Страх и сомнение - Виктор Титов

больше удивлялся, будто бы просыпаясь от спячки. Дойдя до работы, он несколько минут стоял у двери.

— Всегда бы день так быстро заканчивался, — подумал он, разворачиваясь.

Возвращался он по основному маршруту, который ему не понравился.

— Надо бы разнообразить прогулки, — подумал он, подходя к подъезду.

Тут он поднял голову и остановился. Дверь открыла и зашла его собственная копия. Не похожий человек, не брат близнец, а он сам. Та же одежда, та же походка… Ошарашенный, он сел на скамейку и достал телефон. Набрал номер любимой, с которой встречался уже год. Никто не ответил. По одному начал перебирать номера друзей. Молчание. Позвонил родителям. Без толку.

— Так, — подумал человек, доставая сигарету, — что-то тут не так.

Он сидел час, сидел два… Он смотрел на проходящих людей и никого не узнавал. Он боялся заходить, хотя ключи были в кармане. Он ущипнул себя за руку, в надежде проснуться. Не проснулся. Сходил в ларёк, купил воды и погрелся. Вернулся на скамейку и снова закурил. Он снова хотел увидеть себя и убедиться…

И человек вышел. С красивой высокой белокурой девушкой и ребёнком лет восьми. Сердце у него заколотилось втрое сильнее. Не показалось и не приснилось. Совпадение было стопроцентным. Что-то нужно было делать, но что. Это была не его девушка и не его ребёнок. Он почесал затылок и огляделся. Окружающий мир вдруг стал ему незнакомым. Будто память потерял. Он тряхнул головой и новые мысли заполнили голову. Вроде бы живёт он не здесь, а на другом конце города, и что нет у него никакой жены и, тем более, ребёнка. Да и человек напротив не так уж похож на него… Кажется…

Он поднялся и потопал на другой край. Снег таял и ручейки завоёвывали тротуары. Но Человека это не смущало, и он уверенно шёл к цели. Квартал за кварталом, улица за улицей. И вот новый дом, новый подъезд, новая квартира. Человек вздохнул и достал ключи. Возможно ли иметь ключ от всех дверей? Он приложил чип к домофону и дверь открылась. Поднялся на пятый этаж и огляделся, будто квартирный вор. Вставил ключ и вновь попал внутрь. Длинная тёмная прихожая, две небольшие комнаты и кухня. Человек снял ботинки и тихо прошёл в первую комнату. Диван, телевизор, стеклянный столик. Во второй большая кровать, в которой спала невысокого роста брюнетка. Человек нахмурил брови и призадумался. Казалось, он её знал. Или думал, что знал. Он прошёл на кухню. Из окна открывался вид на небольшой стадион. Человек вспомнил, как бегал по этому стадиону. Сзади послышались шаги.

— Дорогой, поставь, пожалуйста, чайник, — сказала девушка и исчезла в туалете.

Был ли это знакомый голос или Человек сам себе это внушил. У него вдруг появилось чувство неудовлетворения и страха. А вдруг это снова не его место. Он тихо вышел на улицу и стал ждать. Спустя час к подъезду подошло пьяное существо, очень на него похожее. Шатаясь из стороны в сторону, оно изрыгало ругательства, почему-то тоже знакомые Человеку. Из подъезда вышла брюнетка и со всего размаха ударила пьяницу. Человек ощутил лёгкое прикосновение ладони на щеке. Сладкое и невесомое. Затем девушка обняла простофилю и заплакала. Спустя пару минут они исчезли в подъезде.

Человек вздохнул. Чьи жизни мы проживаем, кого любим, а кого не замечаем… Кто не замечает нас. Как быстро друзья становятся прохожими, а любимые знакомыми. «Никто никому ничего не должен» универсальная формула жизни. Она проста, но делает людей одинокими. Точка бифуркации даёт тысячи путей развития, но заставляет оставить прошлое. И что лучше, остаться в тихой гавани или отправиться на борьбу с ветрами… Человек усмехнулся и закурил. Птенцы покидают гнёзда и забывают родителей, они видят мир в полёте, но не замечают мелочей. И только люди помнят, что, взбираясь на вершину, ещё предстоит спуститься к корням… К родным, к друзьям… Но, судя по всему, и эта черта утрачивается. И почти все живут наедине с мыслями, проживая свои чужие жизни…

Альберт проснулся. Впервые за долгое время он закрыл глаза и увидел сон. Это чудеснее беспорочного зачатия. Его понизили или повысили? Альберт выглянул в окно. Солнце всё так же светит, облака всё так же гуляют. Он всё так же различает тени, видит ауру и распознаёт грех.

В обед зашёл Дима. Они пили чай молча, каждый в своих раздумьях.

— Мне порой кажется, что не мы играем, а с нами играют, — сказал Дима.

— Быть может, — кивнул Альберт, — люди ставят эксперименты над животными, мы над людьми, Суть над нами.

— Думаешь, это она?

— Не исключено.

Альберт звонко поставил чашку на стол и подошёл к окну. Сквозь пелену облаков он увидел звёзды.

— А что, если она о нас вообще не знает? Столько сущностей, столько вариаций. Вдруг мы песчинки, выброшенные прибоем на берег. Океан жизни живёт, бурлит, а мы просто лежим, неподвластные времени.

— Не неси чушь, — остановил Дима, — а как же красный дух, как же остальные демоны и ангелы.

— А что дух, — пожал плечами Альберт, — помнишь, как мы запрограммировали одного кочевника идти всё время на запад, пока дорога не кончится. Так и шёл со своим народом, пока не скончался. Чем мы от него отличаемся?

— Тем, что дорогу сами выбираем.

— Но цель определена.

— Хочешь её изменить? — укоризненно глянул Дима.

Альберт не ответил…

Глава 50

Вечером в баре было много людей. «Пряный кролик» занимал весь подвал дома, где проживал Николя. Внутри всё было обставлено по-простому, будто в трактире. Было много алкоголя, в основном пива, и закусок. Спустившись по деревянной винтовой лестнице, Николя увидел около пятнадцати деревянных столиков на шесть персон каждый. Располагались они будто школьные парты, но вместо стульев были скамьи. Над барной стойкой по большому плазменному телевизору транслировали футбол. Народ в баре был весьма разнообразный. В уголке обособленно сидели студенты, человек восемь. Сначала разговаривали негромко, но с каждым литром молодецкая удаль вырывалась наружу и вскоре уголок заполнился громкими речами и смехом. В противоположном углу распивали напитки и трапезничали несколько пар. Они вели себя достаточно спокойно, а некоторые даже соблюдали застольный этикет, но Николя готов был поставить сто евро, что никто из них не различил бы дорогого вина от дешёвого. Посреди бара, по праву первенства, сидели рабочие заводов и предприятий. Они галдели налево и направо, перекрикивали друг друга и галдёж напоминал скотный двор. За баром так же сидели рабочие, а поодаль, немного обособившись, расположились трое джентльменов в костюмах, галстуках и с