Солнца нет - Алексей Пенза

Далее машина повернула куда-то и после десятиминутного переезда остановилась.

— Давайте, мужики, несите клиента к боссу. Поговорят, а там и кончать его будем, — велел старший. Толстяк с водителем подхватили Меньшикова на руки, затем понесли в деревянный сруб.

— Тяжёлый, чёрт, — проворчал водила.

— Вот кому похудеть не мешало бы!!! — заметил Гриня.

Они скоро затащили пленника во внутрь строения, где их ожидал таинственный заказчик.

— Клиент доставлен, шеф, и ждёт вашего решения, — провозгласил довольный жирдяй, уложив узника на пол.

— Можете его закопать, парни, но сначала развяжите-ка ему глаза, пусть поглядит перед смертью на свет божий, — приказал тот. Водила стащил с Меньшикова ароматный мешок, и похищенный репортёр в изумлении уставился на сидящего за накрытым столом Семёнова.

— Привет, Женёк! Ну, как тебе в моей шкуре, не тесновато пришлось? — непринуждённо спросил друг.

— Какой же ты гад, Лёня! Освободи меня, сволочь! — проорал журналист.

— Зачем? — усмехнулся Алексей.

— Я хочу тебя убить, — заявил Евгений.

— Это меня не устраивает, дружище, так что полежи пока, поостынь.

— Ладно, развяжи, не трону, сил уже нет валяться, — пожаловался Меньшиков.

— Ты точно будешь себя хорошо вести? — не поверил Семёнов.

— Точно. Убью тебя в другой раз! — пообещал узник.

Заказчик дал указания товарищам освободить репортёра, что те и сделали.

— Присаживайся, а то закуска остывает. Присаживайтесь и вы, мужики, — пригласил всех виновник торжества. Меньшиков, потирая затёкшие руки, сел рядом с ним.

— Ну ты, блин, даёшь… Не мог нормально в гости позвать? — пробурчал он.

Семёнов налил ему рюмку водки.

— Забудь, лучше выпей, — похищенный выпил залпом.

— Ну и шуточку ты сыграл со мной… — пробормотал он, поморщившись.

— А ты со мной? — возразил Алексей.

— Я всё понимаю… — не унимался журналист, потрясая руками. — Но хотя бы ты мог подыскать для меня мешок, чуть менее вонючий? Я ведь едва по дороге не задохнулся от этого смрада.

— Прости, Жека, но другого мешка под рукой у нас не было… — повинился Семёнов.

— Это что… Он даже маски нам дурацкие подобрал. Ни посмотреть, ни слово молвить!!! — присоединился к беседе Гриня.

— А тебе точно на диету надо садиться! — порекомендовал ему Меньшиков. Толстяк махнул рукой.

— Не-а, это просто у меня кость широкая.

Евгений, осознав всю бесполезность дальнейших доводов на такое замечание, промолчал. Тут подсели остальные участники похищения, и водка полилась рекой. Они очень быстро помирились с Меньшиковым, так как нет ничего на свете лучше, а главное полезнее, чем откровенная, охватывающая все области жизни застольная беседа настоящих мужчин.

Глава 42

Проезжая по Пензе, притормозив у очередного светофора, Евгений пристроился позади старого троллейбуса. После зелёного света движение возобновилось, он продолжил путь, стремясь выбраться за черту города, как велела ему карта. Что ж, это дело времени, а его было навалом.

"Похоже, я поздновато вернусь домой. Фигня. Зато ответ найду", — решил он, петляя по змеевидной капризной дороге.

Вскоре столица Сурского края осталась позади, Евгений прибавил скорость, продвигаясь вперёд между игольчатых зелёных стен. В его пальцах безостановочно дымилась сигарета.

Как долго тянется дорога!

Наконец-то перед машиной появилась та самая развилка, которую обещала карта. Стрелки указывали ехать прямо, не сворачивать, Евгений так и сделал, далее, немного проехав по трассе, ему пришлось свернуть налево, прямо в лесную полосу, в бездорожье, как говорила карта. Больше никаких указателей не было, бумага стала бесполезной.

"Надеюсь, там, в глуши, есть что-то стоящее, иначе получится простая трата времени", — подумал Меньшиков, выруливая из луж. Он проехал довольно приличное расстояние, прежде чем перед ним раскинулась замороженная стройка какого-то здания, обнесённого толстым бетонным забором. Репортёр заглушил мотор, притормозив в двух метрах от ворот. Выйдя из салона, подошёл ближе к ним, они не скрывали, подобно мощному ограждению, что было за ними.

"Что же там таится? Ответ внутри. Надо попробовать забраться туда…" — осматриваясь, решил мужчина. В это время здоровущий лохматый пёс коричневого окраса, мирно дремавший под навесом, лениво открыл один глаз, смерил Меньшикова и снова уснул.

— Хорошая машина у тебя, парень, — неожиданно услышал у себя за спиной Меньшиков, он сконфуженно оглянулся. У "Мерседеса" стоял седой старик в дождевике поверх потрёпанной одежды с двустволкой через плечо.

— Не стреляй, дед, я только спросить хотел. Что здесь такое строится? — проговорил незваный гость.

Сторож пристально оглядел нарушителя местного покоя.

— А ты кто такой будешь?

— Я? Да я так… случайно мимо проезжал.

— Закурить дашь? Скажу, — заявил дедок.

— Это пожалуйста, — улыбнулся Меньшиков, потянувшись за пачкой. Пенсионер изучил поданную сигарету и нахмурился.

— Заморские куришь, парень?! Я тебе так скажу, добра от них не жди! Вот если бы нашего табака забить… — многозначительно произнёс он, а после добавил: — Читал я в учёном журнале, дескать, к раку они ведут.

— Наверно, правду ты говоришь, батя. Извини, а всё-таки, что у тебя здесь? — напомнил Евгений, дав прикурить старику.

— Нет. Ничего я тебе не скажу, потому что плохие у тебя сигареты. Ни к чёрту прямо…

Меньшиков изумился.

— Ха, дед, ну и шуточки у тебя! От скуки умираешь?

— Секрета тут особого нет, санаторий здесь строится, — пояснил сторож.

— А ты тут чем занимаешься? — полюбопытствовал журналист.

— Как чем? Сторожу вот от таких, как ты — лазутчиков.

— Что один? — удивился мужчина.

— Сынок, ты меня за лоха, что ли, держишь? — усмехнулся пенсионер. — У меня тут бригада своя богатырская! Было время, лазили тут всякие, апосля бока им намяли, так и не показывается никто с округи.

Дед приблизился к Меньшикову, подозрительно осматривая.

— Что-то ты, сынок, больно много спрашиваешь? Ты случайно не диверсант? Может, тебе бока намять?

— Да ты что, отец? Я с миром пришёл, — оправдался Евгений. — Круто ты, дед, дело развернул.

— А ты думал? Это тебе не фунт гороху, — сторож затушил ногой бычок и тут же попросил новую сигарету. — Хоть курево твоё и заморское дерьмо, но всё-таки угости, не жадничай.

Оба задымили.

— Что-то я с тобой заболтался, ты, сынок, поезжай отсюда подобру-поздорову, а то собака у меня злющая, покусать любит!

Журналист взглянул на ленивую псину.

— Ты на этого увальня не смотри, он только спать умеет. Лучше Шарика опасайся, ух, зверь! Он не разбирает, по какую сторону ворот ты стоишь! — предупредил дед, присвистнув. На зов прибежала дворовая собачонка, чуть выше баскетбольного мяча. Сходу, издали, она звонко лаяла, затем пыталась напасть на Меньшикова.

— Рядом, Шарик. Не надо нам крови, — скомандовал пенсионер, дворняжка, зарычав, отошла в сторону.

— Ну, ладно, дед… Спасибо за защиту. Бывай, — улыбнулся Евгений.

— Прощевай.

Меньшиков сел в машину и завёл мотор. Отъезжал от стройки, ворота удалялись, и вдруг он заметил шагающего ангела. Резко затормозил: от неожиданности водитель чуть не врезался в дерево. Чернокрылый вестник на этот раз ничего не рисовал, он просто звал за собой плавными жестами… Ноги ангела не касались земли, он парил в нескольких сантиметрах от неё. Окаменевший журналист выбрался из машины и сделал шаг навстречу. Теперь он медленно шёл за указывающим путь небесным созданием, от напряжения покрываясь холодным потом. Вот бетонный забор. Меньшиков не мог последовать примеру молодого человека, прошедшего сквозь бетон, поэтому ему пришлось перелезать через мрачную стену. Он на мгновенье потерял из виду ангела, замешкался, боясь, что тот исчез, возможно, навсегда.

Но нет, ангел повёл его дальше, всё приближаясь к незаконченной стройке. Ни на что не обращая внимания, журналист следовал за ним. Вестник приблизился к северному входу хмурых стен и растаял у них бесследно. Меньшиков неподвижно стоял на месте, стараясь отыскать молодого человека глазами, но того нигде не было, репортёр понял, что ответ на все вопросы ожидает его где-то там, за непробиваемой глыбой строения, и он пошёл вперёд… сердце колотится. Передвигаясь осторожно, Меньшиков оказался этажом выше. И там с высоты, за непроглядной внутренней темнотой здания глазам Евгения предстал могучий человек, колотивший битой нескольких закованных в кандалы подростков. Они кричали от боли.

И сразу темнота… темнота поглотила наблюдателя, темнота… она была во всём, она наполняла собой целую вселенную. Евгений бессознательно свалился на грязный бетон, подняв за собой многочисленные клубы пыли. Кто-то неведомый склонился над ним и, взяв за серый джинсовый ворот куртки, поволок в зловещую неизвестность, словно паук, тащащий свою жертву в глубь паутины на пиршество.