Вариор. Выжить любой ценой (СИ) - Лувако Джейн

К нам приходил Кирит и кажется, Пуриш, что-то спрашивали, что-то говорили, но я ничего не помню, мне было слишком плохо: душа истекала кровью, а сердце разбилось как стеклянное. Слезы лились из глаз не переставая и ничего с этим невозможно было сделать, на чем-то сосредоточиться. Помню только немного пришла в себя уже в объятиях Намира, мы плакали, кто-то нас обнимал, кто-то гладил по голове.

Когда солнце уже встало и защиту сняли, вернулись Дарион, Эдхар и отец с мамой на руках. Взгляд папы был потухшим. Он никого не видел вокруг, прижимая маму к груди так нежно, словно она спала, и он боялся потревожить её сон. Слуги пытались забрать у него Лирен, чтобы подготовить её к погребению, но он крепко держал её, не отпуская и в конце концов ушёл с ними.

Эдхар стоял, виновато опустив голову и крепко сжимая кулаки. Дар устало потянул его за собой, но оглянувшись на нас, стайкой жавшихся в стороне, сказал, что погребение будет проходить через час. Мы так никуда и не ушли, дождавшись, когда все выйдут на лужайку перед домом.

Слуги стояли в стороне. Женщины утирали глаза, а некоторые открыто плакали. К нам, бегом спешил присоединиться тар Кирит Хонгар. Вчетвером они приняли боевую ипостась и подхватив маму, взмыли с ней в небо. Поддерживая её магией, они образовали правильный квадрат с ней в центре. Я не понимала зачем это нужно, как вдруг она ярко вспыхнула, осыпаясь пеплом. Налетевший ветер отнёс его в сторону леса и озера. Отец страшно закричал и сложив крылья,  стал падать камнем вниз. Его успели подхватить возле земли и не дали разбиться. Для нас было потрясением такое горе. Мы во все глаза смотрели, как взрослый, гордый мужчина плачет, не скрывая и не стесняясь своих слёз. Мы, уважая горе отца, не подошли, понимая, что сейчас ему нужно побыть одному.

Этот день изменил всё. Отец начал пить, стараясь утопить своё горе в алкоголе. Страшно, по-чёрному. Дару и Эдхару было не до него. Они разгребали последствия заговора. А Кирит не имел над отцом той власти, чтобы запретить пить, хотя прилагал все усилия удержать его.

Мы передвигались по дому как тени, сбившиеся стайкой. Прошёл месяц, а у нас ничего не менялось. Смотреть как спивается папа, было сверх наших сил и в одно не очень прекрасное утро, Намир с Филькой попытались достучаться до него. Вот только кто же знал, что он не спал всю ночь и прикладывался к бутылке. Нет ничего удивительного, что с пьяных глаз он не признал сыновей и приняв за врагов, бросился на мальчишек.

Координация движения после стольких возлияний у него была никакой. Но я всё равно безумно испугалась. Именно так потом объясняла себе последующие действия. Тогда я бросилась к нему и повиснув на шее, истерично орала, заливаясь слезами, чтобы он прекратил, что это мы, и мы его любим, и он нам нужен.

Видимо тогда что-то щёлкнуло в его голове и он остановился. Мутным взглядом оглядев нас, он переспросил, прохрипев: "Алина, Намир, Филес?", – мальчишки неуверенно и с осторожностью, но подошли к отцу. Обняв нас дрожащими руками, он плакал, но на этот раз мы были рядом.

Чуть погодя в комнату  ворвался Кирит. Цепко охватив настороженным взглядом обстановку и осознав, что мы с ребятами в порядке, выдохнул и расслабился.  Хлопнув отца по плечу и приобняв, он стал что-то тихо говорить ему. Я смогла услышать только "друг". Лихар отпустил нас и уткнулся в грудь тара Хонгара. Тот обнимал его как маленького и продолжал тихо что-то втолковывать. Плечи отца вздрагивали от сдерживаемых рыданий. Кирит бросил быстрый взгляд на нас, стоявших в стороне и махнул рукой, велев удалиться из зала.

Отец прекратил пить и начал заниматься нашим воспитанием. Пригласил нанятых для нас учителей, которым выделил комнаты и поселил рядом с нами. Мы видели, что ему тяжело. Часто в его глазах проскальзывала беспросветная тоска. Мы, как могли, старались не оставлять его одного. Отвлекали от воспоминаний и мыслей о погибшей любимой всеми доступными нам силами. Нафис оказался нескончаемым генератором идей, ему подстать были Намир и Сагир с Тагиром. Каждый день выдумывались новые проказы. Вплоть до того, что мальчишки специально старались прыгнуть откуда-нибудь повыше, чтобы получить очередной синяк или ссадину, поднимали зомби животных и многое чего ещё, каждый день выдумывая что-то новенькое. Кирит только качал головой, ничего не говоря нам, понимая, что все это делается для отца.

Ребят оставили жить в поместье, не рискуя отрывать от нас и Лихара. Да мы теперь и сами не стремились куда-то из дома. Во дворце оставались приготовленные для нас комнаты, куда мы время от времени наведываемся, но домом стало поместье Залихара Им Каности.

Я очень скучала по Лирен и хотела сохранить живую память о ней. Однажды перебирая её прекрасные вышивки, решила вставить их в рамы и развесить по всем залам и покоям. Решено – сделано. В этом мне помогал Пуриш. За что я была ему безмерно благодарна. Небольшую работу мамы, где она вышила саму себя, мы повесили в кабинете у отца. Когда же я, сияя от радости, прибежала к нему и потащила показывать свою придумку, у него затряслись руки. А в кабинете он прижал меня к себе и закрыл глаза. Губы его тряслись, а я тогда реально испугалась, что он сорвётся вновь и в этом буду уже виновата я. Но он выдержал и теперь самым любимым его местом в доме стал кабинет.

Жизнь потихоньку налаживалась. Вот только отец никогда больше не смеялся, грустно улыбаясь нам. Мы с Намиром и Филькой тоже скучали по Лирен и очень часто рассказывали ребятам о ней. Как могли, как помнили. Её смерть превратила мальчишек, Рами и меня в более взрослых и собранных. Особенно изменилась Рами, осознав, насколько она была близка к смерти из-за своего непослушания. У нас были с ней ровные, дружеские отношения, но близкими мы так и не стали. А вот с ребятами я сроднилась очень сильно.

Я вынырнула из воспоминаний, услышав смех Фильки, Намира и Нафиса. Удивлённо оглянулась на них, а потом услышала, как Кирит, в очередной раз, отчитывает и даёт внеочередное дежурство Тиматею и насмешливо ухмыльнулась, вот ведь гулёна. Ведь знает, что попадётся, но всё равно опять уходит в самоволку. Так и ищет приключения на свой тощий филей.

После пробежки и разминочных упражнений, пошли на полосу препятствий. Мы уже неплохо проходили её. Хонгар хоть и не хвалил, но был доволен нашими результатами.

И потом отработка приёмов рукопашного боя. Сегодня мы не занимались с холодным оружием. А я так этого хотела, да и парни тоже, особенно Фаби. После того как ему подарили на день вступления в Род стилет, мне кажется, он сам стал превращаться в такое же оружие: тонкокостное, красивое, смертельное. За эти годы мы изменились все. Но особенно это было заметно по нему. Эдхар уже сейчас ему пророчит большое будущее в своём Департаменте. Наверно, я опять слишком громко думаю, Фаби обернулся ко мне и подмигнул, весело улыбаясь и ставя блок Шамси.

Меня же, не ставили в пару для отработки ударов, но присматривали за мной все. И частенько доставалось от всех, за неправильно выполненный приём. Вот и теперь Тагир с Сагиром стали чаще оборачиваться на меня. А с моими любимыми куинке, Кирит позволял тренироваться только под его присмотром. Ну вот, опять блок выполнила неправильно, уже Шамси хмуро смотрит на меня, сейчас получу ото всех. Эээх… Всё выбрасываем из головы. И полная концентрация…

Кирит отпустил нас немного раньше. Перед днём отдыха нужно было подчистить все свои "хвосты". С моего языка, не сдерживаемого гормонами, порой слетали словечки чуждые этому Миру, но на "Ура" принимаемые ребятами и уже прижившиеся у них.

Я не знала чем буду заниматься в свой выходной. Но вот то, что играть в "Охотники и нечисть" уже никто не будет, понимала прекрасно. Все выросли, кроме меня и это и радовало и злило одновременно. Они в свои пятнадцать уже были почти взрослые, а я в свои двенадцать ещё не наигралась. Очень часто я не могла совладать со своими эмоциями.  Хотя и старалась сдерживать настроение, понимая, что это всё гормоны, но детское тело порой такие выкрутасы выдаёт, что я сама впадаю в ступор.