Важное время (СИ) - Привалов Владимир

— И что? — спросил мальчик, наблюдая за тем, как разливают пенное пиво по кружкам.

— Слов хозяина я не разобрал, а ответ жены понятен и так. Горские женщины зачастую мудрее своих упрямых горячих мужей. Зря мы загнали их к очагам, заткнули им рты. Горам это не на пользу, — задумчиво сказал Хоар и пододвинул кружку с шапкой белой пены. — Вот у алайнов жены сражаются наравне с мужами. Их голос на круге имеет ту же цену. Даже старейшина у алайнов и та… — тут Хоар как-то странно посмотрел на Ули и замолчал.

Старик поднялся и произнес здравицу, приподняв кружку. Поднявшиеся следом Хоар с Третьим подняли кружки в ответ, отведав пенного напитка.

— А почему хозяева не пустили нас в дом? — спросил Ули. — Мы ведь гости. Негоже держать гостей во дворе.

Хоар вновь приложился к кружке, а затем ответил.

— Кабы мы не выручили старшего сына, нас и на двор бы не пустили. Не забывай, ты не в долине, здесь другие нравы. Они и людей-то видят раз в полгода — год. А тут целая орава путников с явным чужаком впридачу, — Хоар кивнул в сторону Арратоя и хмыкнул. — Откуда им знать, что мы не подсылы хитрой Йотль? Переночуем на сеновале, чего ты в их лачуге не видел?

— Мы? — возмутился мальчик. — Подсылы Йотль?

— Ты лучше спроси себя, почему нас все-таки пустили. Поверь, хозяева до сих пор сомневаются, не подослала ли Йотль шеша и нас заодно. Чтобы коварством проникнуть в их дом, — Хоар поковырял пальцем в зубах.

Ули задумался. Мальчик покосился на приземистые ворота из тяжелых бревен, на высокий деревянный тын с заостренными кольями. Местным ничего не стоило отсидеться за ним.

«Они боялись Третьего, боялись чужака Арратоя, боялись Йотль, но всё же впустили нас. И даже вышли навстречу…»

— И почему же? — сдался Ултер. — Боялись за старшего сына?

— Они — подданные дана Дорчариан, а закон Дорчариан превыше их страхов, — Хоар со стуком поставил пустую кружку перед собой. Пастух тут же забрал ее, вновь наполняя пенным напитком.

— Они — подданные отца? — шепотом повторил Ултер и присмотрелся к хозяевам.

Мужчина с женщиной казались очень старыми, их лица темны от солнца, а морщины — глубоки и резки, как складки гор вокруг. Длинная овечья безрукавка хозяина знавала лучшие времена: шерсть скаталась, а порванный ворот открывал голую грудь, поросшую седыми волосами. Мальчишки жадно ели мясо, — в честь гостей зарезали ягненка. Женщина посматривала на сыновей и улыбалась. Вот только улыбка ее была грустной.

— Они подданные моего отца, — повторил Ултер. — Неужели отец знает про них?

— Дан не знает про этих несчастных, но должен знать про таких, как они, — пояснил Хоар. Ултер не понял сложный ответ воина и подождал новых слов. Перед Хоаром улыбающийся пастух поставил полную кружку. Тот привстал со скамьи и поднял ее перед собой. Все вскочили со своих мест. Хоар медленно произнес что-то и указал на тело шеша. Женщина всплеснула руками, старик вздрогнул и расплескал пиво. А мальчишки радостно закричали.

— Что ты сказал? — шепотом поинтересовался Ули, когда Хоар сел обратно. Женщина с сыновьями выскочили из-за стола и направились к сараю.

— Шеша подарил, — пожал плечами Хоар. — На что он нам? А им теперь голодать по весне не придется.

— А почему дан Дорчариан должен знать про таких, как они? — продолжил расспрос Ултер.

Хоар повернулся и внимательно посмотрел в глаза наследнику. Ултер нахмурился, но глаз не отвел. Тогда горец отложил кость с мясом и вытер руки о штаны.

— Сколько таких хуторов в наших горах — даже Гимтар толком не ведает. Но знают старейшины ближайших сел. Вот и к нашим хозяевам уже приезжали посланцы из Пайгалы и забрали осенний урок для дана. Это раз, — Хоар покачал указательным пальцем. — А что случится, если — убереги нас Мать Предков — от горы к горе понесется клич «Декурион в огне»?

Ули затаил дыхание, услышав про огонь и Декурион.

— Если начнется война — то вон тот увалень, — Хоар махнул в сторону пастуха с шишкой на лбу, воткнувшего топор в колоду, — возьмет дедово ржавое копье и спустится в долину, чтобы присоединиться к войску. И так будет во всех хуторах, что признают власть дана Дорчариан!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ултер по-новому взглянул на здоровяка, который вместе с братьями катил телегу с мертвым шешем к сараю. Во дворе поднялась суета, и даже старик-хозяин, виновато буркнув в бороду, отправился помогать домочадцам. Ули было интересно посмотреть, как заготавливают мясо впрок, но его клонило ко сну. Чтоб не клевать носом за столом, Ултер отправился на сеновал, где Третий уже постелил широкую кошму. Засыпая под радостный гомон, перед внутренним взором Ултера нескончаемой вереницей спускались с гор плохо одетые одинокие воины с корявыми копьями на плечах. Они вставали друг подле друга по правую руку Ултера. Среди множества незнакомых лиц Ули узнал пастуха с шишкой на лбу. Перед тем как окончательно заснуть, Ултер понял, что должен сделать.

На душистом сене спалось сладко, и Ултер проснулся под крик петуха свежим и бодрым. Вечерняя мысль еще крутилась рядом, прикусывая за пятки и подгоняя, словно бойкая сельская собачонка. Ули вскочил и выбежал во двор — искать Хоара.

Наскоро перекусив вареными яйцами и брынзой, путники засобирались. Когда телега двинулась через распахнутые ворота навстречу утреннему солнцу, Ултер прихватил пару дротиков и подскочил к пастуху. Протянув оружие старшему сыну хозяина, он посмотрел в полные недоумения глаза и сказал.

— Держи, воин! Наконечники хорошие, а древко новое сделаешь, — Хоар за спиной перевел слова на квельгский. Здоровяк недоверчиво принял дротики и поклонился.

Затем Ули подошел к хозяйке, которая с тревогой смотрела на старшего сына. Он протянул две серебрушки, только что выделенные Хоаром.

— Пусть не гаснет огонь в твоем очаге, добрая хозяйка, — Ултер склонил голову перед женщиной. Эти слова он слышал в сказках, которые рассказывала кормилица Байни.

Увидев монеты, женщина испуганно прижала руку к губам. Мягкий голос Хоара, прозвучавший из-за спины мальчика, отвлек ее. Она протянула сложенные ладони вперед и Ули переложил монетки. Хозяйка вдруг придержала Ултера, торопливо нагнулась и поцеловала ладонь мальчика. Ули отдернул руку, а хозяин недовольно пробурчал в бороду. Женщина развернулась к мужу, уперла руки в бока и громко ответила. Хоар хмыкнул, скрывая усмешку, и потащил наследника к лошадям.

Усаживаясь на Тихоню, Ули слышал голос хозяйки, которая все больше входила в раж. Он обернулся и увидел, как хозяин вжимает голову в плечи, будто улитка, словно пытаясь спрятаться от гнева хозяйки. Глава семьи схватил ведро и побежал к ручью. Третий с Хоаром чуть слышно рассмеялись. Выезжая со двора, воин сказал наследнику.

— Вот видишь. Я же говорил… Горские бабы порой умнее мужиков бывают.

После той ночевки на хуторе учеба продолжилась. Жаль, дневных привалов теперь не делали — Хоар всё чаще поглядывал на небо и торопил коней. Воин тревожился, что неожиданный снегопад закружит и спеленает их. Ултеру знакомы эти страхи — отец с Гимтаром тоже всегда боялись не успеть из-за снега в Декурион. Но ведь всегда успевали! Поэтому Ули снега не боялся.

Когда вдали, в разрыве облаков, мелькнули горские домики, Ултер победно посмотрел на Хоара. Однако хмурый воин пояснил, что до Пайгалы еще три дня пути, не меньше. Ули не поверил: он как на ладони видел две башни по обе стороны дороги, входящей в село; видел маленькие домики, прилепившиеся друг к другу и уступом поднимавшиеся по склону горы. Но Хоар оказался прав — дорога вилась над ущельями, и близкая Пайгала то показывалась, то вновь пряталась за горами. Ултеру стало казаться, что им никогда не добраться до нее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако на третий день они стояли перед входом в село. Две высокие стройные башни, строгие стражницы, встречали путников. На широком основании башен, вырубленных из скалы, покоились грубые массивные блоки; на них лежали дикие камни поменьше, а там, где валуны сменялись кладкой из одинаковых тесаных камней, прорезали высокие узкие окна. Венчала башню остроконечная крыша, покрытая блестящими плоскими черепицами. Ултер присмотрелся и увидел веревку, натянутую над дорогой из окна одной башни до окон напротив.