Три недели другой жизни 2 (СИ) - Арина Вольцева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда она приготовила ужин и кормила близнецов, ее телефон ожил.
— Костя? — нахмурилась Аня, чувствуя, как страх сковывает горло.
— Ань, Матвей не объявился? — протрезвевшим голосом спросил тот.
— Что значит, не объявился? — сердце пропустило один удар.
— Его так и не было на работе, — настороженно ответил Костя.
— А где он? — спросила Аня, понимая, что если бы Костя знал, то не позвонил.
— Не знаю… Он ничего тебе не говорил?
— Да мы даже не виделись с утра… Костя, что происходит? — в голосе проскочила паника.
— Успокойся, — попытался утихомирить он ее. — Может… Может, он поехал по какому-нибудь заказу за город. Не переживай, наверное, скоро и сам приедет — и все расскажет.
— Да он ничего мне не говорит! — воскликнула она, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
— Ань, не накручивай себя! Тебе нельзя волноваться! — строго сказал Костя. — Я попробую что-то выяснить. А ты займи себя чем-нибудь и отвлекись, хорошо?
— Хорошо, — тяжело вздохнула она и попрощалась.
Но, хотя и обещала, не смога отгородиться от мыслей о муже повседневными заботами.
В одиннадцать часов она сама позвонила Косте, чтобы услышать, что он ничего не смог узнать. Паника и страх за мужа нахлынули на нее, погружая с головой в ледяной холод, но истерика пришла утром, когда Матвей так и не вернулся домой…
Глава 26
В их квартире было много народа. Или Ане так казалось. Уставший мозг уже не фиксировал отдельные события, размазывая их тонким однородным слоем по вялому восприятию. Второй день уже близился к глубокому вечеру. Вчера утром Матвей вышел из дома, чтобы не вернуться.
Сегодня утром приехал брат, Аня почему-то первым делом позвонила ему, помня, что у него есть связи в полиции. Следом приехала мама, и Аня, оставив близнецов на ее попечении, с Темой ринулись к его другу в дежурную часть. Друг заявление принял, но сказал, что прямо сегодня хода ему дать не может — суток не прошло. Однако пообещал, что пробьет по своим каналам и информаторам неофициально, и если что-то станет известно, сразу сообщит Артему.
Когда расстроенная жена Матвея вернулась домой, там уже была Маша, которая шла с магазина и решила узнать, как дела, так как видела, что Аня вчера была очень расстроенная. Узнав от Виктории Викторовны, в чем дело, она, насколько могла, быстро сходила домой, собрала ребятишек и вернулась с ними в квартиру Ани и Матвея. Отправив Петю и Ксюшу к близнецам, она приготовила детям завтрак из каши и оладьев, тревожно прислушиваясь к звукам с улицы. С мамой Ани она почти не разговаривала, отвечала односложно и не раскрывала рта без особой необходимости. Ситуация, при которой им пришлой пересечь свои судьбы, мягко говоря, напрягала и отбивала охоту строить дружеские отношения. Маша не знала ту маму, про которую рассказали ей Виктория Викторовна и Аня, ее мама была доброй и хорошей, ранимой и стойкой, ответственной и сердобольной. В голове дочери не укладывалась та картинка, о которой ей поведали абсолютно незнакомые ранее люди. Именно из-за этого она до конца и не могла поверить Ане, не могла поверить в те чувства, которые могут быть между сестрами.
Да, не так давно Маша смогла признаться себе, что они с Аней, наверное, действительно сестры, очень уж были схожи привычками и сходились во мнении по многим вопросам, внешне они тоже были похожи, особенно, сейчас, когда были на одном сроке беременности и чаще общались. И где-то в самом отдаленном уголочке сердца уже стало гулко отдаваться чувство чего-то теплого и родного, когда они находились рядом.
Вот и сейчас, увидев Аню в подавленном состоянии, Маша вдруг почувствовала, как сердце сжалось в незнакомой тоске, неожиданно для самой себя она подошла и крепко, насколько позволяли их круглые животики, обняла сестру.
— Я останусь, послежу за детьми, а ты иди поспи, — шепнула она.
Но Аня упрямо покачала головой, отказываясь.
— Я не усну, пока не узнаю, где мой муж и что с ним! — твердо сказала Аня и прошла в комнату, устало опустилась в кресло и уставилась в одну точку перед собой.
— Тебе надо поесть! — таким же твердым тоном сказала идущая за ней по пятам Маша. — Что ты хочешь? Есть оладушки и каша, йогурт, могу быстренько сделать омлет или тосты. Ань, тебе не только о себе думать сейчас надо!
— Я правда ничего не хочу, — отмахнулась она от Маши.
Ей было чуждо это незнакомое чувство в этой, новой, жизни, когда хотелось закрыться, нагрубить и послать далеко и надолго всех окружающих — лишь бы отстали, оставили ее в покое! Она совсем его позабыла, то ощущение опустошенности, когда ничего не можешь изменить, только плывешь по заданному течению; так же было, когда она потеряла ребенка, а потом ее бросил жених, — тогда она спряталась ото всех в своем невидимом коконе, сплетенном вокруг чудом уцелевших осколков разбитого сердца. То же самое она чувствовала и сейчас — нежелание контактировать с окружающим миром.
— Анют, — тихо позвала мама. — Давай поешь и отдохни. От того, что ты себя изводишь, ничего не изменится!
— И ты мне предлагаешь просто завалиться спать, а, мол, все равно все останется так же, так какая разница, посплю в свое удовольствие… Так? — на повышенных тонах высказалась Аня. — МОЙ. МУЖ. ПРОПАЛ. Как я могу уснуть? — подавив всхлип, она отвела глаза, чтобы не расплакаться.
