Черный отряд. Тени сгущаются - Глен Кук

«А что же мне теперь делать?» — подумал я.

Загребущий распахнул плащ. В мою сторону метнулся короткий меч. Я отпрыгнул в сторону, распахнул полы плаща, еще раз увернулся и попытался выхватить свой меч.

Загребущий замер. Его глаза встретились с моими. Мне показалось, что они становятся все больше, больше… Я начал проваливаться в два серых колодца… Уголки его рта шевельнулись в улыбке. Он шагнул ко мне, подняв меч…

И внезапно застонал. На его лице отразилось полнейшее недоумение. Я стряхнул его чары, отступил, принял оборонительную стойку.

Загребущий медленно обернулся, вглядываясь в темноту. Из его спины торчал нож Ворона. Загребущий сунул руку за спину и вытащил его. С губ Загребущего сорвался стон. Он пристально посмотрел на нож и запел, медленно выговаривая слова:

— Шевелись, Костоправ!

Это же заклинание! Вот болван! Я позабыл о том, кто такой Загребущий. Мой меч нанес удар.

В то же мгновение из темноты возник Ворон.

Я посмотрел на тело:

— И что теперь?

Ворон опустился на колени, вытащил другой нож — с зазубренным лезвием.

— Кто-то предъявит права на сокровища Душелова.

— Его кондрашка хватит.

— Собираешься ему все рассказать?

— Нет. Но что мы с ним станем делать? — Бывали времена, когда Черный Отряд процветал, но богатым он не был никогда. Накопление богатств — не наша цель.

— Какая-то сумма мне пригодится. Рассчитаюсь со старыми долгами. А остальное… Разделите между собой. Отправьте в Берилл. Делайте что хотите. Но не возвращать же все Взятому?

— Дело твое, — пожал я плечами. — Я лишь надеюсь, что Душелов не подумает, будто мы перешли ему дорогу.

— Правду знаем только я и ты. Я ему не скажу. — Ворон смел снег с лица старика. Загребущий быстро остывал.

Потом пустил в ход нож.

Я врач. Я ампутировал конечности. Я солдат. Я видел залитые кровью поля сражений. И тем не менее меня замутило. Как-то неправильно, когда мертвецу отрезают голову.

Ворон спрятал наш кровавый трофей под плащ. Ему он не мешал.

На обратном пути я спросил Ворона:

— Кстати, а почему мы вообще за ним отправились?

Помолчав, Ворон ответил:

— Капитан в последнем письме просил покончить с этим делом, если мне представится возможность.

Когда мы подошли к площади, Ворон сказал:

— Иди наверх и проверь, на месте ли Душелов. Если нет, то отыщи самого трезвого из наших и отправь его за фургоном. Потом возвращайся сюда.

— Хорошо. — Я вздохнул и торопливо зашагал к нашему дому. Что угодно отдам за толику тепла.

Снега выпало уже на фут. Я начал всерьез опасаться, что отморозил себе ноги.

— Где тебя носило? — рявкнул Ильмо, когда я ввалился в комнату. — И где Ворон?

Я огляделся. Душелова нет. Гоблин и Одноглазый вернулись, но такие пьяные, что их сейчас можно приравнять к покойникам. Масло и Ведьмак оглушительно храпели.

— Как Масло?

— У него все в порядке. Так где ты был?

Я уселся возле огня и стянул сапоги. Ноги мои посинели и онемели, но все же я их не отморозил. Вскоре их начало болезненно покалывать. И вообще я еле передвигал ноги после бесконечных хождений по снегу. Я рассказал Ильмо обо всем.

— Вы его убили?

— Ворон сказал, что Капитан попросил завершить это дело.

— Да, А и не предполагал, что Ворон пойдет и прирежет его.

— Где Душелов?

— Еще не возвращался. — Ильмо ухмыльнулся. — Я сам пригоню фургон. Никому больше не рассказывай. Тут слишком много трепачей. — Он накинул на плечи плащ и торопливо вышел.

Мои руки и ноги немного отогрелись. Произведя в комнате разведку, я позаимствовал сапоги Масло — они оказались примерно моего размера, а ему они сейчас не нужны.

Опять выхожу в ночь. Уже почти утро. Скоро забрезжит рассвет.

Я ждал, что Ворон станет меня упрекать, но меня постигло разочарование — он лишь посмотрел на меня. Ворон замерз и дрожал. Помню, я еще подумал, что он все-таки человек, как и мы.

— Мне пришлось переобуваться. Ильмо отправился за фургоном. Остальные надрались до бесчувствия.

— А Душелов?

— Еще не возвращался.

— Пора сажать это семечко. — Он шагнул в снежную круговерть. Я торопливо последовал за ним.

На ловушке снег не скапливался, и она по-прежнему посверкивала золотом. Талая вода скапливалась лужицами под столом, ручейками стекала в сторону и превращалась в лед.

— Как думаешь, Душелов узнает, если ловушка разрядится? — спросил я.

— Почти наверняка. Да и Гоблин с Одноглазым тоже.

— Эта парочка сейчас не перевернется на другой бок, даже если весь дом сгорит.

— И тем не менее… Ш-ш-ш! Там кто-то есть. Иди сюда.

Он повел меня куда-то в сторону, в обход площади.

«Ради чего я в это ввязался?» — размышлял я, разгребая ногами снег и держа оружие наготове. Неожиданно я уткнулся в спину Ворона.

— Ты что-то увидел?

Он пристально вгляделся в темноту:

— Здесь кто-то был. — Он принюхался, медленно поворачивая голову то направо, то налево, потом быстро прошел десяток шагов и показал вниз.

Он оказался прав — след был совсем свежим. Тот, кто здесь находился, торопливо ушел. Я посмотрел на следы.

— Мне это не нравится, Ворон. — Следы отчетливо показывали, что нежданный гость приволакивал правую ногу. — Хромой.

— Точно не скажешь.

— Кто же еще? Ну где же Ильмо?

Мы вернулись к ловушке для Загребущего. Потянулось нетерпеливое ожидание. Ворон расхаживал взад-вперед и что-то бормотал. Никогда не видел его столь встревоженным. За все время ожидания он бросил лишь одну фразу:

— Хромой не Душелов.

И в самом деле. Душелов почти человек. Хромой же из тех подонков, которые наслаждаются, пытая детей.

Скрип постромок и визг плохо смазанных колес возвестили о прибытии фургона. Ильмо вывел его на площадь, подъехал к нам и спрыгнул с козел.

— Где тебя носило? — Страх и усталость взвинтили мне нервы.

— Пришлось искать конюха и запрягать лошадей. А в чем дело? Что произошло?

— Здесь бродит Хромой.

— Вот дерьмо! И что он делает?

— Пока ничего. Он…

— Пошевеливайтесь, — рявкнул Ворон. — Пока он не вернулся.

Он подошел к камню с головой Загребущего в руке. Охранных чар словно и не было. Когда голова оказалась в углублении, золотистое сияние погасло. На голову и камень стали опускаться снежинки.

— Начали, — выдохнул Ильмо. — У нас мало времени.

Я схватил мешок и перенес его в фургон. Предусмотрительный Ильмо застелил пол брезентом, чтобы выпавшие монеты не провалились в щели между досками.