Гренадер - Олег Быстров

Девушки приветственно помахали цветами и начали читать речёвку. Звонкие девичьи голоса произносили рифмованные строчки на польском, русском и украинском языках. Польского Саблин почти не знал, украинский понимал с пятого на десятое, но общий смысл ухватывал – о дружбе, о мире, о взаимном уважении и созидательном труде, что превратит Галицию в цветущий, радостный край благоденствия и свободы.

Продекламировав, девушки запели на украинском языке, притопывая и взмахивая руками, потом присели за свой транспарант, выставив лишь цветы, и колыхали ими, изображая, как видно, цветение родной земли. В зале захлопали.

Неожиданно перед глазами поручика будто мелькнула тень, словно солнце на миг закрыла тучка. Или он просто сморгнул, но под ложечкой появилось очень неприятное, сосущее чувство, мышцы вдруг одеревенели. Он ощутил, как рядом напрягся Урядников. Но ничего угрожающего вокруг не происходило… Вот только студентки… Они встали из-за своего транспаранта, но это были уже совсем другие девушки: вместо приветливых улыбок – звериный оскал и белые, остановившиеся глаза, вместо цветов – автоматы. Они отшагнули от транспаранта – все разом, словно заводные куклы, – упали на колено и открыли ураганный огонь по ложам делегатов.

Всё произошло в одно мгновение. Свинцовый град обрушился на людей. Представители польской, украинской, галицкой партий валились, не успевая вскочить со стульев. Пули рвали расшитые рубахи и пиджаки, кровь летела брызгами. В секунды расстреляв по магазину, чудовища – а только так теперь и можно было назвать тех, кто ещё недавно выглядел девушками-студентками, – перезарядили оружие и продолжили своё кровавое дело.

Застывший зал взорвался паникой. Люди вскакивали и тут же валились замертво под градом пуль. Кто-то пытался спрятаться, забираясь под кресла, но тонкая древесина легко пропускала свинец. Обезумевшие от ужаса участники с крайних мест бросились к выходу, началась давка. Перекрывая крики ужаса и предсмертные стоны, победно стучали немецкие надёжные автоматы.

Наконец опомнилась охрана. Защёлкали ответные выстрелы, однако пули с визгом рикошетили от тонкой, казалось бы, ткани транспаранта, защищавшей террористок. Сзади, со стороны кулис атаковать обезумевших студенток мешал президиум. Впавшие в ступор уважаемые горожане стали живой преградой между автоматчиками прикрытия и сценой. К тому же часть террористок развернулась и перенесла огонь назад, в закулисье.

Аудитория на глазах превращалась в поле боя. Из зала стреляли всё чаще, одна из девушек опрокинулась за транспарант, но остальные вновь сменили магазины и продолжили палить по залу. Потом направили стволы на тех, кто толкался у выхода в надежде вырваться из этого ада. Кучный огонь выкашивал толпу, словно серп умелого жнеца.

Саблин с первых секунд понял, что огонь убийц направлен, прежде всего, в ложи. Пригибаясь, он начал перемещаться ближе к сцене. Его манёвр повторяли остальные гренадеры. Когда стало понятным, что чёртов транспарант каким-то необъяснимым образом отражает пули, сформировалась и тактика. Поразить противника можно было только с флангов. Под грохот автоматов гренадеры пробрались к сцене. Выждав момент, когда фурии начали перезаряжаться, бойцы вмиг оказались у президиума и принялись в упор расстреливать девушек из пистолетов.

Саблин, нажимая на спуск своего браунинга, видел, как вздрагивают от ударов пуль девичьи тела в платьицах, так похожих на школьные…

Через минуту всё было кончено.

Солдаты охраны и особисты пытались навести хоть какой-то порядок. В зале стоял неумолчный гвалт, стоны и крики боли смешивались с предсмертными хрипами и проклятиями, истерическим визгом женщин, совершенно потерявших голову. Солдаты пытались оказывать помощь раненым. Другая часть выводила оставшихся в живых членов президиума. Оказать сопротивление попытался только полковник Никитский, он выхватил оружие, но тут же был убит. Остальные, спасаясь от пуль, просто попадали на пол.

Сновали санитары с носилками.

Саблин смотрел на восьмерых убитых девочек. Вот ту, светленькую, кажется, звали Магдой. А эта – высокая, красивая, смотрела дерзко в глаза русскому офицеру и улыбалась. Немножко похожа на Хелену… была. Пятна крови на сером сатине казались чёрными, восковые лица стали похожими друг на друга. Смерть всегда и всех делает похожими. Изломанные, изуродованные куклы. И – Боже! – какое счастье, что нет среди них Хелены!

Груды стреляных гильз, пустые магазины, а вот ещё и полные. Этой ж какой боезапас умудрились они сюда протащить?! И главное – как? Ну не под этими же нелепыми платьицами, которые и бельё-то еле прикрывают… И вообще, что здесь случилось? Он разговаривал с этими девчонками совсем недавно. Обычные девушки, немного взволнованные, немного смущённые. Смешливые. Что нужно было сделать, чтобы эти пигалицы взяли в руки оружие и начали безжалостно поливать свинцом зал, забитый до отказа людьми? Людьми, ничего плохого им не сделавшими.

Когда рассмотрел транспарант, впал в лёгкий шок. Между тканью и рейками обнаружилась бронированная плита толщиной в два дюйма. Так вот почему пули отскакивали! Но как? Как она могла здесь оказаться, эта чёртова плита? Он же сам видел этот транспарант перед началом съезда, даже, помнится, трогал рукой – лёгонькое сооружение, чтоб девчонки могли без затруднений вынести его на сцену. А теперь? Колдовство? Волшба?

Но в волшбу Саблин не верил, а броня – вот она.

Подошёл невесть откуда появившийся Станкевич, махнул рукой в сторону мёртвых тел:

– Знаешь кого-нибудь?

– Нет. – О том, что на Хелене в день знакомства было точно такое же платье, решил промолчать.

– Девочки были с педагогического факультета. Организатором выступал кто-то из доцентов, сейчас выясняют, кто именно. Все студентки посещали хор и кружок гипнологической педагогики профессора Штраубе. Из них и набрали группу для поздравления. Нужно будет познакомиться с учёным мужем.

Саблин подивился оперативности особиста. Только отгремели выстрелы, ещё воняет сгоревшим порохом, а у него уже есть некий минимум информации. Впрочем, на то они и контрразведка.

– Поехали, – сказал подпоручик. – Следователи разгребут тут всё до мелочей, найдут даже позавчерашние окурки. А нам здесь делать нечего, своих забот по уши…

На станине 122-миллиметрового зенитного орудия сидел зенитчик, курил самокрутку, поглядывал на суету у главного корпуса, мельтешение санитарных машин и начальственных «мерседесов». Курил спокойно, потому что небо над головой было чистым и совершенно пустым. Ни одной цели, а значит, нет ему работы, и ствол зенитки оставался холодным, как взгляд доступных красоток из бардака мамаши Райской с Крещатика.

Мужчина сплюнул крошку табаку, налипшую на верхней губе.

В тот же день Львов был объявлен городом на военном положении, а генерал-майор Стукалов – чрезвычайным полномочным военным комиссаром Галиции. С шести вечера он ввёл комендантский час, отряды милиционеров распустил, заменив их армейскими патрулями. Советы самоуправления были упразднены, город брали под контроль районные военные комендатуры. На перекрёстках главных улиц поставили «Соколов» и «Витязей».

А поздно ночью стало известно, что немецкие войска прорвали линию Мажино сразу в трёх местах. Танковые ударные группы стремительным броском прошлись по территории Франции. Уже пали Нанси, Дижон и Труа, гитлеровцы вот-вот будут в Париже.

Не лучше развивались события и в Бельгии, где части вермахта нещадно теснили англичан, изматывая их в упорных боях. Экспедиционный корпус последовательно сдал Льеж:, Намюр, Брюссель и неизбежно откатывался, неся тяжёлые потери, к побережью. Не прошло и двух дней с расстрела съезда партий Галиции, как истрёпанные, разрозненные группы английских войск погрузились на корабли и покинули континент. Франция объявила о капитуляции, и почти сразу Германия оккупировала Бельгию, Голландию и Данию.

Уже на следующий день после прекращения военных действий Финляндия объявила о создании Северного Альянса, куда вошли все страны Союза Прибалтийских Государств, а также традиционно нейтральные королевства Швеции и Норвегии. Швейцария зубами держалась за свой нейтралитет – пока ей это удавалось.

Саблин, как и все военнослужащие, перешёл на казарменное положение. Жил вместе с гренадерами на улице Ветеранов, близ Дома инвалидов. Все были на нервах, ждали приказа к наступлению. Армия не сомневалась – сейчас и мы влезем в драку!

Но приказа всё не было.

Иван собирался сходить в особняк пани Каминьской, забрать кое-какие мелочи в своей бывшей комнате, да всё как-то не складывалось…

Глава 5

Польские амбиции

1

Тучи над Европой сгустились, но гроза так и не разразилась. Германия, укрепившись на западе, понесла значительные потери в живой силе и технике. О высадке на Британские острова сейчас не могло быть и речи. Мощь германской военной машины должна была обрушиться на восток. Украина, Белоруссия, а потом и Россия – вот, что оставалось главной целью Гитлера.