Ромейский талисман - Андрей Астахов

– Нет дороги, – прошептала девушка, глядя на него слепыми глазами.

– Почему, Ивка?

– Им нужна ее кровь. Кровь Ольги. Это волшба черная, на погибель сотворенная. Они спущены с поводка, чтобы убить ее. Или ты не знаешь, кто она?

– Я знаю. Но откуда ты это знаешь?

– Богиня мне сказала. Богиня, которой все ведомо.

– Богиня?

– Мара сказала. Она предупреждает.

– Мара никого не предупреждает, когда придет его час. – Ворш лихорадочно шарил в сумке, пытаясь найти камень. Если кристалл найдется, у них есть все шансы отбиться от порождений серого мира. Но кристалл куда-то затерялся в самый неподходящий момент. – Только Мара знает, за кем и когда она придет. Это морок, Ивка. И собаки – морок.

– Они не морок. Они придут скоро. Хазарские псы, злые. Из серого мира.

– Хазарские? Не ромейские?

– Хазарские, говорит Мара. Она не хочет, чтобы эти псы отыскали Ольгу. Час Ольги еще не пришел. Мара не хочет мало русской крови, не желает одну жизнь. Ей надо много крови, много жизней. Хазарских жизней.

Камня в сумке не было. Рычание за спиной заставило Ворша оглянуться. По тропинке несся громадный черный зверь с бешено горящими глазами, с облепленной пеной мордой. Ведун развернулся, выставил посох, чтобы принять удар. Но зверь будто не видел их, он промчался мимо, расплескивая лапами торфяную грязь. Ивка вскрикнула, прижалась к ведуну всем телом, и Ворш вдруг понял, что ее тело буквально излучает мертвенный холод. Следом за первым зверем по тропе бросились остальные, и Ворш услышал протяжный, полный муки и страдания женский крик, который заглушили многоголосое рычание и визг своры, вцепившейся в добычу…

– Нет дороги! НЕТ ДОРОГИ! НЕЕЕЕЕЕТ!..

– Дяденька, дяденька, ты что?

Ворш вздрогнул, открыл глаза. Рядом стоял Некрас: лицо мальчишки было испуганным, в глазах был вопрос. К Воршу постепенно вернулось чувство реальности. Он посмотрел на Некраса, вздохнул глубоко, точно человек, вынырнувший из пучины, перевел взгляд на Ивку. Девушка спокойно спала. Он продолжал держать ее за руку.

– Дяденька! – Некрас продолжал смотреть на ведуна испуганно и вопрошающе. – Ты чего кричишь-то?

– Кричу? Чего я кричал?

– Ты во сне громко так повторил несколько раз: «Нет дороги!» И захрипел так страшно, что я напужался.

– А ты чего не спишь? – спросил Ворш. оглядев лагерь. Судя по всему, дружинники давно спали, только у ярко горевшего костра перед шатром сидели трое часовых.

– Дак я заснул, только что-то ерунда всякая снится. – Некрас сел рядом с ведуном на расстеленную кошму. – Проснулся, хотел к дереву отойти, чтобы нужду справить, ан тут ты начал во сне говорить. Вот я со страху-то и сомлел.

– Пустое, парень. – Ворш ткнул парня кулаком в плечо. – Иди, справляй нужду. Теперь не страшно. Вон, костер как ярко горит! Ни медведь, ни леший не подойдет. А то здесь справляй, девицы все равно десятый сон видят.

Некрас попробовал улыбнуться, но глаза парня все еще были напуганными. Ободренный словами волхва, юноша кивнул и направился к ближним деревьям. Ворш посмотрел ему вслед, потом заглянул в лицо Ивке.

– И чего это тебе, красавица, такая пакость снится? – пробормотал он. – Неспроста это, ой неспроста! Или Свар чего-то напутал, или…

Или дочь Рюрика действительно в большой опасности. Свару было одно откровение, Воршу же теперь явилось другое. Видение Ивки имело больший смысл, чем могло показаться человеку, не искушенному в тайных знаниях. Войти еще раз в сознание Ивки ведун не мог – девушка была слишком слаба. Да и так все понятно. Но вот почему в своем сне она называла черных собак хазарскими? Свар сказал ему, что зло на русскую землю пришло из Ромеи…

Тут Ворш вспомнил об Алатырь-камне, полез в сумку. Камень был на месте. Облегченно вздохнув, ведун тут же переложил камень из поясной сумки в зачур, висевший у него на шее. Теперь понадобится больше времени, чтобы зарядить посох силой, но зато так надежнее.

– И хазары тоже, – произнес он, еще раз глянув на безмятежно спящую Ивку. – Ох, и много у тебя врагов, Оленька! Ох, и много! Только вот с чего бы, девонька, сама Мара так о тебе печется? Непонятно…

II

Ночь прошла спокойно. Наступило утро – хмурое, пасмурное, моросное. Набежавшие за ночь облака скрыли небо до самого горизонта. Разбуженные холодным дождем ратники ворчали, недобрыми словами поминая переменчивую северную погоду Потом, перекусив наскоро вяленым мясом и зачерствевшим хлебом, облачались в доспехи, седлали лошадей, собирали вещи.

Ивка проснулась неожиданно даже для Ворша. Села в своих носилках и первым делом позвала Ольгу. Белокурая варяжинка тут же примчалась, и девушки долго рыдали в объятиях друг друга. Потом Ивка попросила поесть.

– А я тебя во сне видела, – заявила она Воршу, который, узнав от Некраса, что девушка проснулась, тут же поспешил к ней. – Ты ведун.

– Верно, – сказал Ворш. – Помнишь, что было с тобой?

– Помню только, урманы нас с Ольгой в плен взяли, на корабль свой привели. Что потом было не помню. – Ивка поежилась, будто ее холодом пробрало.

– Это хорошо. – Ворш ласково погладил девушку по голове.

– Ну, ты чего, руки не распускай-то! – Ивка отпрянула от ведуна, посмотрела сердито. – Чай, не невеста твоя и не собака, чтобы меня гладить!

Некрас прибежал с плошкой. Холодная каша и вяленое мясо были скудным угощением, но Ивка съела все с жадностью. Ольга еще отсыпала подруге щедрую порцию чернослива. Пока Ивка завтракала, дружинники закончили приготовления к отъезду. Ворш на прощание постоял у края болота, бросил в воду кусок мяса для болотниц и водяных, как требу.

Давид Таренаци, узнав о пробуждении Ивки, ничего не сказал, только развел руками. Ворш расценил этот жест по-своему – мол, твои это заботы, я девчонку с собой не тащил. Поэтому вернулся к девушкам, занятым беседой, и сказал Ивке:

– Сама верхом поедешь?

– Поеду, – ответила девушка. – Только скажи, куда мы едем-то?

– В Киев, – ответила за волхва Ольга.

– Ой! – вскрикнула Ивка в неподдельном испуге. – А мамка-то моя знает, что я с вами? Я ведь ее не спросила.

– Знает, – произнес Ворш. – Она тебя благословила.

Для Ивки ведун взял одну из заводных лошадей. Теперь все в отряде ехали одвуконь, а это значило, что, если боги будут благосклонны и погода позволит, двести верст до Себежа они преодолеют за четыре дня. Будет время отдохнуть в ожидании купеческого обоза, а заодно подлечить Ивку Ворша радовало уже то, что девушка вышла из забытья. Правда, ведет она себя странно – говорит торопливо, возбужденно, будто пьяная, в глазах у нее странный блеск. Но Ворш знал, что все это следствие пережитого потрясения, которое наложенное им заклятие до конца так и не сняло.