Любовь окрыляет - Галина Романова

Чья тогда машина? Как давно ржавеет под открытым небом? Он тут же списал цифры с проржавевшего номера. Так, на всякий случай.

Домов поблизости никаких не было, одни пустыри, поросшие густым кустарником, останки летнего театра с парой уцелевших скамеек да несколько таких же железных гаражей.

Мало надеясь на удачу, Карпов побрел заасфальтированной дорожкой, которой предположительно бежала в ту злосчастную субботу Сима.

Странная все же девушка, решил он, возвращаясь к машине минут двадцать спустя. Странная и неосторожная.

Как вообще ей могла прийти в голову мысль – бежать именно здесь?! Ни единой души вокруг, ни единой! Собачников не наблюдается, потому что домов нет поблизости. Хозяева железных гаражей тоже редко сюда наведываются. Карпов обошел каждый и внимательно осмотрел ворота, насколько позволили ему сгущающиеся сумерки. Ни одного намека на то, что эти ворота открывались последние пару месяцев. Как были навалены густыми пластами опавшие с деревьев и кустов листья, так и лежали до сих пор, никем не потревоженные. Получается, не ступала тут нога человека с начала осени.

А она побежала! Одна!!! И только потому, что брезжила надежда наткнуться тут на спортсменов? Чертовщина какая-то! Симаков отчасти прав, такие девицы где-нибудь да найдут себе неприятности. А такое место как нельзя лучше для этого подходило. Странно, что она вообще в то утро вернулась с пробежки. И ее не убили прямо здесь же. Мест подходящих – на каждом шагу. И криков о помощи никто не услышит. Карпов нарочно поорал, чтобы привлечь чье-нибудь внимание.

Никого!!!

Он – здоровый, сильный мужик, залезая в машину, поймал себя на мысли, что рад тому, что пора уезжать отсюда. А она одна побежала!..

Вроде все осмотрел, размышлял он, разворачиваясь. Номер «Москвича» записал. Знакомому из ГИБДД позвонил, попросив узнать адрес хозяина старой машины. Номера с гаражных ворот тоже переписал, по ним легко будет установить владельцев и по возможности переговорить с каждым. Убедился, что место совершенно необитаемо, что дурой надо было быть последней, чтобы совать нос сюда. И…

И теперь мог с чистой совестью уехать с этого зловещего места. Мог вернуться к Кристине, она собиралась сегодня пораньше уйти с работы, чтобы встретить с работы его. Она же не знала, что его оттуда выперли в отпуск, чтобы он не пятнал рядов. Сейчас она должна уже быть дома. Обещала приготовить ужин, и даже при свечах, чтобы хоть как-то отвлечься самой и отвлечь его.

С ужином и свечами случилась незадача. Снова что-то произошло у нее или с ней: припухшие веки и нос красноречиво намекали на то, что Кристина плакала.

– Господи, Глеб! Все ужасно!!! – упала она ему на грудь и разрыдалась, когда он попытался выяснить причину ее слез. – Все будто сговорились!!!

– Ну, ну… Давай успокаиваться. Что снова? Что?

Карпов поднял ее на руки и, как был в куртке и ботинках, пошел с Кристиной на руках в комнату. Сел на диван, пристроив ее на коленях, принялся гладить по спине, шептать что-то трогательное и нежное, но делал только хуже. Она рыдала все громче и заразительнее.

– Она!.. Они считают. Что мне это было выгодно, Глеб!!!

– Что выгодно?

Вникать было сложно. Он и раньше-то никогда не понимал женщин, а когда она так вот тесно прижималась к нему и он чувствовал ее горячее тело даже сквозь куртку и китель, то…

– Этот ужасный милиционер!!! Он так въедливо смотрел на меня. Задавал такие унизительные вопросы! – судорожно вздрагивая в его руках, проговорила наконец Кристина.

– Тебя вызывали в милицию?

– Нет, он сам ко мне пришел. Прямо в кабинет. И задавал эти гнусные вопросы!

– О чем?

– А знала ли я о завещании, составленном моей подругой? А кто может подтвердить мое алиби на выходные дни? – передразнила следователя Кристина, трагично сморщив лицо. – С чего я вообще взяла, что Сима утром в субботу познакомилась с каким-то парнем? А когда я сказала, что узнала об этом из нашего с ней телефонного разговора, снова спросил, а кто это может подтвердить? Ну не идиот, Глеб?! Кто мог быть свидетелем нашей телефонной болтовни, если мы жили совершенно одиноко и замкнуто! Кто?!

Весь его романтический настрой слетел с него мгновенно, стоило ему повнимательнее прислушаться. Он усадил ее рядом, снял куртку, китель, оставшись в рубашке, отнес в прихожую ботинки. Походил по комнате, подумал.

– Если я правильно понял, то завещание твоей подругой все же было составлено? – спросил Карпов спустя какое-то время.

– Да, было, – всхлипнула Кристина, глянув на него жалобно. – В мою пользу, представляешь! Но, клянусь, я об этом ничего не знала, Глеб!!! Ничего!!! А тетя Лена… И потом этот следователь… Такая грязь, боже!!!

– Она тоже приходила к тебе? – спросил Глеб, имея в виду осиротевшую мамашу.

– Нет, она позвонила, – призналась Кристина и брезгливо передернула плечами. – Орала так, что я едва не оглохла. И проходимка я, и авантюристка, и убийца! Специально, мол, угробила ее девочку, чтобы завладеть всем, чем та владела. Я пыталась оправдаться…

– А вот это ты зря, – перебил ее Карпов и поморщился.

Ох, как не хотелось ему увязывать собственное расследование с завещанной Серафимой недвижимостью и денежными счетами. Это было так… Так отвратительно. Он-то верил Кристине, а вот поверят ли ей остальные?

Будто услыхав его опасения через толщу расстояния, снова позвонил Симаков и спросил со вздохом:

– Ты уже знаешь, Глеб?

– О чем? – решил тот немного помудрить.

– О том, что в деле об убийстве несчастной подруги твоей дамы сердца появились новые факты? – И не дождавшись его ответа, проговорил: – Наверняка знаешь. Я тут по соседству отираюсь, видел твою машину на парковке. Так вот… Так вот, понимая всю серьезность вскрывшихся фактов, хочу тебя предупредить.

– О чем? – поторопил его Карпов, тот слишком долго многозначительно молчал, испытывая свое и его терпение.

– У тебя ровно три дня и ни минутой больше, – бухнул Симаков.

– Три дня? На что у меня три дня?!

– На то, чтобы отвести от Назаровой подозрения. Ты ведь умный мужик, столько лет отработал в органах и должен понимать, что обнаружившееся будто бы неожиданно завещание в пользу Назаровой свидетельствует не в ее пользу. А тут еще мать покойной…

– Она-то что?!

– Она была сегодня в отделе и оставила гневное заявление, в котором напрямую обвиняет в смерти своей дочери ее корыстную подругу. Так-то…

– Еще одно заявление??? – ахнул Карпов. – Сговорились все, что ли?!

– Может быть, да, а может, и нет, но мне на твою Назарову, сам понимаешь, с прибором, а вот дело об убийстве твоей тещи приобретает чудовищный размах, дорогой мой. – Голос Симакова вдруг растратил дружескую озабоченность, приобретя солидный металлический скрежет: – Ее я через три дня, если ты мне не представишь объективных доказательств ее непричастности, закрою, как нечего делать, и даже глазом не моргну. Мотив налицо? Налицо. Так что пускай посидит и подумает. Ей, может, и полезно. А вот что касается тебя…