Роликовые коньки - Рут Сойер

Так было положено начало тому, что Люсинда впоследствии назвала «Швейный клуб для бамбин». Шили в основном вечерами. Иногда к Люсинде и мисс Нетти присоединялась миссис Бродовски. Она шила для Джеммы какую-то загадочную часть платья, которая именовалась гертрудой. Люсинда никогда о таком не слышала, но мисс Нетти утверждала, что без гертруды ничего не получится. Леди Росс тоже внесла свою лепту. Она пожертвовала швейному клубу немного поношенную нижнюю юбку из светлой фланели, которой хватило как раз на подкладку для платья. А мисс Люси-милочка преподнесла Джемме розовую ленточку для волос. Вскоре «Швейный клуб для бамбин» наделал Джемме столько всякой одежды, что ей хватило до самых трех лет. А когда она выросла из всех этих платьев, юбок и блузок, их доносил бамбино Чезаре, которого Люсинда называла всегда не иначе, как Юлием Цезарем.

Джемма была теперь частой гостьей в квартире сестер Питерс, Люсинда очень к ней привязалась, и они играли часами. Но кукольная посуда ни разу не покидала шкафа с тех пор, как не стало Тринкет, и сборник песен тоже не открывался.

Двадцать третьего апреля, в день рождения Шекспира, театр Дали давал представление «Как вам это понравится», и дядя Эрл повел на него Люсинду. Были заняты самые лучшие актеры труппы. Воодушевление на сцене и в публике царило такое, что у Люсинды мурашки по коже забегали.

— Конечно же, куклы не могут сыграть так, как люди, — говорила она после спектакля. — Я сегодня сама как будто очутилась в Шекспире. Только, жаль, неожиданностей там никаких не было. Я знала почти все слова и все, что должно случиться. У меня сегодня с этим спектаклем было немножко как с тетей Эмили. Я всегда наперед знаю, что она сделает или скажет.

Тут дядя Эрл разразился таким громким хохотом, что прохожие стали оглядываться. Люсинда почувствовала, что щеки ее запылали, но было уже темно, и никто ничего не заметил.

На исходе апреля мисс Нетти велела Люсинде встать к косяку двери, на котором отметила ее рост прошлой осенью. За время «сиротства» девочка выросла на целых два дюйма. Мисс Питерс тут же подвергла тщательному осмотру ее гардероб. Куртка и платья стали чересчур коротки. На другой день Люсинда с мисс Питерс отправились в магазин и купили все новое. В особенности восхитила Люсинду шляпа с искусственными цветами яблони на полях. Это был ее собственный выбор, и она не сомневалась, что еще ни один человек в мире не надевал на голову ничего прекраснее.

После магазина они с мисс Питерс зашли в аптеку. Люсинда заказала большой стакан шоколадной соды. Сидя у стойки, она медленно пила и любовалась на кусок льда, в котором была заморожена алая роза. Люсинда уже множество раз видела эту льдину, но отчего-то всегда волновалась. Она вспоминала о Белоснежке, которая спала в стеклянном гробу, и о других прекрасных героях, которые вроде на время и умерли, но оставались столь же прекрасными, как эта вот роза, а потом оживали.

Май ознаменовался свадьбой мисс Клер Бентон — самой молодой и хорошенькой учительницы из всей школы мисс Брекетт. Люсинду, вместе с тремя одноклассницами, пригласили в свиту невесты. Она уже имела кое-какой опыт на этот счет. Когда выходила замуж ее кузина — тоже Люсинда Уаймен, — она тоже была среди свиты. Именно в тот день ей и рассказали, что Люсинды они с кузиной в честь бабушки — очень достойной леди, которая родилась почти сто лет назад и давно умерла. Вот почему Люсинда прекрасно знала, что девочек из свиты невесты одевают в пышные платья из белой кисеи, подпоясанные широкими розовыми лентами, а в руках у каждой должна быть золотая корзиночка с розами под цвет поясов.

Венчалась Клер Бентон в церкви Мессии. А свадебное торжество богатая тетя невесты устраивала у мистера Луи Шерри. Люсинда очень ждала этого события. Однако по поводу свиты невесты у нее возникли сомнения, которыми она и поспешила поделиться с мисс Бентон прямо на перемене.

— Наверное, вы меня все-таки зря пригласили. Ну, подумайте сами, мисс Бентон. В свите невесты полагается стоять только очень хорошеньким девочкам. Трех остальных вы совершенно правильно выбрали. У Беатрисы Кудерт потрясающий цвет лица и такие золотистые кудри! У Лауры — тоже. Вирджиния со своими каштановыми локонами выглядит еще лучше. А про меня тетя Эмили говорит, что я безобразна, как целых две жабы. Да я вам просто испорчу всю красоту.

— Что ты, что ты, Люсинда! — пылко возразила мисс Бентон.

— Вы только поглядите как следует на меня, — не сдавалась девочка. — Вот дядя Эрл меня очень любит, но он тоже всегда говорит: «Из тебя, Снуди, получился бы замечательный папуас или мальчишка из итальянской семьи, во на роль барышни из американского общества ты совсем не годишься». И Джоанна сказала про мои волосы, что они прямо как у мальчишки. Нет, я совсем не такая, как должна быть девочка в свите.

— Ничего ты не понимаешь, — окинула Люсинду любящим взглядом учительница. — Во-первых, ты умная, а во-вторых, у тебя очень выразительное лицо. По-моему, это гораздо лучше, чем быть просто хорошенькой.

— Смотря для чего, — с сомнением покачала головой девочка. — Когда участвуешь в свадебной свите, просто хорошенькой быть, наверное, лучше.

— Можешь считать все, что угодно, но я хочу видеть тебя в свите. Ты мне нужна больше всех остальных, — твердо проговорила мисс Бентон, и вопрос был решен.

Свадьбу праздновали на следующий день. Невеста в атласном платье, длинной вуали из тюля и с букетиком ландышей выглядела обворожительно. Жених Люсинду не особенно восхитил, но она тут же решила, что это не важно. Все равно на него, кроме священника, почти никто не обращает внимания.

Перед самым венчанием мисс Клер шепнула Люсинде:

— Думаю, когда ты вырастешь, ты станешь очень известной. И тогда я всем с гордостью стану рассказывать, что ты была в моей свите на свадьбе.

Свадьба получилась торжественной и очень красивой. Орган звучал так замечательно, что Люсинда из-за него сбилась с шага. Правда, она вовремя спохватилась, и Вирджиния, шедшая сзади, не успела даже на нее налететь. Когда свита остановилась, Люсинда с радостью обнаружила, что находится почти у самого алтаря. Ей было прекрасно видно, как жених надел кольцо на палец невесты. Потом настал самый волнующий миг. Люсинда с подружками помогли молодой поднять вуаль, и новоиспеченный муж поцеловал ее. Люсинда, не отрываясь, глядела и поняла, что жених очень счастлив.

Когда вновь зазвучал орган и все шли к выходу, Люсинда чуть дольше других задержалась в церкви. Она вознесла молитву, в которой просила такой же шлейф и точно такую же вуаль для собственной свадьбы, и чтобы она была хоть вполовину такой же красивой, как сегодняшняя невеста, и чтобы девочки в свите, как только посмотрят на жениха, когда он будет ее целовать, сразу же поняли, что он счастлив.

У мистера Луи Шерри было, как и всегда, потрясающе вкусно. Особенно Люсинде понравились мороженое и торт, потому что и то и другое сегодня позволили есть сколько хочешь. А когда торжество кончилось, каждому выдали по золоченой коробочке с фирменным знаком Луи Шерри, в которой лежал кусок свадебного пирога.

Приехав домой, Люсинда сразу же положила коробочку с пирогом под подушку. Теперь оставалось ждать исполнения желаний, и девочка спокойно заснула. Во сне она превратилась в белую чайку и выпорхнула из окна. Летать, оказывается, было совсем не трудно — гораздо легче, чем прыгать сверху в складную кровать. Люсинда взяла курс на Ист-Ривер. Долетев до места, где они стояли с доктором Хичкокохм, она повстречала другую белую чайку. Это была, конечно же, Тринкет, которая давно ее дожидалась. Они вместе пронеслись над рекой, а потом, взмыв в поднебесье, полетели к морю. И чайка Люсинда, пристально глядя на чайку Тринкет, сказала:

— Видишь, там, далеко, корабль? На нем мои родители возвращаются из Италии. Давай полетим навстречу.

…На другой день пришло письмо от родителей. Они сообщали, что корабль их выходит из Италии завтра, а домой они, скорее всего, прибудут одновременно с письмом.

Но до встречи с родителями было еще тридцатое мая — День памяти погибших в войнах. В «Геднихаусе» устроили по этому поводу пышный вечер, и Люсинду тоже позвали. Мисс Нетти сшила ей платье из гофрированного китайского шелка. Люсинда уже давно о таком мечтала. Но мама всегда была уверена, что лучше знает, какая одежда нужна ее дочери. Гофрированные платья маме не нравились, и Люсинда ничего не могла с ней поделать. К новому платью очень пошел ирландский кружевной воротничок с вышивкой — подарок Джоанны. Поглядевшись в зеркало, Люсинда осталась в полном восторге и побежала на улицу, где ее уже ждал кэб мистера Гиллигана.

А потом поздно вечером мистер Гиллиган вез Люсинду обратно. Глаза у нее от усталости слипались, но, борясь со сном, она рассказывала кэбмену о том, что творилось на балу в «Геднихаусе»: