Самый лучший комсомолец. Том третий - Павел Смолин

Народ захлопал и одобрительно засвистел — про стратегического противника у нас любят. Подобрав и нацепив на голову нашедшуюся в части фуражку морпеха (больше ничего не нашли), начал выдавать пункты:

— Во-первых, сынок, возьми с собой побольше презервативов — в них можно складывать патроны, и командир никогда не накажет тебя за отсыревший порох.

Служивые поржали, особенно довольны офицеры — материал идеологически совершенно правильный.

— Сразу же по прибытии в место расположения прикрепи себе нашивки сержанта. Дело в том, что сержант — это как староста в классе, кто успел — тот и сержант.

Смех стал громче.

— Не обязательно всегда подчиняться приказам вышестоящих военнослужащих. Дело в том, что чтобы привлечь тебя к ответственности, нужен письменный приказ. Поэтому, если, например, не хочется в наряд — просто скажи, что не заступишь в него без письменного приказа. Обычно бумаги заполнять офицерам лень, поэтому от тебя отстанут, а тебя зауважают за силу характера и юридическую грамотность.

— Иванов, у нас такого нет! — обернувшись, рявкнул на солдатика сидящий во втором ряду капитан, добавив веселья.

Покрасневший Иванов, судя по движению губ (из-за гогота не слышно), напомнил товарищу капитану, что он уже все понял. Проблемный солдат, видимо.

— Как заходишь в казарму, делай все с юмором, — продолжил я. — Например, громко крикни «кто здесь главный?», и, когда к тебе подойдет старослужащий, проверни с ним старую шутку — протяни руку, будто хотел поздороваться, а потом резко убери ее, будто хотел почесать затылок. Вот смеху будет!

Старослужащие повалились под лавки.

— С офицерами всегда нужно здороваться за руку — этим ты покажешь свое уважение. Если офицер седой, нужно дополнительно похлопать по плечу, как любимого дедушку.

Ржака накрыла и старший офицерский состав.

— Отдельного уважения заслуживает замполит, — весело улыбнулся я товарищу подполковнику. — Это — лучший друг каждого солдата, и, если он спрашивает, не нарушал ли кто-нибудь дисциплину — это значит, что он уже обо всем знает, и просто проверяет тебя на честность.

— Так и есть! — рявкнул в воздух товарищ замполит, перекричав ехидный хохот.

— Так что лучше рассказать все и сразу, — продолжил я. — И вообще — офицер-замполит как правило свой дядька, поэтому можешь заходить к нему почаще и рассказывать о проблемах своих и товарищей — он всегда поможет.

— Поняли, «духи»? — рискнул самоутвердиться товарищ сержант из задних рядов, и его по распоряжению командира части увели на «губу» на две недели ко всеобщему удовольствию.

— Еду носи в карманах, да и вообще руки всегда держи в карманах, — выкатил следующий «совет». — Так ты покажешь всем силу своего характера, и тебя будут уважать. Для этих же целей при разговоре со старшим по званию держи руки скрещенными на груди.

Пока народ переваривал, ритм-гитарист (соляки я сам бахать люблю) дал мне отмашку — готовы.

— И последнее — самое главное! — приняв от звукаря гитару (не самому же мне такому важному инструмент подключать), объявил я. — Каждый раз на стрельбах старайтесь спереть патроны. Можно, например, прятать их в сапогах. Патроны всегда пригодятся!

Программа для вояк уже давно обкатана регулярными визитами во все подряд воинские части — у генерала Епишева списочек специальный есть, «очередь на приезд Ткачева», если по-простому, и расписан он на пятилетку вперед. Грызня, говорят, за места в очереди идет страшная, но мне-то что?

Перекрывшее смех интро перетекло в «Демобилизацию» Сектор Газа, которая исполняется хором — текст уже давно знает вся страна, несмотря на отсутствие песни в официальном инфополе. После установления музыкального контакта с публикой исполняется три «классических» песни про войну. Далее — долгий блок из «Любэ». Завершается шлягером про «напиши мне письмо, хоть две строчки всего» — вот его в исполнении «Цветов» по радио крутят стабильно. Приняв в подарок от воинской части металлическую модельку танка Т-34 (таких у меня уже четыре!), отдарился книжками и пластинками для офицерского состава, и нас сопроводили к вертолетной площадке.

— Дядь Герман, а почему мы летим в Майминский район не из Барнаула, сэкономив казенное топливо и амортизацию ценной техники, а вот отсюда, за тридевять земель? — наблюдая начинающийся раскручиваться вертолетной винт, спросил я.

— Так надо, — исчерпывающе ответил он.

Летели долго, но интересно — над успевшими зазеленеть лесами, горами, реками и озерами. Офигенно красиво! Приземлились, разумеется, не в чистое поле, а в селе Майма, неподалеку от Майма-Чергакского сельсовета. А ведь это село могло бы носить фамилию товарища Мичурина, но инициатива труженников была «зарублена» из Москвы. Ладно, эту проблему оставляем попаданцу «пораньше», а мне нужно здороваться с местной администрацией, которая последние недели пашет в три смены так, как не пахала со времен своего появления — через село проходят «Потемкинские» караваны со специалистами, стройматериалами и оборудованием, которые следуют дальше — к нашему подшефному пчеловодческому совхозу. На данный момент там отстроили котельную, протянули электричество и заложили первую очередь домиков. Ну а так, считай, дикая территория, которую обживать и обживать.

На улице — теплынь, плюс десять. Алтай вообще хороший, тут зима короткая, демисезонье приемлемое, а лето — по-настоящему жаркое. Хм…

— Лев Фомич, — обратился я к главе сельсовета по пути к столовой, где для нас накрыли приветственную «поляну». — А как вы отнесетесь к появлению в вашем районе экспериментальной страусиной фермы?

Будучи опытным Советским руководителем, пожилой Лев Фомич долго раздумывать не стал:

— Если Москва согласует, мы будем рады. В конце концов — земли у нас много, найдем кусочек и под ферму. Может и до города однажды дорастем, — с улыбкой указал на спешно возводимую нашими же людьми пятиэтажку на дальнем конце улицы.

— Может и дорастете, — улыбнулся я в ответ. — В конце концов, корпорация «Потемкин» в эти края пришла надолго.

Местные сделали вид, что слово «корпорация» никогда не произносилось, а Вилка отвесила мне профилактический подзатыльник.

— Извините, языков много учу, оговорился, — отмазался я.

— Ничего, Сергей, мы тебя поняли, — озвучил общее мнение Лев Фомич.

Столовка у нас оказалась кооперативной, с милой вывеской «У Тони». Сама одетая в юбочный костюм и очки упитанная Тоня на правах хозяйки встретила нас в зале, усадила за столик и пожелала приятного аппетита. Вот это сервис!

— Края у вас, Лев Фомич, живописнейшие, — перешел я к следующему пункту списка хотелок.

— Феноменальные, — согласился он.

—