День поминовения - Агата Кристи

– Обязательно напишу, сэр, спасибо вам большое, сэр.

«Настоящий джентльмен, – думала Бетти, сбегая по лестнице. – Целый фунт выдал, не каких-нибудь десять шиллингов! Хорошо жилось в те времена, когда были золотые соверены…»

Мэри Рис-Тальбот вернулась в комнату.

– Ну как, успешно?

– Да, вполне, но все же есть одна загвоздка. Я уповаю на вашу сообразительность. Придумайте фамилию, которая по звучанию ассоциировалась бы с вишневым джемом.

– Поистине неслыханная просьба!

– Я серьезно, Мэри. Подумайте. Я профан в домоводстве. Попробуйте сосредоточиться на джеме, в частности на вишневом.

– Вишневый джем варят не так часто.

– Почему же?

– Он легко засахаривается. Хозяйки предпочитают поэтому особый сорт вишни – мореллу.

У Рейса вырвался радостный возглас:

– Оно! Оно самое! Клянусь, это именно то, что мне нужно. Прощайте, Мэри, я вам признателен по гроб жизни. Вы не возражаете, если я позвоню и ваша горничная проводит меня?

Он откланялся и поспешил к выходу. Миссис Рис-Тальбот едва успела крикнуть ему вслед:

– Неблагодарное чудовище! Неужели вы мне так ничего и не расскажете?

Он отозвался уже из-за двери:

– Непременно приду в другой раз и расскажу все от начала до конца!

– Так я и поверила, – пробурчала миссис Рис-Тальбот.

Внизу полковника уже поджидала Бетти; она подала ему шляпу и трость. Он поблагодарил ее и двинулся к входной двери, но на пороге обернулся.

– Кстати, об этой фамилии, – сказал он. – Случайно не Морелли?

Бетти просияла:

– Правильно, сэр. Тони Морелли. Он так и сказал: «Забудьте про Тони Морелли». И еще сказал, что сидел в тюрьме.

Рейс вышел на улицу, улыбаясь.

Из ближайшей телефонной будки он позвонил Кемпу. Разговор был короткий, но оба остались довольны его результатами. Кемп сказал:

– Я тут же пошлю телеграфный запрос. Ответ должен прийти с обратной почтой. Если вы окажетесь правы, это сильно облегчит дело.

– Думаю, что я прав. Связь тут очевидная.

Глава 8

Инспектор Кемп пребывал в дурном расположении духа.

Последние полчаса он провел в беседе с дрожавшим, как заяц, шестнадцатилетним юнцом, который благодаря влиятельному положению его дяди Шарля таил в душе честолюбивые замыслы когда-нибудь достичь высот официантского искусства и получить место в ресторане класса «Люксембурга». А пока что, в числе таких же замороченных юнцов, он был на побегушках и носился по делам в переднике, который ученикам полагалось надевать специально для того, чтобы посетители не спутали их с официантами высшего ранга. Обязанности этих мальчиков состояли в том, чтобы терпеть бесконечные придирки, приносить и уносить все, что прикажут, следить за тем, чтобы на всех столиках был хлеб и масло, а также выслушивать непрерывное шипение на французском, итальянском и изредка английском языке. Шарль, как истинно великий человек, не позволял себе делать поблажки кровному родственнику и поэтому шипел на него и распекал его даже чаще, чем остальных. Тем не менее Пьер терпеливо лелеял надежду сделаться в один прекрасный день метрдотелем какого-нибудь шикарного ресторана.

Однако в настоящий момент его карьера находилась под угрозой: как он понял, его подозревали не более не менее как в убийстве.

Кемп вывернул парня наизнанку и с неудовольствием убедился, что мальчишка сделал только то, в чем он признался с самого начала, а именно – поднял упавшую дамскую сумочку и положил ее на стол рядом с прибором.

– Я бежал с соусом к месье Роберу, он уже был сердитый, а молодая леди, она пошла танцевать и уронила сумочку, а я поднял ее и положил на стол и тут же побежал, потому что месье Робер ждал, он уже махал мне руками. Это все, месье.

Действительно, это было все. Больше ничего из парня вытянуть не удалось, и Кемп в раздражении велел ему идти, с трудом удержавшись от того, чтобы не прибавить назидательным тоном: «Смотри в другой раз у меня не попадайся!»

Атмосферу несколько разрядил сержант Поллок: он вошел и доложил, что снизу позвонили и что инспектора Кемпа спрашивает некая молодая дама, точнее, спрашивает не его лично, а офицера, который ведет расследование по делу о смерти Джорджа Бартона.

– Кто такая? Как ее зовут?

– Мисс Хлоя Уэст.

– Ну, давайте ее сюда, – сказал Кемп с обреченным видом. – Я могу уделить ей не больше десяти минут: через десять минут должен явиться мистер Фарадей. Впрочем, ничего с ним не стрясется, если и подождет. Пусть понервничает, это даже полезно.

Когда мисс Хлоя Уэст вошла, Кемпу показалось, что где-то он ее уже встречал. Впечатление это, однако, скоро рассеялось. Нет, эту девушку он, безусловно, видел впервые. И все же его не покидало смутное ощущение, что ее лицо откуда-то ему знакомо.

Мисс Уэст была высокая, очень миловидная шатенка лет двадцати пяти. В ее хорошо поставленном голосе сквозило с трудом сдерживаемое волнение.

– Слушаю вас, мисс Уэст, – произнес Кемп деловым тоном.

– Я прочла в газетах о происшествии в «Люксембурге»… о том, что там внезапно умер…

– Мистер Джордж Бартон? Да, и что же? Вы его знали?

– Немного… вернее, очень мало. В сущности говоря, я его почти не знала.

Кемп испытующе посмотрел на нее и отбросил свое первое скороспелое предположение. У Хлои Уэст был вполне порядочный и добродетельный, даже чересчур добродетельный вид. Кемп решил быть с ней повежливее.

– Будьте любезны, назовите для начала свое полное имя и адрес.

– Хлоя Элизабет Уэст, Мерривейл-Корт, дом пятнадцать, Майдавейл. По профессии я актриса.

Кемп еще раз испытующе взглянул на нее краешком глаза и решил, что она, пожалуй, говорит правду. Актриса, и, конечно, не эстрадная, а драматическая. Видно, что девушка серьезная, несмотря на хорошенькую мордашку.

– Итак, мисс Уэст?

– Когда я прочитала о смерти мистера Бартона и о том, что ведется расследование, я подумала, что, может быть, я должна пойти в полицию и рассказать, что мне известно. Я посоветовалась со своей приятельницей, и она со мной согласилась. Я далеко не уверена, что все это имеет отношение к смерти мистера Бартона, но… – Тут мисс Уэст запнулась.

– Предоставьте судить об этом нам, – сказал Кемп самым любезным тоном. – Просто расскажите все как есть.

– В настоящее время я не занята в спектаклях, – начала мисс Уэст. («Творческий отпуск!» – чуть было не сказал инспектор Кемп, который был знаком с лексиконом безработных актеров.) – Но моя фамилия значится в списках театральных агентств, а в бюллетене «Рампа» была помещена моя фотография. Думаю, что по этой фотографии меня и разыскал мистер Бартон. Он встретился со мной и объяснил, что хочет поручить мне одну вещь.

– Что же именно?

– Он рассказал, что дает для своих друзей обед в «Люксембурге» и думает устроить им сюрприз. Он принес фотографию какой-то девушки и попросил загримироваться под оригинал. Ему казалось, что мы похожи, что похож и цвет волос. И черты лица.

Кемпа внезапно осенило. Ну конечно! Фотография Розмэри на письменном столе Джорджа, в его кабинете на Элвастон-сквер! Девушка напомнила ему именно эту фотографию. Она была и впрямь похожа на Розмэри Бартон. Может быть, сходство нельзя было назвать разительным, но тип лица и общий облик совпадали.

– Он принес мне и платье, которое я должна была надеть. Оно у меня с собой. Шелковое платье, серовато-зеленого цвета. Я должна была сделать точно такую же прическу, как у девушки на фотографии – фотография была цветная, – и усилить сходство с помощью грима. Затем я должна была приехать в «Люксембург», войти в зал во время концерта, когда будут притушены огни, и незаметно подсесть к столу мистера Бартона, на оставленный для меня свободный стул. Он специально пригласил меня в «Люксембург» позавтракать и показал этот стол.

– Почему же вы туда не пришли?

– Потому что в тот самый вечер, около восьми часов, кто-то… мистер Бартон… позвонил мне и сказал, что все откладывается. Он обещал на следующий день сообщить, когда состоится этот обед. А наутро я прочла в газете о его смерти.

– И тогда вы пришли к нам – и очень разумно поступили, – сказал Кемп ободряюще. – Мы вам очень благодарны, мисс Уэст. Вы помогли нам разрешить одну загадку – загадку лишнего стула. Кстати, когда вы упомянули о телефонном звонке, вы сначала сказали – «кто-то», а потом поправились: «мистер Бартон». Это случайная оговорка?

– Видите ли, когда я сняла трубку, мне в первый момент показалось, что это не мистер Бартон, а кто-то другой. Я не узнала его голос.

– Но говорил мужчина?

– Да, конечно, хотя голос был какой-то хриплый, словно простуженный.

– И больше ничего он не сказал?

– Больше ничего.

Кемп задал ей еще несколько вопросов, но ничего нового не узнал.