Забытая мелодия - Элен Алекс

— Нет. Ведь, как выяснилось сегодня, я не такой уж и баловень судьбы, наоборот, она ко мне очень даже жестока.

— Хорошо, Ричард, я оставляю тебя наедине с твоей судьбой, и постарайся больше не попадаться на моем пути.

И Лиз подняла руку с пистолетом и резко выбросила его назад, куда-то себе за спину. Пистолет упал где-то далеко, в противоположном углу комнаты. А Лиз отъехала на своей коляске вбок, чтобы развернуться и навсегда уехать из дома Ричарда.

— Прощай, — сказала она.

— Лиз, — сказал Ричард, — ты не можешь так просто уехать.

— А как мне надо уехать, Ричард, предварительно убив тебя?

Ричард покачал головой.

— Наверное, да, — сказал Ричард, — потому что теперь я не позволю тебе так запросто уехать и бросить меня.

— И что я должна буду сделать?

— Ты должна будешь рассказать, как мне дальше жить без тебя.

— Но ты же такой умный, сообразительный, практичный, и ты наверняка сможешь придумать это сам.

И Лиз стала разворачиваться дальше.

— Ты немного не поняла ситуации, Лиз, — Ричард встал с пола, в руках у него все еще был пистолет, — я не разрешаю тебе уехать от меня.

— Это почему? — спросила Лиз.

— Хотя бы потому, что в моем пистолете было не шесть патронов, а двенадцать.

Лиз остановилась.

— И ты не сказал мне об этом сразу? — спросила Лиз.

— Нет, не сказал, — ответил Ричард.

— Чего ты хочешь от меня, Ричард? — спросила Лиз.

Ричард подошел к ней и осторожно дотронулся ладонью до ее лица.

— Я хочу, чтобы ты была со мной, — сказал Ричард.

— Но ты же не можешь меня заставить быть с тобой, Ричард.

— Да, но я могу тебя об этом попросить.

Он наклонился к Лиз и слегка коснулся ее лица своими губами. Лиз с силой оттолкнула его, но Ричард так и остался стоять на месте, а Лиз отъехала в своей коляске к соседней стене.

— Это благодаря тебе, — закричала она на Ричарда, — я теперь так беспомощна и беззащитна, это благодаря тебе вся моя жизнь сводится к безропотному существованию и наблюдению за настоящей жизнью только со стороны. Почему все остальные люди могут делать все, что захотят, и только я должна делать лишь то, что однажды прописал мне ты?

— Но ты забыла, — сказал Ричард, — что я люблю тебя так, как не любил еще никого и никогда, так неужели это мое чувство к тебе, которое и не снилось этим всем твоим остальным людям, не перевесит тех вещей, которые отныне тебе недоступны?

— Мне недоступно просто быть нормальным человеком, и поверь мне, Ричард, это не мало, это очень даже много. Я раньше ни минуты не могла сидеть на месте, ни дня не могла прожить без своих танцев, а что теперь я должна буду представлять собой? Твою игрушку, увешанную белыми алмазами? И это еще не беря во внимание то, что именно ты отнял тогда у меня Майкла. Так что ты зря тогда платил свои денежки, чтобы ни за что не отвечать, жизнь сама заставила тебя заплатить по счетам.

— Я уже заплатил, Лиз, я уже за все заплатил своей виной перед тобой. Не наказывай же меня дальше.

— Я не наказываю тебя, Ричард, я прощаю тебя, разумеется, я прощаю тебя за все.

— Но?

— Просто быть вместе нам с тобой — не судьба, — сказала Лиз, — так уж получилось, что мы оба оказались не в том месте и не в тот час.

— Но я не позволю тебе уехать от меня, Лиз, — сказал Ричард.

Лиз грустно улыбнулась.

— А что ты сделаешь, — сказала Лиз, — если я все-таки уеду? Убьешь Меня?

Ричард промолчал.

— Тогда тебе придется стрелять мне в спину, — сказала Лиз.

И она развернулась и поехала к выходу.

— Лиз! — крикнул ей Ричард.

Но Лиз его не слушала.

— Лиз, черт возьми, остановись! — крикнул Ричард.

И он действительно выстрелил.

Но только целился он не в Лиз, а в люстру, которая висела впереди в метрах четырех у Лиз на пути. И он пробил провод, на котором висела люстра, и она упала у Лиз на дороге и разлетелась на тысячи мелких осколков.

А Лиз, защищаясь от этих осколков, зажмурилась и, резко перегнувшись через ручку своей инвалидной коляски, упала на пол.

Ричард и не думал причинять ей боль. Он только хотел остановить ее.

Но только этого не знали полицейские, получившие команду взламывать двери сразу же после услышанного выстрела и стрелять в мужчину, если у него в руках будет пистолет.

Полицейские уже минут десять назад подъехали к дому. Их вызвали родственники девушки, которая заехала в этот дом на инвалидной коляске. Видели ли ее соседи?

Да, соседи ее видели, а минут двадцать назад они даже слышали выстрелы, но не придали этому никакого значения, потому что знали, что в этом доме есть официально зарегистрированный тир для разминки из настоящих пистолетов. Это сейчас очень даже модно, и такой тир есть в каждом солидном доме.

Но так как в этот дом была вызвана полиция, то что-то тут было не так. И поэтому полицейские получили команду вламываться в дом после очередного выстрела, что они и сделали.

И они увидели, как из инвалидного кресла упала на пол девушка. А в глубине комнаты резко направил на них пистолет мужчина.

И полицейские открыли огонь.

И когда на место происшествия прибыла медицинская машина, врачи констатировали у Ричарда мгновенную смерть. Он умер сразу же, как только первая случайная пуля полицейских попала ему прямо в сердце.

А вот жизни Лиз практически ничего не угрожало.

Врачи чуть позже определили, что с девушкой, выпавшей из инвалидного кресла, ничего особо страшного не произошло, просто она находится в глубоком обмороке. А ранений у нее почти никаких нет, за исключением множества ссадин из-за осколков большой люстры, так что жить она, по всей вероятности, будет еще очень долго.

Родители Ричарда подняли на ноги всех лучших адвокатов в городе, чтоб только повесить на Лиз покушение на убийство. Ведь мотив у нее был тот, что надо: она стала инвалидом благодаря их холеному сыночку.

Но у них уже ничего не получилось.

Потому что, во-первых, Лиз пришла в дом без оружия, а того, что его и так будет полон весь дом, она не могла знать. Во-вторых, у Лиз не было в руках пистолета в самый решающий момент, а в-третьих, она была беременна, а это было уже совсем смягчающим обстоятельством.

И еще, и это главное, Лиз никогда не смогла бы выстрелить в человека. Она никогда не смогла бы это сделать.

С той поры прошло уже десять лет, а почему я решил рассказать вам эту историю именно сейчас, даже и сам не знаю.

А впрочем, эта история и теперь не дает покоя всем. Местные сплетники до сих пор треплют языками о том, кто был тогда прав, а кто не прав.

И только я, Денни Валентино, знаю, что никто ни в чем не виноват, и что на все воля Божья, и что еще никому и никогда не удалось спланировать и предсказать свою судьбу.