Бандитская Одесса. Бандиты времен стагнации. - Виктор Файтельберг-Бланк

Имея удостоверение, Лева без труда проникал на стоявшие в порту суда, где знакомился не только с экипажем, но и с иностранными туристами. Объясняясь с ними жестами и ключевыми словами, этот юный полиглот выуживал все, что было необходимо. Он даже составлял списки всего, что ему заказывали, и обеспечивал их вплоть до доставки товаров на дом. Так процветала контрабанда и фарцовка. Вместе с Левой работали несколько надежных друзей. На своих машинах они организовали передвижной валютный пункт, обменивая «зелень» на капусту, то есть доллары и марки на советские рубли.

В тот момент компаньонам требовалось срочно пополнить финансы, но как это сделать? Совершив пару заплывов, Лева распластался на берегу. Но вдруг чья-то тень закрыла солнце. Парень приподнялся и увидел мужчину арабской внешности, в майке и шортах.

— Меня зовут Хасим. Ви мне помогать, — заговорил иностранец. — Мне сказали, что ви решаете бизнес.

— Разумеется. У нас, как в Греции, все есть, — бодро ответил Лева, изо всех сил изображая дружелюбие. Он ясно чувствовал, что наклевывается что-то интересное.

— Нам би ченч: мани, доллары, — сказал араб.

— Ноу проблем, все о'кей, — ответил Лева. — Вечером в восемь в «Туристе».

В середине 80-х гостиница «Турист» в Аркадии являла собою одно из злачных мест города. Присев рядом как два закадычных приятеля, Лева и Хасим начали беседу.

— Тэн таузен долларе — начал Хасим, — покупать будут вьетнамцы.

— Хоть двадцать, ноу проблем. Могу продать по 3. 50.

— Это дорого. Давай по три. Мой бизнес — 50 копеек, — возразил Хасим.

— Нет, по 3. 50,  — настаивал Лева. Если хочешь заработать, то скажи по четыре, они больше нигде не достанут такой суммы. Да и сейчас в наличии столько нет, надо подождать пару дней.

— Не могу, завтра уезжаю.

— Ладно, сведи меня с вьетнамцами, а проценты со сделки получишь завтра, — заявил Лева.

— Мне надо увидеть Чоу Юна, — сказал Хасим.

— Куда ехать? Давай подвезу, я на колесах, — оживился собеседник.

Сев в Левину «тройку», они поехали на улицу Фрунзе. Поднявшись на 4-й этаж общежития, оказались возле одной из комнат. Хасим постучал условленным стуком, и двери открыл вьетнамец. Лева был поражен обстановкой в комнате: на 12 квадратных метрах разместилось не менее 15 человек. Причем большую часть пространства занимали сумки, баулы и ящики с различным товаром.

— Чоу Юн, — представил Хасим хозяина.

— Коля, — соврал Лева, пожав вьетнамцу руку. — Какую сумму будем брать? Десять штук зеленых или больше?

— Десять, десять, — замахал головой Чоу Юн.

— Ноу проблем, — сказал Лева. — Послезавтра я зайду сам.

Выйдя яа улицу, он пообещал Хаснму его долю — 5 тысяч рублей привести завтра утром. Однако подъехав на следующий день на перекресток улиц Воровского и Ленина, Лева, не выходя из машины и приоткрыв стекло, с трагическим выражением произнес:

— Айм сори. Ничего не получилось. Валюты нет.

— Как жалко, — сказал Хасим, — мне сегодня лететь в Алжир.

— Ну, счастливого пути, — пожелал Лева и, обдав разочарованного араба облаком дыма, уехал восвояси. В голове его уже созрел хитроумный план, и теперь нужно было подготовиться, а для этого взять в долю своих подельников, с которыми прежде уже проворачивал крупные аферы.

Это были люди не робкого десятка и дело свое знали тонко, как настоящие «кидалы». Первый из них — Чапа свободно изъяснялся на английском, югославском и польском языках, а также разбирался в электронике и радиоаппаратуре. Второй Левин кореш по прозвищу Чипполино был назван так за то, что неоднократно заставлял плакать состоятельных людей. Впрочем, ему бы подошло и другое прозвище: он мог искусно перевоплощаться и подражать различным голосам. Лева обговорил с подельниками детали предстоящей операции, а потом поехал к вьетнамцам.

Чоу Юн встретил гостя буквально с распростертыми объятиями. Лева немного расстроил его, сказав, что сразу не сможет достать валюту. Его друг, богатый араб, будет только через четыре дня, тогда, и тогда можно будет произвести ченч.

Спустя три дня подготовка к операции была завершена. На четвертый день Лева назначил встречу с вьетнамцами. Чоу Юн приехать не смог, доверив вести переговоры своему старшему сыну Ту-Фин-Чу. Вместе с ним приехали еще три человека. Карманы шорт вьетнамцев заметно оттопыривались (как потом выяснилось, каждый из них принес по десять тысяч рублей). А пока, завернув за угол, он не спеша повел свой вьетнамский квартет к подъезду, вместе с ними любуясь архитектурой старинного здания.

В парадной взору гостей предстала белоснежная мраморная лестница. Остановившись возле инкрустированной деревянной двери, Лева позвонил. Двери открыл араб в дорогом халате, но, как вы уже, наверное, догадались, это был не араб, а приятель Левы — Чипполино. Накладной парик и борода делали его совсем неузнаваемым.

Поздоровавшись, араб попросил всех зайти в квартиру. Она буквально поразила вьетнамцев своими размерами и роскошью обстановки. Это притупило бдительность вьетнамцев: они впервые видели такую роскошь. «Араб» прошел к серванту, выдвинул шкафчик и достал оттуда пачку упакованных в полиэтилен долларов. Положив их в карман халата, он присел за столик.

— Теперь вы, — сказал он Ту-Фин-Чу.

Вьетнамцы стали доставать из шорт деньги и складывать на столик. Гора денег быстро росла. Когда последняя купюра была выложена на стол, «Хасан», коверкая слова, произнес:

— Доллары они всем нужна. Но я не понимай русский деньга. Только один бумажка я покажу своей девушка.

С этими словами Чипполино вытащил с подноса десятку и вышел из комнаты. Постояв несколько минут в коридоре, он вернулся обратно. Улыбаясь, он произнес:

— Девушка сказал, что хороший бумажка, но это только один бумажка. — Затем, оглядев стол, «Хасан» сказал: — Тут есть другой бумажка, синий, красный бумажка. Девушка сказал принести их все, потому что мы немного бояться ченч. Мы знаем, что КГБ — у-у-у… — с этими словами араб поднял палец многозначительно вверх. При слове «КГБ» вьетнамцы поежились. Не давая им опомниться, Чипполино сгреб со стола на поднос все деньги и понес к выходу. Ту-Фин-Чу попытался выхватить из его рук пачку долларов со словами: «Мы тоже проверить», но посредник цыкнул на него, и тот затих в кресле.

Пройдя на кухню, Чипполино передал деньги подельнику Чапе. Тот молниеносно открыл сумку и высыпал туда рубли. Затем он вышел из квартиры и нажал кнопку входного звонка.

Раздалась оглушительная трель. Лева тут же закричал: «Спасайся, милиция!» Чипполино кинул пачку в коридор (как потом оказалось, доллары были поддельные). Ту-Фин-Чу бросился за нею и, подобрав, заметался. Входная дверь была по-прежнему закрытой. И тогда они не нашли ничего лучшего, как выпрыгнуть в окно. Прохожие были шокированы, увидев, как по водосточной трубе буквально стекают вниз и тут же пускаются наутек иностранцы. Такого забавного зрелища они никогда раньше не видели. А приятели тем временем спокойно вышли через черный ход на соседнюю улицу и уехали в поджидавшем их автомобиле.

Всех их потом поймали и судили. Но и после отсидки Лева со товарищи продолжал совершать новые «подвиги», ставившие в тупик чересчур доверчивых клиентов.

Глава XXXIX

Кормушка для спекулянтов

Статный, подтянутый мужчина, П. П. Герасименко, работал в Ильичевском торговом порту Черноморского пароходства на должности трюмного машиниста. Он по роду свой службы имел свободный доступ на иностранные суда, доставляющие грузы в Ильичевский морской порт.

Первые годы Герасименко работал машинистом честно и добросовестно, был лично отмечен начальником и часто получал премии за свой добросовестный труд, коллеги по работе любили и уважали его, так как Герасименко был душой компании, с юмором и жизнерадостными, оптимистическими взглядами на жизнь. По-видимому, уверенность, что все и всегда будет хорошо, да и молодая красивая жена, толкнули Герасименко на грешный путь.

Он прекрасно осознавал, сколько личной наживы может принести ему перепродажа контрабандного товара и как в связи с этим может круто измениться его жизнь: хороший ремонт в квартире, шикарные подарки жене и отдых по «горящим» путевкам в экзотические страны.

Так, с осени 1965 года Герасименко начинает систематически скупать у моряков иностранных судов контрабандные товары, которые он как лично, так и с помощью других «оптимистов» выносил из режимной зоны порта. Желающих приобрести дешевый, но хороший товар, а после его перепродать уже в третьи руки, было много, и вскоре Герасименко имел своих постоянных покупателей, которые, не перебирая, скупали у него весь товар по спекулятивной цене.

Видя, что дело идет на ура, Герасименко приходит к выводу, что для собственной безопасности и в то же время большей наживы, ему необходимо скупать и выносить товар «редко, но метко», и поэтому он в августе 1965 года вступает в преступный сговор с В. А. Фатеевым, работавшим вместе с ним машинистом трюмных машин, который также имел свободный доступ к иностранным судам.