Она ушла, не попрощавшись - Марина Серова

— На самом деле Анатоль предлагал снабдить меня охраной. Но мне этого не хотелось. Об аварии я как-то не думала в тот момент. Конечно, теперь я бы не стала поступать столь опрометчиво. Наверное, мы все сильны задним умом.

Слушая разглагольствования Элеоноры о силе заднего ума, я чувствовала, что говорит она неискренне. Она явно пыталась увести меня от щепетильной темы. Но почему? В чем причина? Что ж, попробуем угадать.

— С Владом Ольшанским вас связывают не только дружеские отношения, не так ли? — запустила я пробный камень.

И сразу же попала в яблочко. Элеонора испуганно оглянулась на дверь, потом перевела взгляд на меня, затем отвела его в сторону и, наконец, опустила глаза в пол. При этом она не переставая теребила булавку, которую я ранее ей вернула.

— Элеонора, я не собираюсь предавать огласке, как бы это помягче сказать, нюансы вашей личной жизни. Я задала простой вопрос. И вы, хоть и без слов, на него ответили. Этим и ограничимся. Но всплывает следующий вопрос. В банк вы собирались ехать не одна? Вас должен был сопровождать Влад, верно? Именно поэтому вы отказались от эскорта?

Не поднимая глаз, хозяйка кивнула. Оставался всего один, но самый важный вопрос. Его я и задала.

— Когда вы узнали, что муж попал в аварию, вы звонили Владу. Этот вопрос не требует ответа, ведь вы должны были предупредить его, что поездка отменяется. Вопрос в другом. Влад знал о том, что на этот день в ваш дом был вызван сантехник?

Элеонора вскинула голову и в испуге вытаращила глаза. До нее стал доходить смысл моих вопросов.

— Вы думаете, что это сделал Влад? Вы в своем уме? Этого просто не может быть! — категорически заявила Элеонора. — Влад — прекрасный человек. Он никогда не пошел бы на такой шаг. В конце концов, он любит меня! Или вы считаете, что любить меня невозможно?

— Этого я не говорила, — мягко произнесла я. — Напротив, я считаю, что каждый человек достоин любви. Вспомните хотя бы о своем брате. Ведь он искренне любит вас. Преданной, беззаветной любовью. Причем не требуя ничего взамен. А теперь подумайте и скажите: что вы знаете о Владе? Кроме того, что он сам о себе сообщил.

Взгляд Элеоноры потух. Она безучастно уставилась в пол, не желая ни думать, ни отвечать на мои вопросы. Как не было мне ее жаль, а пришлось настоять на ответе.

— Так что насчет сантехника? В разговоре с Владом вы упоминали об этом?

— Точно не помню. Кажется, нет. Я говорила что-то вроде того, что поездку в банк придется отложить, что мне необходимо быть в больнице, с мужем. Влад согласился со мной. Сказал, что так будет правильнее. Что мы сможем встретиться позже. Что он, быть может, даже приедет ко мне домой, раз уж мужа не будет. Я категорически отказала. Противно это. Муж в больнице, а мы тут, в его постели. Нет, на это я согласия дать не могла. Наплела что-то про прислугу, про злые языки, про вездесущие глаза и уши. А говорила ли про сантехника? Не помню.

— Ну хорошо. Оставим эту тему. Когда вы планируете увидеться с Владом?

— Не знаю. Все так запуталось. С момента кражи мы виделись всего однажды, и то мельком. У меня забот по горло, да и Влад к отъезду готовится.

— Ольшанский уезжает? Когда? — воскликнула я.

— На днях. Сегодня или завтра. Не помню.

Несмотря на то, что мне с самого начала было понятно, что виновник пропажи надолго в Тарасове не задержится, я надеялась, что произойдет это не так скоро.

— Куда он направится из Тарасова, знаете?

— В Таганрог. У него там родственники. По крайней мере он так сказал. Поеду, говорит, родню навещу. Больше года не виделись.

— Влад остановился в гостинице?

— Да. Гостиница «Словакия». Это на набережной. Он очень любит воду.

— У вас есть его фото?

— Нет. Вместе мы не фотографировались. А дарить фотографии даме сердца? По-моему, такое только в юности бывает.

— Ну, хоть описать его вы можете? Как он выглядит? Высокий или низкий? Полный или худой? Цвет волос, разрез глаз.

— Он обыкновенный. На внешность — обыкновенный, — ответила Элеонора. — Но для меня это ничего не значит. Влад — необычный человек! Если вы понимаете, что я имею в виду.

— Я понимаю, но в настоящий момент меня интересуют более конкретные детали, — настаивала я.

— Прошу вас, не мучьте меня. Уверяю, вы ошибаетесь насчет Влада!

— Ладно, разберемся, — пообещала я и добавила, прощаясь. — Если Ольшанский с вами свяжется, ни в коем случае не спрашивайте его ни о чем! И постарайтесь, чтобы он ничего не заподозрил. Это очень важно, понимаете?

— Я поняла, — вяло повторила за мной Элеонора. — Ничего не спрашивать, ничего не говорить. Что ж тут непонятного.

Я оставила ее в гостиной, а сама прошла на кухню. Там Ленка, сунув наушники в уши, слушала шедевры звезд российской эстрады и, подпевая им, чистила кастрюли. Я тронула ее за плечо, привлекая к себе внимание. Ленка вздрогнула от неожиданности, выдернула наушники из ушей и накинулась на меня с упреками:

— Чего людей пугаешь? И так нервы на пределе. Не дом, а психдиспансер. То один зачудит, то второй. Еще и ты тут подкрадываешься. Нет, надо увольняться. На швейной фабрике хоть и платят мало, зато нервы целы. А здесь, неровен час, сама в психушку загремишь.

— Погоди ты со своей философией. Не до нее, — прервала я Ленкины упреки. — Дело тебе поручаю государственной важности. Там Элеонора в гостиной. Плохая совсем. Ты ей успокоительное дай, а лучше снотворное. Пусть поспит, в себя придет. А если ей звонить кто-то будет, ты отвечай, что нет ее. Поняла?

— Она к пяти к брату в больницу собиралась, — напомнила Ленка.

— Забудь. Сегодня ей выезды противопоказаны. За этим тоже проследи, — велела я.

— И за передвижениями следи, и за звонками, — проворчала Ленка. — А как я сотовый ее заберу? Она ж меня уволит!

— Ну и что? Ты все равно увольняться собралась, — пошутила я.

— Это еще вопрос не решенный, — пошла Ленка на попятный. — Ладно, иди уж. Прослежу я за твоей Элеонорой.

— Она такая же моя, как твоя, — не согласилась я с Ленкиным определением. — Пойду я. Если что, звони.

Прежде чем что-то предпринимать, мне необходимо было все как следует проанализировать. Я села в машину. Двигатель заводить не стала, решив не тратить время на дорогу домой. Думать можно и в машине. Перебирая в уме отдельные части разговора с Элеонорой, я пыталась составить из доступных мне фактов стройную версию.

Ольшанский, Ольшанский, что же ты за фрукт? Улик против тебя целая куча, но все косвенные. Ни с того ни с сего заявился в Тарасов? На это может быть вполне безобидная причина. Влюбился мужик и решил добиваться своей возлюбленной. На расстоянии это делать не с руки. Ольшанский человек свободной профессии, как охарактеризовала его Элеонора, к тому же привык переезжать с места на место. Вот он и рванул в Тарасов, покорять сердце возлюбленной.

Про драгоценности Элеонорины знал? Так благодаря хвастовству их владелицы о них пол-Тарасова знает. Не подозревать же из-за этого всех подряд. Ну да, Ольшанский мог знать о них немного больше, чем добрая половина Элеонориных знакомых. К тому же он специалист в этой области. А насколько я знаю, у Элеоноры имеются такие экземпляры, что у хорошего коллекционера слюнки потекут. Но это тоже не является веской причиной навешивать на Ольшанского ярлык «преступник». Коллекционеров в Тарасове тоже хватает. И далеко не каждый из них ради очередного приобретения пойдет на преступление.

Уговорил Элеонору отправить драгоценности в банк? Этот пункт тоже наводит на размышления. С одной стороны, что криминального в том, что Ольшанский сделал это? Он всего лишь старался помочь обезопасить сбережения подруги. Но если посмотреть с другой стороны? Приглашать Ольшанского к себе домой Элеонора не настроена. Значит, для того чтобы завладеть украшениями, ему нужно было придумать повод, благодаря которому драгоценности покинут дом. Причем, так сказать, в полном составе. И он настойчиво обрабатывает Элеонору, уговаривая ее последовать совету мужа. И даже сочиняет душещипательную историю о якобы украденных камнях. А если добавить к этому факту тот, что Ольшанский напросился на роль сопровождающего вместо охранников Крутцова, то получается и вовсе интересная картина.

Однако для предъявления обвинений и этого мало. Нужен такой факт, от которого Ольшанский не сможет отвертеться. Для того, чтобы завладеть драгоценностями, у Ольшанского как минимум должна была появиться возможность попасть в дом Крутцовых. И тут на первый план выходит фигура Кротова. Как Ольшанский вышел на него? Вопрос интересный, но на данном этапе несущественный. А вот то, что Кротов и Ольшанский общались, — это почти стопроцентный факт. Вероятно, Ольшанский и есть тот самый клиент, предложивший Кротову шабашку. Только как ему удалось уговорить Кротова стащить драгоценности? Неужели Кротов подставил свою голову под удар ради трех бутылок водки, пусть даже и полуторалитровых? Не знать о том, что крадет, Кротов не мог. И чем ему это грозит в случае разоблачения, тоже не мог не знать. Не школьник уже, полжизни за плечами.