Магия страсти - Кэтрин Коултер

Хорошо, что Розалинда успела допить чай, иначе наверняка поперхнулась бы.

— Простите. Я думала, мы говорим о Ричарде Вейле, высоком и сильном молодом человеке, очень похожем на Николаса, Говорите, Николас на него набросился? Без всякого повода? Интересно, что скажет на это лорд Рейми, отец Лорелеи? Я проверю костяшки пальцев Николаса. Не ободраны ли? Черт побери, он знал, что Ричард стоит за похищением Лорелеи, и не сказал мне! Он сильно покалечил Ричарда? Действительно так сильно его ударил? Ах, его бедные кулаки!

— Нет, идиотка с поросячьими мозгами! Он почти не пускал в ход кулаки. Ногой, ногой ударил несчастного Ричарда в живот! При мысли о том, что этот варвар стал графом Маунтджоем, мне становится плохо.

— Хмм… интересно, согласится ли он научить меня этому?

— Молчать! Не желаю, чтобы он убил моего сына, ясно вам?

Миранда вскочила и погрозила Розадинде кулаком.

— Не убьет, мэм, если ваши сыновья не попытаются причинить мне зло. Вот и скажите им об этом.

Леди Маунтджой замолчала.

Розалинда надеялась, что та уже излила весь яд. Ничего не скажешь, на это ушло довольно много времени.

Раздался тихий стук.

Розалинда бросилась к двери, повернула ключ и, к своему величайшему облегчению, увидела Грейсона. Слава Богу, Николас еще не пришел, иначе в гостиной могло бы разыграться настоящее сражение.

Грейсон коротко кивнул леди Маунтджой.

— Вы мать тех молодых людей, которых, к прискорбию, очень мало пороли в детстве. Ричард — просто хам. Он любит запугивать тех, кто послабее. Но бьюсь об заклад, ангелочек Ланселот куда более коварен и зол, чем старший брат. Правда, нужно отдать должное, у них хватило мозгов вернуть невредимой молодую леди. Правда, перепугали ее до смерти, но она жива и здорова. Кстати, мэм, я Грейсон Шербрук.

— Я леди Маунтджой.

Грейсон небрежно поклонился. Какое счастье, что родителей здесь нет! Судя по тому, что он слышал в коридоре, мать с отцом ворвались бы в комнату и разорвали эту особу на мелкие клочья.

— Все это ложь! Мой бедный славный Ланселот — коварный и злобный? Вздор! Мои дети никогда бы не похитили молодую леди, даже по ошибке!

— Несмотря на вашу веру в их невинность, предлагаю объяснить сыновьям, что, если со мной что-то случится, они умрут! — бросила Розалинда.

Леди Маунтджой снова вскочила и швырнула пустую чашку на ковер.

— Лгунья! Потаскуха! Мои чудесные сыновья пальцем бы к вам не притронулись! И взглядом бы не удостоили. Разве что по принуждению! Мерзкая тварь!

Окинув яростным взглядом Розалинду и Грейсона, она величественно удалилась. Уилликом поспешно бросился открывать ей входную дверь.

Грейсон ошеломленно покачал головой:

— Она назвала тебе лгуньей. И это чистая, правда. Лгунья ты редкостная. Но мерзкая тварь и потаскуха? Это уже слишком.

— Думаю, бедняжка выкрикивала первое, что приходило в голову. Собственно говоря, она тут оскорбляла всех подряд. У меня сложилось впечатление, что она не слишком жаловала своего мужа. И у нее имеется дорогой друг, Альфред Лемминг. Она все знает о моем происхождении, Грейсон. Я сделала вид, что мне до этого нет дела.

— Несчастная, она выбрала неуязвимую мишень! Хм, если хорошенько подумать, ты всегда умела хорошо справляться со сложными ситуациями.

— Да… наверное, потому, что, впервые появившись в Брендон-Хаусе, я боялась, что, если поссорюсь с кем-то, твой отец меня вышвырнет. Нет-нет, теперь я знаю, что ошибалась, но тогда была очень маленькой и напуганной. Представляешь, что это такое — не знать, кто ты, и ничего не помнить!

Она пожала плечами.

— Полагаю, манера вести и держать себя закладывается в раннем детстве и потом остается на всю жизнь.

— Я этого не знал, — медленно выговорил Грейсон. — Помню, когда отец впервые привез тебя домой, его трясло от ярости. Готов был убить того, кто так жестоко издевался над ребенком. А как он боялся, что ты не выживешь! Помню, доктор Помфри и мои родители часами сидели у твоей постели, когда ты металась в жару. Отец то сыпал проклятиями, то молился. Он буквально слетел вниз по лестнице сообщить, что опасность миновала. И никто не мог разыскать твоих родственников. Зато мои были рядом и любили тебя как свою дочь. Никогда в этом не сомневайся. Никогда этого не забывай.

Розалинда, ощутив, как слезы жгут глаза, сглотнула колючий комок.

— Не забуду. Спасибо за то, что сказал мне, Грейсон. Но в любом случае сейчас не это главное. Думаю, что я сумела без особых потерь заставить ее излить желчь и в каком-то смысле облегчить душу. И я многое усвоила от общения с этой женщиной.

— Все считают тебя чем-то вроде тайны, а твое появление у нас — весьма романтичным, хотя на самом деле все было просто ужасно, потому что ты могла умереть. И никто не смеет сказать, что ты ничтожество. А если кому-то придет в голову нечто подобное, все, что от тебя требуется, — это спеть, и презрение немедленно сменится восхищением.

— Я предложила спеть для Миранды, но та отказалась.

— Я не шугил, — рассмеялся Грейсон. — Твой голос — настоящее волшебство.

— Ты с самого детства это твердишь, — усмехнулась она. Грейсон широко улыбнулся, показывая прекрасные белые зубы — наследие Шербруков. — Как Лорелея сегодня?

К ее удивлению, он просто пожал, плечами и, вынув из жилетного кармана часы, взглянул на циферблат.

— Полагаю, с ней все в порядке. Я еду на литературный утренник. Увидимся вечером на балу у Брэнсонов.

И он исчез, прежде чем она успела заметить, что в сердечных делах ее названый брат — полный олух. И что такого сделала бедняжка Лорелея?

Глава 23

Вечером, на балу у Брэнсонов, Николас встретил Розалинду мрачным взглядом, но все же закружил в романтическом вальсе. Вглядевшись в лицо жениха, она покачала головой и взяла бокал с пуншем у проходившего мимо лакея. Сделала несколько глотков и только потом сообразила, в чем дело.

— Вижу, ты каким-то образом узнал о сегодняшнем визите твоей мачехи. Но не волнуйся, Николас, я вполне справилась сама. Ты действительно едва не поломал Ричарду ребра? И тебе удалось так высоко поднять ногу? Пожалуйста, Николас, пожалуйста, научи меня, как это делается!

— К прискорбию, тебе это не удастся из-за нижних юбок.

— Я могу надеть штаны. Научи меня, Николас; возможно, во время свадебного путешествия.

Он представил Розалинду в своих брюках и ухмыльнулся.

— Посмотрим. И ты должна была сказать мне, что у нее хватило наглости оскорбить тебя.

Розалинда пожала плечами:

— Ее поведение не слишком меня тронуло. Хотя, нужно признаться, после ее ухода мне пришлось открыть все окна гостиной, чтобы не задохнуться в ядовитых парах.