Исповедь шлюхи - Андрей Анисимов

Лена продолжала смущаться:

— Как стыдно получилось.

— Почему вам стыдно? — Маленький чернявый Рафик, не только мастер штукатурить стены, и свинчивать трубы, но и признанный тамада, взял инициативу на себя: — Предлагаю, пока хозяин не вернулся, выпить за самую прекрасную из всех женщин, которых я когда-либо видел. За нашу красавицу Елену Ивановну. Пусть она будет счастлива и даст счастье детям. Такая женщина заслуживает любви самого смелого джигита. Я бы сам предложил ей руку и сердце но, увы, уже имею жену и четверых детей.

— Она бы за тебя и не пошла. — Поддел Рафика бригадир: — Ты маленький, усатый, как таракан. Зачем ты нужен такой красавице?

— Почему обижаешь? Я знаю, вы, армяне, бакинцев не любите. Так знай, ты настоящий националист.

— Я националист!? — Ашот вскочил с места: — А кто твоего брата на своей сестре женил?

— Вы, армяне, никогда шуток не понимали, не то, что мы, азербайджанцы. — Рассмеялся Рафик: — Так пьем за прекрасную Елену, или спорим о нациях?

Угрюмый молдаванин Петро, обычно не произносящий слов, Рафика поддержал:

— Ты, Ашот, на работе бригадир, а за столом Рафик бригадир. Сказал пить — надо пить.

Ашот наполнил бокалы вином и подошел к Лене чокаться. Рафик и Петро встали за ним. Дети проделали то же самое с лимонадом. Лена поблагодарила всех и пригубила свой бокал.

— Дядя Ашот, а что такое нацилист? — Поинтересовался Леня.

— Не нацилист, а националист. Это такой человек, который уважает только свою нацию, а других людей считает ниже. Вот смотри, у меня в бригаде пятеро. Николай русский, Натан хохол, Рафик азербайджанец, Петро молдаванин. А я армянин. Мы уже три года вместе работаем и дружим, как братья. Потому что мы люди труда и каждый в своем деле первый. Если человек что-то по-настоящему умеет, он никогда не будет кичиться своей национальностью. А те, кто ничего не умеют, обычно этим хвалятся. Понял?

Леня кивнул:

— А почему дяди Коли и дяди Натана нет?

— Натан шашлыки караулит, а Николай уехал домой помочь семье. Они люди сельские, а скоро зима.

— А когда нам торт дадут? — Спросила Ирочка, которую национальные проблемы занимали мало.

— Мы еще шашлык не кушали, а ты торт… — Улыбнулся Рафик.

— Кстати, пойду проверю, как там Натан с шашлыками управляется. — Ашот бегом выбежал на улицу, и через минуту вернулся: — Все в порядке, дозревают. И как раз хозяин возвращается.

— Олег Николаевич? — На всякий случай переспросила Лена: — Откуда вы знаете?

— Я движок своего «Урала» далеко слышу. — Оскалился Ашот. Но к дому подкатил не только Голенев. Мотоцикл сопровождал микроавтобус Павла. Олег привез полную люльку белых хризантем, а из микроавтобуса выбрались Руфина Абрамовна, Постников с женой и Вера с Павлом. Все, кроме мэра, что-то несли в руках. Голенев с огромным букетом ввалился первый:

— Поздравляю, Леночка. И не пугайтесь, нас много.

— Ну зачем такой огромный букет? — Смутилась Лена, принимая цветы.

Увидев Межрицкую, дети вскочили с мест и радостно закричали:

— Мама Руфа приехала!

Ирочка первая обхватила старую воспитательницу, и потерлась щекой об ее руку. Леня и Тема завладели другой рукой, а Митя и Саша пытались их оттолкнуть. Руфина Абрамовна всех погладила по головкам. Дети в полном восторге запрыгали вокруг, продолжая орать:

— Мама Руфа приехала! Мама Руфа приехала!

— Таки опять я. — Подтвердила директриса, вручая Лене маленький букетик: — Подарок ты от меня получила. В детдоме я тебя поздравила, но ты же понимаешь, Олежке не откажешь. Он нас собрал по-военному, в пять минут. Приехал в детский дом и, таки пока я одевалась, всем отзвонил и всех построил. Поэтому, хоть я тебе и надоела, придется старуху терпеть…

— Почему терпеть? Я очень рада. — Искренне воскликнула Лена.

— Спасибо, детка. Ты пока принимай поздравления, а я с мальчиками и Ирой по дому пройдусь. Покажете мне дом, ребята?

Дети с восторгом согласились и тут же потянули Межрицкую на второй этаж демонстрировать свои комнаты.

Постников с супругой стояли рядом, дожидаясь своей очереди. Татьяна подтолкнула мужа:

— Начинай ты.

— Леночка, это трудно, так сказать, назвать подарком, но ордер от вашей квартиры я вам привез. — И Тихон вручил имениннице конверт.

— Ой, спасибо! — Обрадовалась Лена, заглядывая в конверт. Она не ожидала, что все произойдет так быстро: — А деньги зачем?

— Деньги вам велел передать Павел Михайлович Паперный. Это компенсация за мебель и вещи.

— Как много. Спасибо, Тихон Иннокентьевич. Не знаю, как и выразить свою благодарность. Можно, я вас поцелую?

— При жене можно. — Улыбнулся Тихон и подставил щеку.

— Это он отдал долг. А подарок от нас двоих. — Татьяна протянула Лене сверток, перевязанный голубой лентой.

— Что это? — Не сдержалась Лена.

— Потом посмотрите. Надеюсь, понравится.

— Спасибо. А сколько цветов! Куда их ставить?

— Сейчас сделаем. — Пообещал молчаливый молдаванин.

Ваз для цветов Олег в доме завести не успел, и находчивый строитель пристроил их в пустые банки от красок. Рафик расставлял банки с цветами на пол, подоконник и сервант. Гостиная на глазах превращалась в цветущий сад. Дети активно помогали. Леня даже умудрился одну банку перевернуть. Но Петро быстро ликвидировал последствие аварии. Пока рабочие с детьми занимались цветами, Павел с Верой вручили «новорожденной» огромную коробку. Она с трудом удержала ее в руках.

— Не бойся, это всего лишь самовар. Он не электрический. Шишками будешь топить. — Предупредила Вера. Павел хотел рассказать, как пользоваться самоваром, подробнее. Но в столовой снова раздались детские крики. Межрицкая «под конвоем» своих бывших воспитанников, спускалась вниз. На последней ступеньке она подняла руку к верху, требуя внимания:

— Должна вам сообщить, что если бы мне раньше кто-то сказал, что у одного из моих мальчиков будет такой дом, я бы плюнула ему в лицо, потому что не переношу вранья. Но здесь я все видела таки своими глазами.

— Я бы тоже с удовольствием посмотрела дом. — Сказала мужу Татьяна. Но Ашот попросил рассаживаться.

— Прошу за стол. Сначала надо выпить и закусить, шашлыки готовы. Потом погуляете. Времени хватит… — И он исчез за дверью. Народ потянулся к столу. Дети усадили Руфину Абрамовну рядом с собой. Тихон с супругой уселись рядом с Павлом и Верой.

— А мое место еще не занято? — Тихо спросил Голенев у виновницы торжества.

— Пока нет. — Улыбнулась Лена.

— Вот и хорошо. Стану за вами ухаживать. Кстати, у меня для вас тоже есть подарок. — Он забрался к себе в карман и извлек маленькую коробочку: — Не знаю, угодил ли, но старался.

— Можно посмотреть? — Шепотом спросила Лена.

— Конечно, можно.

Она опустила коробочку себе на колени и, так чтобы никто не видел, открыла. В коробочке лежали маленький золотой самолетик и цепочка: — Какая прелесть! Спасибо.

— Хотел найти вертолет, да в Глухове не продают. Это вам, как жене летчика.

— Вы меня слишком балуете. Зарплату выдали несоразмерную, теперь золотой кулон. Чем я отплачу?

— Вы уже начали отплачивать. Я раньше этих костюмчиков на детях не видел. Свои деньги тратили?

— Самую малость…

— Мы так не договаривались.

Она не успела ответить. Ашот с Натаном внесли шашлыки, чем вызвали шумное оживление за столом. Рафик продолжал по привычке командовать застольем:

— Все раскладывают себе на тарелки салат, поливают шашлыки ткемали, наполняют бокалы. А тост пусть Олег Николаевич скажет. Пока хозяина не было, я трудился тамадой. Теперь хочу отдохнуть. А то на стройке работай, за столом работай. Я тоже человек. — И под одобрительные возгласы гостей уселся в кресло.

Голенев поднял бокал:

— Хорошо, освободим Рафика. Друзья, мы собрались спонтанно, потому что Лена свой день рождения держала в тайне. Но позволю себе первый тост не за нее. Мы потом наверстаем. Я хочу выпить за маму Руфу. Она здесь самый дорогой для меня человек. Если бы не она, и очаровательной Лены среди нас бы не было. У Ирочки нашлась мама. А мама Руфа мама для меня, моих сыновей и моего друга. Мама Руфа, живи вечно!

Все потянулись чокаться со старой воспитательницей и целовать ее. Старушка растрогалась:

— Я и так живу слишком долго. Если бы вы таки знали, что значит так долго жить, вы мне не позавидовали.

За Голеневым взял слово Тихон. Мэр извинился за своего чиновника, который отнял квартиру у Лены и пожелал ей много счастья в их родном городе. Потом, перебивая друг друга, заговорили остальные. Лена слушала комплименты и краснела. Румянец ее красил, и она хорошела с каждым новым тостом. После нескольких бокалов вина лица взрослых гостей порозовели. Заскучали дети. Долго сидеть на одном месте в столь юном возрасте затруднительно и, слопав по куску шашлыка, они принялись носиться по дому. Когда дети исчезли, и за столом стало гораздо тише, бригадир строителей попросил минуту внимания: