сказали, – говорит Герасимова, входя в гостиную. Следом за ней входят еще несколько оперативников. Я ведь позвонил ей, как только спустился к своей машине. А входя в квартиру, намеренно оставил дверь открытой. Они слышали почти весь разговор.

Мегрелидзе смотрит на вошедших и криво улыбается.

– Это тоже красиво, – соглашается он. – И очень вовремя. Молодец, Нафис. Просто идеальная шахматная партия. Переиграл нас по всем статьям. А я думал, что ты его любишь, – он показывает на испуганного Мартина, которого поднимают с пола и надевают на него наручники. У парня такой испуганный вид, что мне становится его жалко.