Розанна - Пер Валё

— Что вы можете сказать о нем как о мужчине? Сексуальной стороны.

Вопрос ее ошеломил. Она нервно стискивала руки. Наконец сказала:

— Он был милый.

— Что вы имеете в виду?

— Он… мне кажется, он очень нуждался в нежности. А я… я… я тоже.

Хотя он сидел не далее чем в полутора метрах от нее, ему пришлось напрягаться, чтобы ее расслышать.

— Вы его любили?

— Думаю, да.

— Он вас удовлетворял?

— Не знаю.

— Почему вы перестали встречаться?

— Не знаю. Просто это кончилось.

— И еще одно. Причем на этот вопрос вы должны ответить обязательно. Когда вы с ним вступали в интимную связь, инициативу каждый раз проявлял он?

— Ну… как вам сказать… скорее всего, да. Но я против этого никогда ничего не имела.

— Сколько раз вы вступали в интимную связь с ним за все это время?

— Пять раз, — прошептала она.

Мартин Бек сидел напротив и разглядывал ее. Ему еще хотелось спросить: «Он был вашим первым мужчиной? Вы каждый раз раздевались донага? Вы оставляли свет включенным? Случалось ли иногда, что…»

— До свидания, — сказал он наконец и встал. — Не сердитесь, что я вас побеспокоил.

Он сам за собой закрыл дверь. Последние ее слова были:

— Не сердитесь, но я чуточку стыдлива.

Мартин Бек ждал поезда и прохаживался по слякотной платформе, засунув руки глубоко в карманы, сгорбившись и фальшиво насвистывая. Наконец-то он знал, что нужно делать.

XXV

Хаммар слушал и рисовал на промокашке одного маленького человечка за другим. Говорили, что это хороший признак. Наконец он сказал:

— Где ты ее возьмешь?

— Возьмем кого-нибудь из наших сотрудниц.

— В таком случае нужно подыскать ее как можно быстрее.

Спустя десять минут спросил и Колльберг:

— Где ты ее возьмешь?

— Кто из нас двоих вот уже восемнадцать лет просиживает задницу на письменных столах наших женщин? Разве это я?

— Для этого дела любая не подойдет.

— Кто подходит для такого дела, не знает никто лучше тебя.

— Ну-ну. В любом случае мне нужно немножко подумать.

— Так думай.

Меландер не проявил к разговору, как казалось, ни малейшего интереса. Не повернувшись к ним и не вынув трубки изо рта, он сказал:

— Вибеке Амдал живет на Таможенной улице, ей пятьдесят девять, она вдова пивовара. Не помнит, чтобы видела Розанну Макгроу еще где-либо, кроме фотоснимка, который сделала на острове Риддархольмен. Карин Ларссон сбежала с судна в Роттердаме. Но полиция сообщает, что там ее уже нет, она, очевидно, уплыла на каком-то другом судне с фальшивыми документами.

— Как иностранка, естественно, — сказал Колльберг. — Мы найдем ее не раньше, чем через год. Или через пять лет. И все равно она ничего нам не скажет. Кафка еще но ответил?

— Нет.

Мартин Бек спустился на нижний этаж и позвонил в Муталу.

— Да, — спокойно сказал Ольберг. — Это единственная возможность. Но где ты найдешь эту девушку?

— Рассчитываю на какую-нибудь коллегу. Например, у вас.

— Нет. У нас такой нет.

Мартин Бек положил трубку. Телефон зазвонил. Это был один из тайных агентов с участка в округе Клара.

— Мы сделали точно так, как ты хотел.

— Ну и..?

— Парень выглядит самоуверенно, но ясно, что он насторожился. Напряжен, оглядывается и часто останавливается. Теперь уже будет трудно за ним следить так, чтобы он не заметил.

— Он мог обнаружить кого-либо из вас?

— Нет. Нас было трое, мы не ходили за ним, стояли месте и ждали, пока он пройдет. Кроме того, мы в этом деле специалисты. Он нас не обнаружит. Мы можем для тебя еще что-то сделать?

— Пока не нужно.

Следующий звонок был из округа Адольф-Фредерик.

— Это Хансон из пятого. Я наблюдал за ним на Броваллгатан утром и сейчас, когда он шел домой.

— Как он себя вел?

— Спокойно, но у меня такое впечатление, что он настороже.

— Он ничего не заметил?

— У него не было никаких шансов. Утром я сидел в автомобиле, а вечером везде толпы народу. Я только раз приблизился к нему, у газетного киоска на Санкт-Эриксплан, стоял в очереди за два человека от него.

— Что он покупал?

— Газеты.

— Какие?

— Разные. Четыре утренних и две вечерних сплетницы.

Меландер затюкал в дверь, как дятел, и заглянул.

— Ну так я пойду. Ты не имеешь ничего против? Иду покупать рождественские подарки, — объяснил он.

Мартин Бек кивнул, положил трубку и вдруг вспомнил: «О Господи, рождественские подарки!», но тут же забыл об этом.

Домой он ехал поздно, но избежать неприятной давки не удалось. Рождественская толкотня была в разгаре, и магазины закрывались позже чем обычно.

Дома жена сказала, что у него отсутствующий вид, но он ее не слушал и поэтому на замечание не отреагировал.

Утром за завтраком она спросила:

— У тебя на праздники будет выходной?

До четверти пятого ничего не происходило, как вдруг шумно ввалился Колльберг и объявил:

— Думаю, я нашел то, что нам нужно.

— У нас?

— Она работает в полицейском участке на Бергсгатан. Завтра в половине десятого придет тебе показаться. Если она подойдет, Хаммар договорится, чтобы ее к нам откомандировали.

— Как она выглядит?

— Я тебе уже говорил, немного похожа на Розанну. Фигура у нее получше, она красивее и, думаю, более ловкая.

— Что она умеет?

— Пару лет уже служит. Спокойная, здоровая и сильная.

— Ты настолько хорошо ее знаешь?

— Я почти ее не знаю.

— А она не замужем?

Колльберг вынул из нагрудного кармана лист бумаги с машинописным текстом.

— Здесь все, что тебе нужно знать. А я иду покупать рождественские подарки.

Рождественские подарки, подумал Мартин Бек и посмотрел на часы. Половина пятого. Тут же ему в голову пришла какая-то мысль, он придвинул к себе телефон и позвонил женщине в Будале.

— Ах, это вы. Послушайте…

— Я звоню не вовремя?

— Нет, дело не в этом… муж придет только без четверти шесть.

— Я хочу вас спросить еще об одной вещи. Тот мужчина, о котором мы говорили, получил от вас какой-нибудь подарок? Что-нибудь на память или просто так?

— Нет, мы никогда не дарили друг другу подарков. Понимаете, он был…

— Скупой?

— Нет, скорее экономный. Я тоже. Разве только…

Тихо. Он почти слышал, как она краснеет.

— Что вы ему дали?

— Такой… такой талисман… или медальон… очень дешевый.

— Когда это было?

— Когда мы расставались… хотел, чтобы я ему дала его… я его никогда не снимала.

— Он снял его сам?

— Но я с радостью его отдала ему. Человеку всегда приятно получить что-нибудь на память… даже если… я имею в виду воспоминания о тех временах…

— Огромное вам спасибо. До свидания.

Потом он позвонил Ольбергу.

— Я разговаривал с Ларссоном и советником. Начальник болен.

— Что они сказали?

— Одобрили. Им ясно, что другого выхода нет. Метод несколько неортодоксальный, но…

— Его уже использовали многократно, даже у нас в Швеции. Я хотел тебе предложить кое-что значительно более неортодоксальное.

— Это звучит многообещающе.

— Дай в газеты сообщение, что расследование близится к завершению.

— Сейчас?

— Да, сегодня же. Ты понимаешь мой замысел?

— Да, это был иностранец.

— Вот именно. Что-то в таком роде: мы получили сообщение, что американская полиция арестовала человека, которого уже длительное время разыскивал Интерпол в связи с убийством Розанны Макгроу.

— И мы все это время знали, что преступник находится не в Швеции?

— Что-то похожее. Главное, чтобы это было как можно быстрее.

— Ясно, понимаю.

— А лучше всего, если ты сам приедешь.

— Тоже как можно быстрее?

— Желательно.

В кабинет вошла курьерша. Мартин Бек прижал трубку к уху левым плечом и раскрыл телеграмму. Она была от Кафки.

— Что он пишет? — спросил Ольберг.

— Всего два слова: «Ставьте капкан».

XXVI

Служащая уголовной полиции Соня Хансон действительно немного напоминала Розанну Макгроу. Колльберг был прав.

Она сидела у Мартина Бека в кресле для посетителей, сложив руки на коленях, и смотрела на него спокойными серыми глазами. Ее темные волосы были подстрижены под мальчика, челка чуть прикрывала левую бровь. Лицо ее было свежим и открытым, казалось, она не пользуется косметикой. Выглядела она лет на двадцать пять, но Мартин Бек знал, что ей двадцать девять.

— Во-первых, — а это самое главное — я хочу, чтобы ты поняла, что это дело добровольное, — сказал он. — Так что можешь спокойно отказаться, если тебе не захочется. Мы выбрали тебя, потому что ты больше других подходишь для выполнения этой задачи. Прежде всего благодаря тому, как ты выглядишь.

Девушка в кресле отбросила челку со лба и с любопытством посмотрела на Мартина Бека.

— Во-вторых, — продолжил он, — ты живешь в центре и у тебя нет мужа и, насколько мне известно, друга, как это сейчас называется.