Долина раздора (СИ) - Шкирич Анатолий Владимирович

- Мне жаль, но сейчас я помогать вам не стану, - Александр быстро прикинул, не стоит ли подхватить обломок доски и воткнуть в грудь застрявшего вампира, но решил не рисковать.

«Повезло еще, что после ранений Лакрош обессилен, да и мозги у него сейчас набекрень, - он прополз под перегородившим коридор шкафом, встал на ноги и перехватил лампу. - Зато теперь догадываюсь, кого встречу следующим».

Кочерга сгинула в развалинах, он лишился второй лампы и, главное, запаса керосина. Уменьшившийся почти наполовину флигель здания продолжал трещать за спиной.

«При встрече с призраками придется уповать на быстрые ноги. Где-то здесь я видел лестницу вниз. А вот и она!»

По ступенькам поднимался скелет. Оскаленный в вечной ухмылке череп и ветхие выбеленные кости. Это мог быть любой другой очищенный временем и зверьем от плоти мертвяк, но Александр был уверен, что видит перед собой Сола. И, судя по невразумительному рычанию, нынче еще более безмозглого, чем одурманенный видениями вампир.

- Сол, сейчас ну совсем не время для игр, - безнадежно попытался он урезонить друга, но шатающийся костяк лишь выпростал вперед фаланги пальцев. - Хотя признаюсь, иногда мне так хотелось тебе врезать, что сейчас я просто не удержусь!

Удар ногой отбросил ковыляющего костяка вниз по лестнице. Череп звучно щелкнул челюстями, пересчитав с десяток ступенек.

Путь вниз был отрезан. А судя по треску позади завала, и вампир уже почти высвободился из полового плена.

Александр бросился вперед. Коридор вильнул, он еле вписался на бегу в поворот, поскользнувшись на древнем выцветшем паласе, и почти уткнулся в призрака: угли глаз на черном лице и длинные опаленные волосы поверх грязного платья.

Обожженная рука фантома поднялась и указала прямо на него:

- Ты мой!

Обволакивающий холод сжал Александра в леденящих объятьях. Дыхание вырвалось редким облачком пара. Кровь и внутренности застыли, сердце зашлось, с трудом проталкивая вязкую жижу.

Он медленно, заторможено повернулся, сделал несколько шагов на ватных, немеющих ногах до ближайшей двери. Со стен и потолка коридора вниз падал пепел. Целые пласты гари рушились, обнажая светлую побелку. Он схватился за ручку, вокруг которой древесина, сгнивая, рассыпалась, открывая стальную сердцевину. Волна белесой хмари догнала и увлекла его за собой.

Он ввалился в больничную палату. Перед глазами все плыло, краски блекли, в ушах звучали и тут же исчезали хриплые вопли. Голова раскалывалась, в виски и затылок будто забивали гвозди. Дрожащими руками он захлопнул стальную дверь с небольшим окошком и обессилено привалился к холодному металлу.

«Я… не могу… так… больше…» - чужой шепот в голове становился все громче, заглушая собой мысли. Он уже не знал, где и кто он. Образы, звуки и видения мелькали в воображении или наяву, окружая его безумной чехардой.

- Что вы здесь делаете? - размеренный голос ворвался в гремящую и рассыпающуюся вселенную.

В палате он был не один. Возле решетки окна во фланелевой пижаме стоял высокий статный мужчина. Седина изрядно подпортила темную шевелюру, но брови и короткая бородка сияли первозданной аристократической чернотой. Этот человек был прямо олицетворением хладнокровия и спокойствия в окружающем хаосе помутненного рассудка.

- Кто вы и что здесь делаете? - повторил он.

- Я… это не настоящее, - все двоилось, и Александр ухватился за спинку койки, чтобы не упасть. - Я не должен быть здесь.

- Как и я, - с легкой усмешкой произнес незнакомец. - Тем не менее, мы здесь и сейчас.

- Меня преследуют, - в голове немного прояснилось, но в памяти всплывали лишь отдельные кадры. Он вспомнил, что был в разрушенном доме. Мысли о прошлом причинили боль, и Александр сжал виски пальцами, словно мог сдавить и усмирить пытку. - Они все не те, кто есть на самом деле.

- Ну, надо же, - удивился его собеседник, отходя от окна и медленно приближаясь к нему, - кто-то сохранил остатки разума… Они убили моего сына. А потом и всех остальных. Я сказал им «нет», отказался из гордости и обрек тем самым всех на смерть.

- Они… - Александр махнул рукой за дверь, - это те, кто там?

- Нет. Другие. Я не могу никому сказать. Но ты можешь. Хотя, - незнакомец приблизился и заглянул в его сощуренные от боли глаза. - Ты не сможешь мне помочь. Ты не можешь помочь даже самому себе.

- Я помогу, - Александр сжал кулаки, вкладывая в свои слова всю оставшуюся уверенность. - Я помогу. Даю слово!

- Ну что ж, запомни: они убили моего сына! - сильные пальцы схватили его за подбородок. - Отомсти им.

Толчок, и он начал падать на спину. Он падал и падал, сквозь пол, сквозь перекрытия, сквозь реальность. Очертания больничной палаты над ним подернулись туманом. Но голос продолжал звучать:

- Я их уведу ненадолго. Это все, что я теперь могу сделать. Иди вниз и закончи дело. А затем исполни свое слово!

Вселенная треснула, по мирозданию побежали трещины, за которыми была лишь тьма. А затем все осколки повернулись остриями к нему и вонзились в голову.

Александр лежал на спине.

Просевший вниз потолок с отсыревшей штукатуркой. Деревянная дверца, повисшая на одной петле, а за ней - темный коридор. Возле руки горела упавшая и чудом не разбившаяся лампа, освещая грязную комнатушку.

Он смог подняться и выйти в коридор. Затем добрел до винтовой лестницы. Стальные ступеньки уходили вниз, в темноту, но он уже не страшился мрака. Яркий свет лампы заставил тени забиться в дальние углы, и Александр начал спускаться. Каждый шаг отдавался гулом по пустому дому, но те, кто желал ему зла и так о нем знали.

Он спустился в подвал. Ботинки чавкнули по грязной луже. Макушка почти касалась низкого потолка. Узкий проход вел вперед, где обрывался пещерой большой комнаты.

Вода и пламя не добрались сюда и не тронули лежащий труп. Лампа осветила истлевшие останки в обрывках светлой ткани и редкие волосы, что еще оплетали череп и кости. Сохранившаяся кожа казалась черной от смертельных ожогов.

«Она сумела выбраться из горящего здания и спуститься в подвал. Но не было здесь ни спасения, ни облегчения от ужасной боли».

Незаслуженные муки без конца, неосуществимая жажда мести и неконтролируемая магия за долгие десятилетия помутили рассудок застрявшего в этом мире сознания. Заставили желать мучительной смерти для любого живого существа. Наполнили силой извращать умы и подчинять тела.

Эта агония длиной в десятилетия сегодня закончится.

- Я подарю тебе долгожданный покой, - прошептал он над черепом погибшей.

Керосин из лампы полился на останки.

Стены подвала расплылись и оделись в белый пластик. Из грязного пола поднялась закрытая стальная дверь кабинета. Гарь и пепел соткались в письменный стол с канцелярскими приборами, в шкафы с книгами, превратились в растения в кадках на подоконнике окна. Бордовым ковром поднялся пол.

Он лил бензин из канистры на дрожащую женщину в больничном халате. Он видел ее прежде. Врач, которая ставила ему диагноз.

- Пожалуйста, остановись, - прошептала она, закрыв руками лицо. - Что ты творишь…ты не отдаешь себе отчета…

- О, нет. Сейчас я уверен в себе больше чем когда-либо, - от разламывающей голову боли у него уже начал дергаться один глаз. - Это просто, когда примешь решение.

- Ты опять сорвался! Мы можем тебе помочь, только не делай того, что ты задумал! Иначе ты уже никогда не выйдешь отсюда!

Дверная ручка дернулась, затем в дверь забарабанили, послышались крики. Женщина привстала, но он ударил ее в скулу, и она повалилась на пол.

Горючая жидкость обильно лилась на ковер.

- Очнись уже! Ты же не такой! - больше она не пыталась встать. - Ты не сделаешь этого! Остановись и ты скоро вернешься домой, к родным и друзьям. К нормальной жизни. В настоящий мир!

Он остановился и всмотрелся в карие глаза за стеклами очков. Но он знал, что на самом деле они горят адскими углями: