Большая Сплетня - Светлана Успенская

Что сделать с этой докучливой дурой? Выбросить из квартиры? Сказать, чтобы катилась колбаской? Дать по лупоглазой, светящейся довольством физиономии? Отправиться на природу, чтобы там удушить ее под ракитовым кустом? Тихо сменить квартиру, затерявшись во времени и пространстве?

Пока я раздумывал, что действеннее — нож в сердце или чистосердечный отказ от брачных намерений, Лена прижалась ко мне, похожая на воплощенную во плоти грезу из самых скабрезных мужских мечтаний.

— Тебе, конечно, не хочется ехать? — промурлыкала она, кошачьим дыханием щекоча мою ушную раковину.

— Ммм… — промычал я, опуская веки, чтобы невозможно было догадаться, о чем я размышляю в данный момент. Хотя вряд ли она умеет читать по глазам.

К тому же, зажмурившись, можно было легко представить, что рядом со мной не эта механическая игрушка, резиновая дива из соответствующего тематике шопа, а моя чудесная, вожделенная Леди Ди, мое горячечное мечтание, моя недостижимая греза, моя единственная любовь. Единственная и неповторимая. И недостижимая, к сожалению…

— Конечно, мой отец — такой зануда… — Ее губы соскользнули с моей щеки, скатились по шее, обрабатывая кожу мелкими клевками, потом поползли к груди, на секунду задержавшись в нежной подключичной впадине.

Я зажмурился еще плотнее.

О, Леди Ди, моя длиннопалая чаровница, не похожая на существо с обложки мужского журнала, плотно–телесное и пряно–насыщенное, моя воздушная мечта, невеста в чудном облаке белой ткани, идущая к алтарю, дымчатая любовница с ангельскими крыльями — да не коснется тебя пачкающим прикосновением никто, кроме меня, обуянного благоговейным и одновременно святотатственным восторгом…

— Папа вечно читает мне нотации: мол, нужно устраиваться в жизни, хватит прозябать в конторе…

…Длинные руки оплетаются вокруг меня, как чудесные гибкие лианы, они прорастают в жилы, их кровь вливается в мою кровь, наплывает на сердце, окатывает его перламутровым приливом, опутывает его свежесотканной паутиной, вызывая сбой сердечного ритма, падение пульса и немедленное восхождение к вершинам блаженства…

— Надо устраиваться в жизни, надо зарабатывать копейку… Вечно он талдычит прописные истины! А я не выношу, когда меня учат жить!

…Ее волосы образуют дымчато–душный шатер вокруг моего лица, в котором хочется задохнуться навсегда и в котором я отдыхаю от адского бега, от скачки по пересеченной местности, от погони за призраком, вечно ускользающим от меня в лазоревые дали, — пока рассвет, разливающийся под веками, целительный, как кровопускание опытного цирюльника, не превратится в кровавый пурпур плотского восторга, распустившегося в разнеженных чреслах…

— Ладно, поеду… — в итоге пробормотал я, с трудом возвращаясь от блаженных грез в стылое пространство хрущевского тараканника.

— Ну и отлично!

Лена вскочила с постели, как будто только и ждала точки в конце моего предложения, чтобы выстрелить в воздух сжатой пружиной своего опытного тела.

— Папуля будет в восторге!

Папулю моей суррогатной невесты я запомнил плохо. Как и мамулю, впрочем…

Брюхастый тип с проступающим сквозь поры лишним салом. Лавочник, страдающий от избыточного холестерина и, вероятно, торгующий этим же самым холестерином. Впрочем, он меня совершенно не интересовал — как будничный пейзаж, стремительно бегущий за окном поезда.

— Мама с папой так привязаны к этой даче, — щебетала моя эрзац–невеста, бледное подобие того мучительного образа, которым я пробавлялся в пещере своего тайного одиночества, страдая от невозможности приблизиться к своей мечте.

— Развалюха, но в хорошем месте… А мне здесь совсем не нравится — одни елки да комары!

Вчера мы встречались, и она… Она будничным тоном говорила о делах и ни словом не обмолвилась о своем звонке. Не придала ему значения?

— Эта дача досталась нам от деда, он служил в министерстве… Папа, наверное, взбесится, если я скажу ему, что собираюсь замуж…

…Не захотела ревновать? Обиделась, но не показала виду? Или ей вообще все равно, есть ли у меня личная жизнь и насколько она личная?..

— Кстати, если он начнет тебя поучать, лучше молчи…

…Может, она просто не поняла, кто поднял трубку? Ведь Дана ничего не знает обо мне. И что самое ужасное, не стремится узнать…

— Вот мы и приехали!

Старый дом в еловом сумраке. Лесной мусор на дорожке. Перекошенный забор. Сгнивший штакетник по периметру сада. Неухоженность старого дачного места.

…А где сейчас она? Что делает? Думает ли обо мне — хотя бы вскользь, бегло, мимоходом? По поводу или в связи?..

— После смерти деда дачу хотели отнять, но нам удалось отстоять ее… Хотя не понимаю, кому эта развалюха нужна?

Хорошо бы сократить визит до минимума… Наврать, что разболелось горло, сел голос… Увильнуть от расспросов о жизненных планах, о свадьбе, родителях, о работе, обо всем… Чтобы вновь беспрепятственно думать о ней, размышлять, строить планы — несбыточные планы, невыполнимые. Ирреальные.

— А потом пойдем купаться? Здесь есть речка…

…С извинительной усмешкой сказать им, что спешу вернуться в город, потому что нужно срочно отыскать лекарство для смертельно больной матери… Соврать, что на вечер назначена деловая встреча, о которой я запамятовал. Что у меня неотложные дела, более актуальные, чем выслушивать нравоучительные сентенции насчет трудностей семейной жизни…

— Это Игорь, мой жених! Познакомьтесь!

…Оставить Лену здесь, а самому на обратном пути проехать мимо дома — ЕЕ дома! Позвонить в дверь. С надменной усмешкой проговорить: мол, ехал мимо, решил кое о чем поговорить. На ходу сочинить что–нибудь насчет акций и реестра, жизни и смерти, насчет вечного бытования рука об руку, пока смерть не разлучит нас…

— Вам чаю или кофе?

…А чтобы визит выглядел обоснованным, предложить передать пару тысяч акций в доверительное управление Галактионову. Чтобы он заинтересовался, стал активнее работать в нашей команде — моей и Леди Ди…

— Надо пробиваться в жизни, молодой человек!.. Это и тебя касается, Елена. Ты всегда была такой легкомысленной!

…Хотя Галактионову вряд ли удастся прибрать к рукам акции своего отца. Старики считают себя страшно опытными, а молодежь — слишком быстрой. Если бы Витек сумел добыть доверенность на управление отцовскими акциями, наши шансы на победу значительно возросли бы…

— Я считаю, пора тебе уходить из этой конторы.

— А мне там нравится!

…Если договориться с одним из крупных акционеров, хотя бы с этим, как его, Михайловым (интересно, что за тип?), тогда дело пошло бы по накатанной колее. Имея на руках десять процентов акций, можно настаивать на созыве внеочередного собрания акционеров, объявив при этом руководство компании неэффективным, а дивиденды, выплачиваемые по итогам года, заниженными… Двадцать пять — блокирующий пакет… Надо собрать на этого Михайлова информацию… Впрочем, у начальника службы безопасности «Инвест–финанс» наверняка имеется досье на него…

— Твой жених… Наверное, он меня поддержит…

— Нет, папа, после свадьбы мы сразу поедем к тете Вере в Ейск!

…Сначала в совет директоров направляется требование о созыве внеочередного собрания акционеров, в случае последующего отказа можно дней через пять самостоятельно приступать к организации собрания. А если в повестку включить вопрос о переизбрании совета директоров, то для принятия решения на собрании необходимо иметь половину голосующих акций…

— Ты же знаешь, мама в прошлом году поссорилась с тетей Верой…

— Ну и что, а я ее всегда любила! И люблю! И мы к ней поедем!

…Имея половину голосующих акций, можно протолкнуть в совет директоров своего человека — ну хотя бы меня… А если акционеры на собрании начнут сопротивляться, доходчиво объяснить им, что бумаги компании ничем не обеспечены, генеральный директор набрал неподъемных кредитов, акционерам недоплачивают дивиденды, руководство компании злоупотребляет служебным положением…

— Ты, Елена, всегда поступаешь назло нам, своим родителям!

— А у меня своя голова на плечах!

…Да, кстати… Голова… Глава компании, генеральный директор… Нужно избавиться от него… Как это обычно делается? Объявить на собрании величину его зарплаты, убедить, что она завышена раз эдак в пять… Приплести что–нибудь о его квартирах, машинах, дачах, любовницах…

— Ты не должна так поступать…

— Как мне хочется, так и поступлю!

…Как они кричат, голова пухнет!.. А что, если встретиться с Лернером, уговорить его голосовать в нашу пользу, попросить поддержки… Черт, как они орут!..

— Можешь не рассчитывать на нашу помощь!

— Не больно–то и хотелось! Сами обойдемся! Своими силами!

…Лернер — фигура мощная, и рядовые акционеры, узнав, на чьей он стороне, потянутся за ним… Да, если Лернер согласится, песенка совета директоров будет спета. Но тогда зачем нам Галактионов? Не нужен! К тому же он может проболтаться своему отцу…