Хочу тебя использовать - Екатерина Орлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 23
3 года спустя
– Мамуль, я еще Тамаре Львовне хлебушек занесу и прибегу, ладно? – говорю, прижимая трубку мобильного к уху. Параллельно забрасываю в корзинку для покупок хлеб для моей клиентки и фруктовое пюре для моей малышки.
– Конечно, дочка, – отвечает мама. – Только не забудь нам молоко купить.
– Не забуду.
Прощаюсь с мамой, бегу в молочный отдел, беру бутылку молока и спешу на кассу. Сегодня у меня отличный день. Один из клиентов, о котором я заботилась последние полгода, встал на ноги. Приехали его дети и отблагодарили меня за проделанную работу, а сам Семен Михайлович расцеловал в обе щеки, заставив хихикать. Мы с ним прошли долгий путь от непринятия и ворчания – до его выздоровления.
Моя жизнь начала налаживаться, когда закончилось мамино лечение и началась реабилитация. Сначала у меня появилась возможность поступить на вечернее отделение медицинского колледжа, где я по сей день старательно учусь. Потом в моей жизни появился Антон. О, это отдельная история нашей недо-любви, которая завершилась счастливо. Антона я выгнала за измену, оставив себе лучшее напоминание о нем: нашу малышку Аришу. Моя радость и счастье. После реабилитации, когда мама почувствовала в себе силы, она начала присматривать за Аришкой, пока я работаю и учусь. Да, нам обеим нелегко, и первое время я не была уверена, что справлюсь, но сейчас могу с точностью сказать, что нам все по плечу!
Мама все еще в инвалидном кресле, встает редко и недолго держится на ногах, но она определенно уже на пути к полному выздоровлению. А еще у нее остался небольшой перекос на лице, но я уже коплю деньги на иглоукалывание, которое должно помочь ей. Часто нам помогает баба Аля, которая любит наведываться к нам в гости и нянчить Аришу. Ради такого Алевтина Владимировна соглашается даже пару часов не курить перед визитом, хотя всегда пыхтит, как паровоз.
Вообще эта старушка стала моим талисманом. Она нашла мне первых клиентов, которым я помогала по дому, с покупками и другими обязанностями. А дальше, как сказала баба Аля, «старые проститутки на лавках» разнесли информацию обо мне по всему району, и клиенты стали сами находить меня. По настоянию бабы Али после маминой выписки, пока я была беременна, мы еще жили у нее, но после съехали, когда поняли, что ночные бдения с Аришей не дают старушке нормально отдыхать, и она все чаще стала тянуться к бутылочке с корвалолом.
Мы сняли квартиру в соседнем районе и переехали туда. Баба Аля, как она сама сказала, вполне обеспеченная женщина, таковой и оказалась, и теперь минимум два раза в неделю приезжает к нам на такси, чтобы пообщаться с мамой и поиграть с Ариной.
Нам все еще тяжело, не стану скрывать, но уже намного легче, чем было.
Тамара Львовна открывает мне через несколько секунд после того, как я звоню в дверь.
– Вы как будто ждали меня, – улыбаюсь я, входя в прихожую.
– Да знакомой моей сын приходил. Ты не видела его? Импозантный такой мужчина. Председатель спортивного комитета города. Депутат, – важно добавляет она.
– Нет, я никого не встретила, – отвечаю, проходя на кухню и укладывая хлеб в хлебницу. – Так, тут половинка белого и две цельнозерновые булочки. Помните, что врач говорил?
– Помню-помню, – бурчит моя клиентка. – Но эти все булочки как резина, а белый хлебушек – это…
– Вредно для вашего здоровья, – заканчиваю вместо нее. – Поэтому в следующий раз будет только четвертинка. И не вздумайте меня обманывать, – тычу в ее сторону пальцем, прищурившись. – Этим вы сделаете хуже только себе.
Тамара Львовна достает из кармана яблоко и протягивает его мне.
– На, дочке отдашь.
Я с улыбкой забираю яблоко.
– Спасибо большое. Ну, я побежала.
– Ой, слушай, так этот же парнишка забегал не просто так. Слава о тебе распространяется. У него бабушка ногу сломала, ей нужна сиделка. Бабка из села, как я поняла, но он забрал ее к себе, пока она выздоровеет. В общем, он искал, кто бы помог ей. У него есть экономка дома, а нужна та, кто будет гулять с бабушкой, помогать там, если что надо. В общем, ты лучше меня знаешь.
– Конечно, дайте ему мой номер.
– А я уже, – улыбается Тамара Львовна. – Я же помню, что тебе нужен новый клиент.
– Спасибо, вы очень проницательная. – Я очень не люблю, когда без моего разрешения раздают мои контакты, но злиться бесполезно. – Все, теперь точно убежала.
Прощаюсь с Тамарой Львовной и спешу домой.
Как только захожу, несусь на кухню, слыша мамины рыдания. Возле нее сидит Алевтина Владимировна и качает головой, поглаживая маму по плечу.
– Мам, что случилось?
– Разуйся, – говорит баба Аля.
– Ага, – стягиваю свои балетки, отношу их в прихожую и возвращаюсь на кухню. Присаживаюсь на корточки возле мамы. – Мамочка, ты чего плачешь. С Аришкой что-то? – холодеет моя кровь.
– Папа умер, – всхлипывает мама.
– О, – все, что могу из себя выдавить.
Наверное, мне стоило бы горевать, но почему-то я не чувствую особого сожаления. Наверное, внутри себя я оплакиваю того папу, которого помню из детства, а по мудаку, который несколько раз поднимал на меня руку, я точно горевать не стану. Но для приличия поддерживаю маму, приношу ей успокоительное, выслушиваю ее речи о том, каким он был в молодости. Стойко сношу рассказ о том, как отец сгорел вместе с нашим домом, а потом укладываю маму спать.
– Мда, ну и скотиной он у вас был, – говорит баба Аля, когда я покачиваю на руках свою малышку. Она у меня уже сама засыпает, но бабушкины слезы ее растревожили.
– Говорят, о покойниках или хорошо, или никак.
– А я уже в таком возрасте, что мне можно все. Здорово, правда? – баба Аля подмигивает.
– Так вот почему ваше поколение все время хамит молодым?
– Хамят, потому что склочные сволочи, а не потому, что могут себе позволить. Я ж не хамлю. Слушай, у тебя там в коридоре обои оторваны.
– Да, это Ариша постаралась, стоило мне зазеваться.
– Ну, ладно, девочки, я поехала домой. Завтра заскочу маму проведать. Ты ясли-то нашла?
– Да, в соседнем дворе место освободилось, сказали, с сентября возьмут.
– Ну и отлично, а то я уже сыну позвонила, сказала, чтоб помог.
– Так он же у вас десять лет за границей живет. Чем он поможет?
– Связи-то остались, – отвечает она так, словно озвучивает очевидный факт. – Доброй ночи.
– Доброй, – произношу я и
