Дегтярев - Герман Нагаев

Василий Алексеевич и все домашние встретили его с восторгом. В то время мотоцикл был большой редкостью, поглядеть на него собралось много народу.

В. А. Дегтярев в 1934 году.

Дом, в котором жил В. А. Дегтярев.

Василий Алексеевич стал просить Шпагина в ближайшее воскресенье отправиться на мотоцикле в Москву. Шпагину такое предложение показалось заманчивым, он согласился. В воскресенье чуть свет, набрав с собой еды, они выехали в столицу.

Погода стояла теплая, дул легонький ветерок, по обеим сторонам шоссе тянулись живописные леса и бесконечные просторы полей.

Дорогой раза два устраивали привалы на траве, закусывали и отдыхали на свежем воздухе. Обратно вернулись на другой день. Путешествие обошлось без аварий. Впечатлений от поездки было так много, что разговоров о ней хватило недели на две. Василий Алексеевич очень полюбил мотоцикл и почти каждое воскресенье, если позволяли погода и время, со Шпагиным или с другим водителем уезжал на прогулку.

В 1929 году в Москве была всесоюзная спортивная олимпиада и намечался мотоциклетный пробег любителей по маршруту Москва — Ленинград — Москва. Василий Алексеевич очень хотел принять участие в пробеге и взял со Шпагина слово, что тот обязательно с ним поедет.

Но получилось так, что незадолго до олимпиады Федоров послал Шпагина со срочным заданием в Москву и ему пришлось там задержаться. Шпагин телеграфировал Василию Алексеевичу, что выехать не может, и тут же получил ответ: «Жди завтра на ипподроме выезжаю Уразновым» (Уразнов работал слесарем в мастерской и тоже умел управлять мотоциклом).

Приходит Шпагин на ипподром, где собирались все участники пробега, а Василия Алексеевича и его «Харлуши» (так они называли мотоцикл «Харлей») нет. Ждет час, другой, уж собравшиеся начали разъезжаться, а Василия Алексеевича все нет и нет. Обошел Шпагин еще раз все поле — нигде! «Ну, — думает, — значит, не приехал». И направился к себе.

Вдруг навстречу ему идет Василий Алексеевич. Вид у него усталый и растерянный. Бросился Шпагин к нему, спрашивает:

— Что случилось?

— Беда, Семеныч, раздавили нашего «Харлушу».

— Как раздавили, кто раздавил? — спрашивает Шпагин.

— Трамвай раздавил, Семеныч. Заехали в самое пекло, а он сзади нажал. Как еще сами выскочили — не знаю.

— Где же Уразнов?

— Поволок «Харлушу» в какую-то мастерскую.

— А можно ли починить его?

— Уразнов обещал починить. «А если, — говорит, — не починю, новый сделаю, но так домой не вернусь».

Шпагин кое-как успокоил Василия Алексеевича и увел его на стадион смотреть соревнования.

На другой день к вечеру их разыскал Уразнов. Он приехал на починенном «Харлуше».

Однако Василий Алексеевич не согласился пуститься на нем в дальнее путешествие и с той поры вообще как-то охладел к мотоциклам и даже продал своего «Харлушу».

Любил также Дегтярев прогулки в лесу, рыбалки, отдых и сон на свежем воздухе. Чаще всего такие прогулки он совершал со Шпагиным. По возвращении домой они тотчас же шли в мастерскую, где ждала их большая работа.

— Ну, Семеныч, отдохнули, — обычно говорил Василий Алексеевич, — теперь за работу. Дело нам поручено важное: надо спешить с танковым пулеметом.

При разработке танкового пулемета за основу был взят «ДА» (авиационный) с более вместительным и компактным трехъярусным магазином для патронов.

Но применение авиационного пулемета в танках требовало разработки ряда специфических приспособлений. Прежде всего для удобства стрельбы был необходим приклад. Старый приклад от пулемета «ДП» не годился, так как он занял бы много места, поэтому решено было сделать выдвижной приклад. Необходим был и новый прицел, не требовавший столь большой нарезки делений, как в «ДП», так как стрельба из танка была рассчитана на более близкие расстояния. Высокий трехъярусный магазин потребовал сравнительно высокой прицельной прорези — диоптра, что нельзя было сделать без специального расчета, но все это теперь, при наличии конструкторского бюро, не представляло больших трудностей.

Более сложным казалось создание шаровой установки для крепления пулемета в танке. Но установка, сделанная Шпагиным еще для федоровских автоматов, оказалась вполне пригодной, и сейчас она требовала лишь незначительных изменений.

Шаровая установка состояла из двух частей: собственно шара, в который вставлялся пулемет, и гнездового устройства с зажимным приспособлением для удержания шара с пулеметом в нужном для стрельбы положении. Гнездовое устройство прикреплялось непосредственно к броне танка.

Особенность шаровой установки состоит в том, что она позволяет стрелять из укрепленного в ней пулемета под любым углом и с быстрыми поворотами.

Шпагин трудился над разработкой танкового пулемета с большим усердием. В начале 1929 года, задолго до того, как Дегтярев закончил работу над автоматической винтовкой, Шпагин рапортовал о том, что новый тип оружия готов к осмотру.

А надо сказать, что по существующему положению и авиационный и танковый пулеметы, несмотря на то, что их боевой механизм не подвергался никаким изменениям, должны были пройти такие же испытания по стрельбе, как и «ДП».

Новый пулемет был доставлен на танкодром, установлен в танке и из него произвели по различным целям около 50 тысяч выстрелов.

«ДТ» («Дегтярев танковый») проявил себя с лучшей стороны и в том же 1929 году был принят на вооружение Красной Армии.

ОТВЕТ НА НУЖДЫ АРМИИ

До изобретения своего знаменитого ручного пулемета Василий Алексеевич, в силу природной скромности, не решался браться за самостоятельную работу по конструированию образцов вооружения, хотя и чувствовал, что с такой работой он справится.

Огромный успех в армии созданного им «ДП» заставил Дегтярева окончательно увериться в своих силах и способностях, придал смелость его дерзаниям и мыслям. С этого момента начался бурный подъем его творческой деятельности. Новые типы оружия, разрабатываемые Дегтяревым и его ближайшими сотрудниками, следуют одно за другим.

«Дегтярев авиационный», многие образцы автоматических винтовок, пулеметы станковый и крупнокалиберный не исчерпывают списка его изобретений этих лет.

Василий Алексеевич обладал ценнейшим качеством: он никогда не успокаивался на достигнутом.

Ведя обширную переписку с бойцами, командирами и политработниками армии, он получал много ценных замечаний по своим образцам; нередко он и сам бывал в воинских частях и на маневрах, чтобы собственными глазами увидеть достоинства и недостатки созданного им оружия. Иногда ему, как конструктору, удавалось увидеть такое, что было незаметно для стрелков. В другой раз, наоборот, рядовой красноармеец ему указывал на недочеты, которых не мог заметить ни он, ни другие работники конструкторского бюро.