Будь здоров - Виталий Башун

В конечном итоге, ловушка оказалась несложной. Командную нить от кольца я аккуратно разорвал, придерживая кончики. Затем один кончик замкнул на само кольцо, а другой — на структуру накопителя. Ну, теперь дерни за веревочку — фиг дверь откроется. Осталось самое простое — пройти. Я собрался с духом и, с трепетом вглядываясь в ловушку, разорвал мерцающую нить. Кольцо с ресничками дрогнуло, передав командный импульс… самому себе. Кажется, сработало. Тем не менее, закрыв лицо от жара все еще раскаленной стенки и почти прижимаясь к противоположной я проскочил этот участок на максимальной скорости.

Дальше я прошел еще с полтора десятка подобных ловушек и после пятой так навострился, что обезвреживал их прямо на ходу, не останавливаясь. Принцип действия у всех был сходный. Главное было найти блок управления, вход сигнальной нити и перемкнуть командную. Хотя сигналки были трех видов. Одни, как во второй ловушке, срабатывали при пересечении сигнальной нити, другие — реагировали на изменение нагрузки на плиты пола, третьи — периодически, примерно, раз в секунду, выстреливали нити поперек коридора. Каждая нить была спаяна с одной из нитей блока управления и выстреливалась из своего клубочка, который при свободном достижении стенки оказывался размотанным до конца. При этом нить блока управления слегка дергалась. Если несколько нитей достигали преграды раньше, клубок оказывался до конца не размотанным и успокаивающий сигнал не поступал в блок управления.

Коридор заканчивался глухой стеной с впаянным в нее… знакомым овальным зеркалом. В нем отразился я собственной персоной. Мда. Когда я в растерянности, у меня оказывается довольно глупое лицо.

Кажется, понял. Я прошел монстров и прошел ловушки. Теперь я должен пройти через себя. Прикоснувшись к поверхности зеркала, ощутил только теплое дуновение воздуха. Рука в зеркале в точности повторила мое движение. Пока не передумал, я, зажмурившись, сделал шаг в зеркало. Меня закрутило и стало выворачивать, как мокрое белье. В голове словно стая огнешаров стала друг за другом разряжаться. Ломало и корежило меня не долго, вскоре сознание резко прояснилось, и я увидел неохватное взглядом пространство, заполненное гигантскими трубами, непонятными конструкциями и сооружениями. Все это пульсировало и светилось в магическом спектре. Стоило мне внимательно присмотреться к какому-то непонятному объекту, как он стал плавно увеличиваться в размерах. Мне казалось, то ли я к нему лечу, то ли он ко мне, но вскоре этот, так и не опознанный мной объект, заслонив все, повис передо мной гигантской горой. Стало отчетливо видно, что вся его поверхность состоит из почти одинаковых по форме и размерам ячеек. Стоило мне обратить внимание на одну из них, как она в свою очередь, стала стремительно расти. Сама поверхность ячейки была многослойной и сложной структурой, в которой отчетливо просматривались некие клубки из спиралей, которые также состояли из спиралей, а те из опять же скрученных в спираль непонятных волокон. Какое-то теплое чувство, непонятно почему, я стал испытывать к этому пространству. Что-то в нем было родное для меня. Я не удержался и мысленно с любовью погладил… ничего конкретно — все это пространство в целом. И оно, казалось, в ответ прислало мне импульс любви и доверия. Мне здесь было невероятно хорошо и очень хотелось остаться здесь подольше чтобы рассмотреть эти чудеса подробнее, но я вовремя вспомнил о том, что у меня есть цель, к которой следует двигаться дальше. Дела, друзья мои, дела. Увы! Но надеюсь, мы еще свидимся. И снова мне пришел отклик, выражающий ту же надежду. На миг в глазах потемнело и… я осознал, что стою в каком-то помещении все того же лабиринта.

Боли все прошли, и я уже почти пришел в норму. Даже как будто сил прибавилось. Открыв глаза, увидел совершенно пустую круглую комнату, облицованную тем же гранитом. Посреди комнаты метра на полтора в высоту вырастал каменный конус вершиной вниз. На его плоском основании прямо в центре лежал кристалл, похожий на обычную магическую книгу. Вдруг рядом со мной замерцала и стабилизировалась иллюзия полненького человечка, черты лица которого недвусмысленно указывали на его сунское происхождение. В первую очередь узким разрезом глаз и одеждой. На нем был длинный серый халат и мягкие туфли. На голове круглая серая шапочка без полей. Заговорил он на чистейшем элморском.

— Приветствую тебя, собрат, — он церемонно поклонился, как принято при дворе сунского императора. В свое время наставник по этикету заставил нас выучить придворный этикет наших соседей. — Ты прошел лабиринт и, главное, прошел через себя. Значит, ты способен принять Знание. Но прежде, чем ты его получишь, ты должен будешь сделать выбор.

— Опять выбор? — не удержался я.

— Каждый день мы делаем десятки выборов, — не удивился сунец и невозмутимо продолжил, — одни почти не влияют на нашу судьбу, другие — меняют ее кардинально. Такой выбор тебе предстоит сделать сейчас. Когда я тебе расскажу, в чем суть, ты можешь выбирать неограниченно долго, но помни — тело бренно. Отсюда ты выйдешь только после того, как решишь.

— А не могли бы вы мне сказать, что я видел, проходя через зеркало? — уж больно интересное было то пространство и почему-то мне очень захотелось время от времени туда возвращаться.

— Ты видел себя. Изнутри.

— Себя?! — до крайности изумился я.

— Себя, — все также невозмутимо подтвердил сунец.

Я некоторое время ошеломленно молчал, переваривая эту невероятную новость.

— Но как же я тогда выбрался оттуда?

— Какие чувства ты там испытал?

Я рассказал ему о чувстве родства, тепла и любви к этому пространству. Рассказал, как не хотелось его покидать, но дела призывали меня…

— В этот момент ты и вернулся, — кивнул головой сунец и пояснил, — только тот, кто любит себя, способен любить других и, соответственно, быть целителем. Тот, кто себя не любит, сам себя и убьет, проходя через зеркало.

— Но как же… — замялся я, — есть ведь люди, которые кроме себя никого и не любят…

— Есть, — чуть улыбнулся мой собеседник, — но эти люди никогда не смогут расстаться с этим пространством. Они в нем так и останутся, сознание перестанет управлять организмом, останутся только простейшие реакции, как у младенца, и тело неизбежно вскоре погибнет. Если он человек богатый, его могут поместить в дом для душевно-убогих и заботиться о его теле очень долго. Нельзя сказать, что этот человек несчастен, но для мира людей он будет потерян навсегда, — я содрогнулся от такого счастья. — Как видишь, это последнее испытание самое сложное.