В горах Тигровых - Иван Басаргин

— Знамо, к атаману, его приказ — каждого волочь для опознания, знать, и этих туда же.

— Дался ему тот купчишка. Раньше куда было проще: уторскали, деньги по карманам и в лес.

— А баба у тебя хорошая, купец! Ха-ха! Може, хлопнем молодца-то, а бабу атаману. У меня так и зудит рука.

— Я те хлопну. Сказано — каждого доставлять "атаману, он ищет того предателя-купца, может, энтот и есть.

— Какого купца? — спросил Андрей.

— Не твоего ума дело.

— Атаман стал много мудрствовать лукаво. Разбойники, чего уж там, надо и жить по-разбойному. Чего удумали, народ спасать. Ха-ха-ха! — заржал рваная ноздря — Значит, по-вашему, я должен головы под пули подставлять, а потом награбленное у купцов — беднякам? Не выйдет. Этого хочет чудило атаман, да еще ты, грамотей.

— Мы ведь тебя и других не держим. Раз задумали, то свою задумку исполним.0

Ехали по целику, ехали долго, кони вязли в снегу, а бородач лениво переругивался с рваной ноздрей. Но вот послышались голоса. Кони встали.

— Примай гостей, атаман! Да смотри шибче, может быть, это и есть тот предатель, коего ты ищешь?

— Веди сюда!

Голос Андрею показался знакомым. Он вышел из возка, помог выйти Варе, она вздрагивала и от мороза, и от страха. Атаман повернулся. Это был Никита Силов. На плечи наброшена дорогая соболья шуба, высокие унты плотно облегли ноги, в красных шароварах, голубой куртке. За широким поясом натыканы пистолеты, сбоку шестопер. Настоящий атаман, каких видел на картинках Андрей.

Никита шагнул к гостям, незваным конечно, крикнул:

— Господи! Андрей!.. Варя!.. Каким ветром вас сюда занесло? Ну, спужались? — обнял ошеломленных Андрея и Варю.

Ехали умирать, а тут дядя атаман. Надежды на спасение не было, и вдруг свой человек. Варя заплакала.

— Пошли в мои хоромы. Ну, будя! Ладно, что на нас нарвались. Под Иркутском шурует другая шайка, та никого не милует. А мы не такие.

— Не такие? Разбойники вы, а не люди, — наконец смог заговорить Андрей, когда они вошли в землянку, где полы, стены были застланы и завешаны коврами — Это ведь тоже не от работы, а с разбоя нажито.

— Значит, осуждаешь. Об этом после поговорим. Грейтесь и к столу. Варя, не бойся, ты у своих, отходи и будь нашей хозяйкой. Я на племянника посмотрю. И года не прошло, а уже не узнать. Глаза стали строже, лицом суше. Пока не спрашиваю, как вы здесь и пошто. Спрошу потом.

Поужинали. Андрей коротко рассказал о себе и Варе, о своем побеге, о помощи со стороны сельчан и Вариной тетки. После чего спросил:

— Поначалу скажите, какого вы купца ищете?

— Одного прощелыгу. Хоть мы и разбойники, а торг-то ведем. То хлебного надо, то водки, да мало ли что. Вот я и держал связь с таким дружком. Хорошо платил. А потом он хапнул наши деньги и бежал. А тут прошел слых, что он появился на этих дорогах. Вот и дал наказ каждого купца сюда волочь.

— А если бы не этот наказ, то нас бы убили?

— Да, ради таких коней убили бы, тем более там был рваная ноздря. Зверь, а не человек.

— А разбойник не может быть человеком, — вырвалось у Андрея.

— Это так. Тут ты прав. Но куда податься нам? За мою голову после бунта давали пятьсот рублев, сейчас дают двадцать тыщ.0 Чуток дальше будут давать еще больше. Я ведь шел в Сибирь не для того, чтобыть стать разбойником. Думал землю пахать. Не дали. Бумаги нет, схватили и на каторгу, беглый, не помнящий родства человек. Бежал. Собрал ватажку, начал баловаться на дорогах. Чуть оклемались. Летось еще приняли двадцать человек, сейчас за две сотни, с того и пошло. Грабежом и живем.

— Бородач и рваная ноздря ругались, мол, ты хотишь сделать шайку спасительницей народа. Бородач за тебя, рваная ноздря супротив. Можно ли такое сделать?

— Думаю я над энтим, но, кажется, нам такого не сделать. Так и останемся разбойниками. Еремей и я — хоть завтра, но остальные против.

— Страшным ты стал человеком, дядя Никита. Видно, правда, что солдату человека убить — это раз плюнуть.

— Не говори такое, солдат никого не хочет убивать, его заставляют. Я тоже не хочу, но и мне жить надо.

— Пошли с нами, дядь Никита. Наши через год-другой остановятся на Усть-Стрелке, оттуда мы побежим в Беловодье.

— Не зови, меня тут же схватят и вас со мной. Меня на виселицу, а вас на каторгу. Вот денег я тебе могу дать, много дать. А может быть, ты останешься у нас с Варей? — усмехнулся Никита.

— Никогда! Людей убивать! Нет! Нет, дядя Никита!

— А разве царь и его ярыги не убивают людей? Еще как убивают. Не убьем мы, то нас убьют. Нонись мы грабанули царский обоз, нагребли полные сумы казенных денег, наших сорок человек полегло, но и за то ихних всех мы перекрошили.

— Но ежли бы ты не нападал, разве бы они в вас стреляли?

— Пустой этот разговор, кончим его. Мне быть, мне жить, мне умирать разбойником. Но что делать с вами? Боюсь я за вас. С кем вас отпустить?

— Вы просто отпустите нас отсюда, а там мы уж сами доберемся до Усть-Стрелки, будем ждать наших.

— Ладно, утро вечера мудренее. Будем спать.

Но Никита не спал, как не спал и Андрей. Тягуче выл за дверью ветер, морозно скрипели сосны. У Никиты большое прошлое, у Андрея совсем короткое, но каждый в отдельности был в прошлом.

Утром начали заходить помощники атамана, что-то спрашивали, уходили, получая наказ. Никита хмуро посмотрел на Андрея и Варю. Сказал:

— Растравили вы мне душу. М-да! Урядник, бунт… Не будь всего этого, то жил бы я в родной Осиновке, копался бы в земле, доживал бы мирно. Возьмешь ли денег, Андрей? Нет. Разбойные, отказываешься? А зря. Это0 ваши деньги, которые отобрал царь. Ваши, понимаешь, ваша подать, ваш оброк, все тут.

— У нас есть деньги, а больше нам не надо.

— Честен. Таким и я был когда-то. Не мыслил быть разбойником, а вот стал им. Будь по-твоему, силком не навяливаю. Уезжайте. Может быть, недельку погостите?

— Нет, ни дня. Зачем же нам надрывать друг другу души? Ты нам, мы тебе… Простимся и в путь.

— Может быть, сменишь коней? Замотаны кони-то. Отдохнуть бы им надо. Подберу самых сильных. Ну? И коней не хочешь. Ну что же, собирайтесь, сам провожу до тракта.

Тройка выскочила на тракт. Кони ходко понесли Андрея и Варю по накатанной дороге. Никита долго смотрел им вслед сквозь слезы, застлавшие глаза.

К вечеру показался Кокчетав. Здесь Андрей решил дать большой отдых коням, себе, чтобы с новыми силами ехать дальше, порасспросить дорогу и пробиваться на Барнаул, Томск, а там выйти на Сибирский тракт.

Неделя отдыха, и снова в путь. А тут завыла метель, закрутила беглецов в непроглядную тьму, перемела дорогу. Кони встали. Снег тут же начал заметать возок. Но Андрей, уже наслышанный о здешних метелях, быстро распряг коней, спрятал их за возок, оглобли поднял вверх: если заметет, то, может быть, кто-то найдет их по оглоблям. Завернулись в тулупы и задремали сладким сном. И видят они, что бредут по пашням, трогают руками налитые колосья пшеницы. Наконец-то добрались до Беловодского царства. Свои пашни, свои табуны коней. Бредут не спеша по сказочной земле, свободной и благодатной…