Страсти-мордасти (СИ) - Цибулина Маира

— Вот этот, каландашом обведенный, — сказал он с такой болью в голосе, что мне захотелось снова расплакаться — Звони ты. Я не могу. — Он подошел к дивану и рухнул на него всем весом.

— Что это за номер? — удивленно спросил папа, всматриваясь в цифры.

— Это … это … м … … … м-м-м … молг, — наконец ответил полковник.

Услышав это, у меня потемнело перед глазами, ноги подкосились и чтобы не упасть, я сперлась о стену. В комнате наступила гробовая тишина, которую нарушил шум чего-то упавшего на пол. Все мы уставились на мою маму, лежавшую на коврике без сознания.

Всю ночь напролет мы навещали все морги Москвы. Нам пришлось осмотреть более шести тел девушек очень похожих на Мусю. К счастью мы ее не нашли в этих ужасных местах. Столкнувшись так близко со смертью, нам всем было ужасно горько на душе. Мы еле вышли из машины и как-то добрались в дом. Маму вел под руку папа, потому что она еле на ногах держалась.

— Столько молоденьких девушек…, - начала я говорить, сев на диван. — Им только жить …

— А каково их родителям! — добавил папа.

— Это ужасно увидеть свою дочь бездыханную, бледную и холодную, лежащую на том столе…, - поддержала беседу мама, расплакавшись на плече у папы.

— Муся! — горько воскликнул Сергей Петрович, закрыв лицо ладонями. — Где же ты, моя девочка? — Его голос дрожал от слез и боли.

Ни у меня, ни у моих родителей не нашлось подходящих слов, чтобы утешить полковника.

В комнату вошла кухарка Анька. Увидев своих работодателей в таком состоянии, она сказала:

— Может блинчиков с мясом вам разогреть? Мне не сложно. Что так и не нашлась Муся? Охохошеньки! Горе-то, какое! — покачала она головой. — Тогда я вам вашу любимую цветную капусту пожарю. Хотите? — настаивала Анька.

— Спасибо тебе, Аня, — поблагодарила ее мама. — Но нам сейчас ничего в горло не полезет. Ты иди спать. И не стоило нас дожидаться.

— А я и не ждала на вас, — ответила Анька. — Я просто всегда в это время встаю. Пока картошки начищу, тесто на хлеб замешу … ну и тому подобное.

— О Господи! — встревожилась мама. — Аня, прости ты нас за то, что мы тебе не доплачивали. Не думала, что тебе приходиться ночью вставать, чтобы все успеть.

— Людмила Тарасовна, сейчас только шесть утра. Я обычно еще раньше встаю. Сегодня просто проспала.

— Так уже не ночь? — спросила моя мама рассеянно.

— Нет, конечно.

— Я и не заметила. Ну, где же Муся? — снова расплакалась мама, встав с дивана. — Где она сейчас? Что с ней? Я больше не могу так, Лева. Я с ума сойду.

— Милочка, не переживай ты так, — пытался утешить ее папа, обняв за плечи. — Она скоро вернется. Вот увидишь.

Вдруг запищал телефон. Папа взял трубку.

— Ах, это ты, Витя! — разочаровано сказал он охраннику поселка. — Машина … Кто в ней? Ты не ошибся? А она жива?

Мы все внимательно стали слушать каждое его слово.

— Спасибо тебе, Витек! — радостно затараторил папа. — Нет, есть за что. Ты нам радостную новость сообщил. Спокойной ночи, Витек. Ах, да! Уже утро. Тогда спокойного тебе утра.

Папа поставил трубку и, улыбаясь, уставился на нас.

— Ну не томи нас, Лева! — крикнула мама, топнув ногой. — И так нервы все уже вымотаны!

— Пошли на улицу, — сказал папа. — Там все сами увидите.

Мы все быстренько выбежали на крыльцо. К нашим воротам подъехал джип. Дверца отворились, и оттуда вышла Муся. Она помахала водителю ручкой и, не закрыв дверцу, тронулась к воротам. Она в одной руке несла босоножки, а в другой сумочку, размахивая ею во все стороны. Еще она радостно распевала детскую песенку:

— Ничего на свете лучше нету … чем бродить с друзьями по белу свету …

Ее волосы развевались на ветру, и она сама шаталась то ли от ветра, то ли от выпивки. Увидев всех нас, она удивилась.

— И что ты мне скажешь? — спросил Сергей Петрович дочь.

— Ой, прости, папочка! — икая, сказала она. — Совсем с головы вылетело к тебе заехать на работу.

— Где улики? — спросил снова полковник.

— К-какие у-улики? — икая, переспросила Муся.

— Кассета и нож, — сердито ответил он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А эти! — радостно воскликнула она. — Они в сумочке. Ты не переживай. Я их не потеряла. Берегла их, как зеницу ока. Я прям с них пылинки сдувала.

— Оно и видно. Вон сумочка вся испачкана в какой-то гадости.

— А это … мы … я… — пыталась что-то придумать Муся, но у нее плохо получалось, потому что ее мозги пропитались спиртным так, что притупили ее смекалку.

— Навелное, в компоте искупала, чтобы чище была. Дай сюда сумочку, пока ты ее в еще чем-то не искупала, — приказал Сергей Петрович, протягивая руку за сумкой.

Удостоверившись в том, что улики на месте и в полном порядке, полковник ушел в дом, даже не спросив, где ее носило всю ночь.

— Мусинька! — обратилась к пьяной в стельку девушке моя мамочка. — Славу Богу, ты жива и здорова! Где же ты была? Почему мобильный отключила? Мы тут из-за тебя всю милиции на ноги подняли, все морги Москвы объехали, все больницы обзвонили …

Муся вытаращила свои глазки, пытаясь понять все то, что ей моя мамочка говорила.

— Зачем? Я же всегда так делаю, и папа это знает. А может и не знает. Он же приходит домой поздно и сразу спать ложиться. А утром я тихонько прихожу, чтобы соседей не разбудить.

Моя мамочка попыталась еще что-то сказать, но Муся, не слушая ее, двинулась в сторону дома.

— Милочка, давай потом поговорим, — отмахнулась она, — спать хочу так, что с ног валюсь.

56

Утром я встала в семь и начала собираться на работу, а если быть точнее, то вообще не спала, просто приложила на пару минут голову к подушке, а уже через секунду слышу — будильник орет на все горло: «вставай, вставай». Скажите, зачем мне в такую рань вставать, если мне надо на работу приблизительно к одиннадцати быть? Все очень-очень просто. Быть моделью не так-то просто, как кажется с первого взгляда. Большинство девушек думает, что эта работа совсем не утомительная и не требует от моделей никаких усилий с их стороны. Они считают, что ходить по подиуму каждая дура сумеет! А вы сначала попробуйте, а уже потом говорите всякие гадости относительно «вешалок», как их все называют за глаза. А вы хоть иногда задумывались, почему гламурные девицы из обложек разных журналов и экранов так эффектно выглядят?! Скажете, что природа их с лихвой наградила?! Не угадали. Не в этом секрет их красоты. Ладно, не буду вас томить и все скажу сразу, как оно есть на самом деле. До обложки в журнале или до дорожки на подиум — моделям нужно сделать кучу вещей. Начиная от депиляции, и заканчивая стрижкой ногтей, или как это сейчас по-модному называют — маникюром и педикюром, — девушкам еще нужно успеть сделать полную военную оснастку, как я это называю, то есть макияж, — разукрасить свое личико во все цвета радуги. А потом еще несколько часов терпеть издевательства парикмахеров и стилистов, чтобы в конечном итоге выглядеть, как кукла, перетянутая ленточкой, на которой написано «вав» и чтобы, читая это, все выкрикивали «вав, вав».

Умывшись, я сделала себе легкий макияж, который, однако, занял у меня целый час. Считаете, что можно справиться с этим за более короткое время?! Возможно. Однако у меня такое не получается. Я пока накрашу один глаз, то это действие займет у меня от десяти до двадцати минут времени, при этом я всегда умудряюсь несколько раз тыкнуть себе кисточкой в глаз. А это так неприятно, я вам скажу. А еще после этой процедуры я всегда выгляжу, словно панда-кунг-фу с черными кругами вокруг глаз. Сказочная картина! Называется — Золушка наряжается на бал.

Потом еще по пять минут уходит на каждый глаз, чтобы смыть все те шедевры, которыми я их разукрасила. А про помаду — я вообще молчу! Ровно ее нанести у меня с первого раза никогда не получается. Это просто кошмар! Жуткое зрелище! Я после этого выгляжу, как перекрашенный клоун. Только клоунам так можно выглядеть. Они ведь тем и зарабатывают, что смешат людей. А мне так выглядеть нельзя. Я ведь теперь профессиональная модель! Максимум, чем я должна смешить людей так — это красиво падать, дефилируя на подиуме. Такой себе умирающий лебедь! А вот выйти с криво-накрашенными губами — так это преступление, за которое карается — исключением из этой профессии навсегда. Поэтому окраска губ занимает у меня еще больше, чем окраска ресниц. И скажу только, что это еще ужаснее, чем красить глаза. Все время норовит карандаш выйти за рамки губ. Как Муся умудряется ровной линией с первого раза без карандаша нанести помаду? Это диво дивное для меня! А она постоянно хихикает, когда я ее спрашиваю об этом и отвечает, что с этим умением нужно родиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})