Бега (пер. Л.Стоцкая) - Irena-Barbara-Ioanna Chmielewska

– Наденут ему, в конце концов, мешок на морду или нет? – сердился пан Эдя. – Мешок, говорю, надеть – и дело с концом.

– Пускай сам мешок на морду наденет! – бормотала Мария.

– Батька слез! Отдельно бежать будет!

– Кацперский тоже! Вот и будут наперегонки! На кого поставите?

– Голова в голову придут…

– Влезли! – крикнул Юрек.

– Совсем даже нет! – заспорила я. – Один в кустах… это кто же? Врублевский, Клубничка!

– Давай, Клубничка! – упирался Метя.

– Если этот вор придет… – зашипела Мария.

– Тихо! – перебила я. – Он за нашей спиной сидит!

– Ну и что? Он, по-твоему, в первый раз это слышит?

– Слышит или нет, а мне он нравится…

– В личном смысле и я его люблю, ну и что с того…

– Дебора висит!

– Не Дебора, а Вонгровская!

– А я вам говорю, тут выиграет Тшаска!

– Пошли! – рявкнул Юрек.

– Старт, – поддержал его рупор. – Лидирует Граница, на втором месте Клубничка, третий Пентагон…

– Клубничка выходит вперед! – объявил Юрек.

– Давай, Клубничка!!! – оглушительно завопил Метя.

– Давай, Пентагон! – из чувства протеста энергично вопила Мария.

– …Юргельт ускоряет бег, слабеет Малярия, лидирует Клубничка, за ней идет Граница, на прямую выходит Клубничка, потом финиширует Юргельт и Дебора…

– Давай, пятерка, давай же, пятерка! – орал пан Эдя.

– Клубничка, Граница, Юргельт, борьба за место…

– Убегает Клубничка!! – заорал Юрек. – Отрывается!!

– Давай, Дебора!

– Клубничка, Клубничка, Клубничка!!! – визжал Метя.

Доорался-таки до своей Клубнички, она выиграла на три корпуса без усилий. За ней вместе оказались Юргельт с Границей. Только тогда я стала интересоваться, на что, собственно, люди ставили в этом заезде, может, появился шанс фукса? Оказалось, что ставили на Дебору и Границу, Клубничку никто не трогал. Я бы предпочла видеть на втором месте Юргельта, ведь на него почти никто не ставил.

– А тот лысый с кудряшками поставил два-шесть! – вдруг вспомнила Мария. – Один-шесть тоже поставил, но подешевле. С Клубничкой! И мне еще казалось, что они оба с ума сошли! Невероятно, что Клубничка пришла!

– А я вам говорила: Клубничка, – напомнила мне Моника Гонсовская. – Тут, на этих бегах, очень легко выиграть…

Моя набожная молитва была услышана: вторым оказался Юргельт. Моника Гонсовская, как мы с ней начерно подсчитали, могла бы лететь теперь не только в Англию, но даже в Австралию. Она была для меня лучшим доказательством, что сейчас выигрывают самые лучшие лошади безо всякого мошенничества.

Рупор наконец выплюнул результаты выигрыша триплета с первого заезда. Все расхохотались. Первый – шесть тысяч с мелочью, второй еще того хуже – пять восемьсот. Третьего еще не было, но, учитывая возврат ставок за Полонеза, Огояна и Варраву, вряд ли можно было надеяться на что-то лучшее. Только Клубничка имела шанс поднять выигрыш, потому что за нее дали двадцать семь тысяч. Последовательность была примерно такая же, двадцать девять пятьсот.

– Кажется, это мой единственный выигрыш сегодня, – печально высказалась я. – Хорошо, что хоть фуксы.

– Откуда тут взялась эта чертова Клубничка? – бормотал Юрек. – Пятая, последняя, пятая – ничего себе послужной список…

– Крылышки у нее выросли, – ехидно сказал полковник.

– И как можно выиграть, когда так придерживают лошадей, – причитал пан Собеслав. – Она же рекорд времени побила, как первая группа прошла!

Я посмотрела в программке статистику на Клубничку и толкнула Марию локтем в ребра.

– Что меня удивляет, так это талант молодого поколения, – сказала я задумчиво. – Посмотри, кто на ней ездил: ученики и любители. Как они делали, чтобы никто ничего не заметил? То, что лошадь придерживают, как правило, видно, особенно когда это делается неловко…

– Наверное, они придерживали ловко. Разве не видишь, какая хорошая идея? Ученик плохо поехал, проспал, к финишу не пришел, чего требовать от ученика? Только так, другого объяснения я не вижу.

– Триплет с Клубнички начинаешь?

– Нет, она у меня в серединке. Может, десять тысяч и получу…

Перед самым концом бегов еще успели объявить квинту, она составила примерно восемьдесят миллионов. Триплеты были неплохие, потому что после Клубнички пришли одни только фавориты, в результате самая большая выплата едва превысила сорок тысяч. Я угадала последний, на большие деньги не надеялась. Метю стеречь я перестала после седьмого заезда, когда увидела старшего комиссара Ярковского, который конспиративно шептался с тупорылым висельником, который казался мне самым подозрительным…

– Почему так? – спросил Януш. – Откуда это взялось?

Докладывала я ему все это уже после шести, потому что бега, по причине плохого освещения дорожек, заканчивались до темноты. После нервного дня я рассчитывала на спокойный вечер.

– Коней сняли в первом заезде, в четвертом и в пятом. За снятых коней возвращают деньги, на сей раз возврат был огромный, потому что отпали фавориты. Это производит такое впечатление, словно люди вообще не ставили, денег нет. И к тому же от этого с ума сходит бухгалтерия, потому что все надо пересчитать. Когда я уезжала, предпоследнего триплета еще не было.

– Я вообще-то имел в виду, откуда такой урожай на снятых лошадей.

– А-а-а… Если верить словам Моники, кони получили антидопинг. Успокаивающие или снотворные средства. Полонез помчался и сдох посреди поля, потом этим делом заинтересовался дежурный ветеринар и двух следующих выковырнул из паддока. Понятия не имею, у кого такая идея появилась.

– А потом уже не было снятия?

– Нет. И это вполне логично. Тех лошадей выловили, ветеринар глаз не сводит с остальных, так что же, злоумышленники дураки, что ли? Кто бы ни стоял за этим, прибыли он никакой не получил.

– А от кого можно что-нибудь прознать про это?

– От Еремиаша. Начальник ветчасти, самый честный и порядочный человек в мире. Он не может не знать, что там сегодня творилось…

Зазвонил телефон. Я не тронулась с места, уверенная, что это звонят Янушу. Оказалось, что звонили как раз мне.

– Ты можешь приехать? – спросила Мария каким-то не своим голосом. – Но только немедленно!

– Куда приехать?

– Ко мне.

– Могу. А что стряслось?

– А у меня сидит Вальдемар с пьяным Болеком, который жутко рыдает. Я пробую хоть немного его протрезвить. Они странные вещи тут говорят…

– Порядок, через четверть часа я у тебя.

Я недооценила своих способностей, и у нее оказалась через десять минут. За столом сидели Вальдемар, Болек Куявский и какой-то страшно перепуганный парнишка, лет примерно шестнадцати. Куявский на вид был скорее убит горем, а не пьян.

– А куда мне его было тащить, если он боялся возвращаться домой? – смущенно говорил Вальдемар. – В гостиницу или в полицию? Я понимаю, что он боится, а если он не захочет сам говорить, так я повторю, что он мне сообщил. Я бы на его месте тоже трясся…

Я вопросительно посмотрела на Марию, кивнув на парнишку.

– Это Янчак, – объяснила она мне. – Из конюшни Болека. От Врублевского.

– И тоже боится, – продолжал Вальдемар. – Общий страх Божий и скрежет зубовный. Ты сам расколешься или мне за тебя говорить?

Куявский с явным отвращением съел кусок лимона и запил кофе.

– Начинай сам, – пробормотал он. – Мне уж чего там…

– Никакого «чего там», пан Болек, – сказала я твердо. – Мы почти двадцать лет знакомы, вы же знаете, чего я просто так не цепляюсь…

– Факт! – признал Куявский, кивнув головой.

– Мы все знаем, что тут нечисто, так начните, наконец, разговаривать как человек, хватит скрывать, хуже-то вам уже не будет. В чем дело?

– Взбунтовались, – сказал Вальдемар с глубоким удовлетворением. – После этого Дерчика. Эти мафии все под одним паханом ходят, перед ним все провинились, а теперь все боятся, потому как жокеи маленькие и тощенькие…

– Карате заниматься надо, – сердито отрезала я.

– Замечек занимается, – буркнул Куявский. – Он не боится.

– А нельзя ли рассказать как-нибудь по порядку и с самого начала?

– А вы к мусорам помчитесь?…

– Болек, без ментовки не обойдется, это же ясно, – заверила его Мария. – Она права, расскажи все, потом станем думать, как поступить. Мы тебя когда-нибудь подводили?

Куявский покачал головой и, страшно гримасничая, съел очередной кусок лимона. Паническое состояние Янчака начало вроде бы проходить, он ничего не говорил, но смотрел более осмысленно. Вальдемар пододвинул к себе кофе.

– Это мой? Там существует разница, одно дело Сарновский и Бялас, а совсем другое – остальные…

– Йонтек и Тимек от ломжан берут, словно великую милость оказывают, – перебил его Белек, решив вдруг расколоться окончательно. – Меньше шести – и речи нет. Они уж давили, нажимали, все к ним бегал этот слепой Лелек…