Стеклянное море - Сергей Лукьяненко

Шар гравикомпенсатора сжался. Но инерция оказалась сильней – меня бросило, тряхнуло в заботливых объятиях кресла.

– Что случилось? – прохрипел я. Из прокушенной губы сочилась кровь.

«Впереди люди, – спокойно доложил катер. – Продолжаем движение или меняем высоту?»

Он готов пролететь сквозь живых людей – умная машина, творение Сеятелей…

– Посадка, – скомандовал я. – Садись и открой люк.

Трава оказалась фиолетовой. Я утонул в ней по грудь – в мягких пушистых метелках, крошечных синеватых соцветиях, в сухой ломкой соломе, доходящей до колен. Щедрый мир… обреченный мир.

Сизая капля катера застыла за спиной – растопыренные стабилизаторы, открытые решетки двигателей. Похлопав по горячему боку, я пошел сквозь травяное море.

Это было плоскогорье: слева и справа вставали горные цепи, а впереди, метрах в двухстах, трава редела, обнажая красноватый склон, обрывающийся в пропасть. Вдали, на самой линии горизонта, темнели крошечные постройки.

– Что за город я вижу? – поинтересовался я у блестящей пылинки датчика, приклеившейся к воротнику комбинезона.

«Это не город – прошелестело в голове. – Хейорз – мясоперерабатывающий центр с прилегающим космопортом грузовых сообщений и поселками рабочих».

– Ясно. А где люди… из-за которых ты остановился?

«Впереди».

Я продолжал идти. Небо застилали серые тучи, но дождя, слава Сеятелям, не было. Пейзаж и без того выглядел более чем мрачно. Густое, колышущееся под легким ветром темно-фиолетовое море – и свинцовая крышка вместо неба. Как ни странно, света было достаточно – Ар-На-Тьин раза в полтора ярче Солнца Земли.

– Вперед, сквозь альпийские луга Ар-На-Тьина! – заорал я. – К неведомым людям… К цивилизации и мясокомбинату, что на данной планете едино!

«Не понял».

– Ну и хорошо.

Мне вдруг стало легко. Так бывает, когда сделано все, что только в твоих силах – а остальное вообще не в силах человеческих. Можно улыбаться, направляя горящий самолет на вражеские танки. Можно командовать собственным расстрелом. Можно привить себе неизлечимую болезнь и аккуратно записывать в дневник, как холодеют пальцы.

Я сделал все, что мог.

Я потерял больше, чем может потерять человек. Любовь и друзья – что остается? Работа?

Моя профессия – убивать. Можно говорить красивые слова: я дрался за свою любовь и свою планету… Неважно. Нельзя убивать ради жизни – а я убивал. Я шел против. Кто бы ни стоял на пути – я шел напролом.

Иначе – не умею.

Я смеялся, ломая переплетенные стебли фиолетовой травы. Терпко пахнущая пыльца осыпала меня синими брызгами – пьянящей пылью…

Редрак! Скотина! «Синяя пыль» – наркотик с планеты Фаа. Откуда на Ар-На-Тьине – планете, где у растений зеленый хлорофилл – фиолетовые травы Фаа?..

Я рванул капюшон, закрывая им голову. Недовольно заурчал компрессор, обдувая лицо профильтрованным воздухом. Под лопаткой и на сгибе локтя, под ключицей и на животе закололо – включились автоинъекторы… Конечно, если я действительно нажал на сенсор медицинского режима комбинезона. Если я иду по плантации Травы Счастья с Фаа, понятия сна и реальности давно уже смешались для меня.

– Редрак… – прошептал я. – Одуревший мафиози… Хромой придурок…

«Связь?» – осведомился катер.

– Да! Связь с человеком по имени Редрак – номер видеофона в моем сознании. Передай слова: «Редрак, ты расплатишься за ложь».

«Исполняю».

Это могло быть явью – и галлюцинацией. Если уж я забрел на поле «синей пыли», ни один врач не поручится за мое душевное здоровье.

Когда не можешь проснуться – лучше всего действовать как наяву. Я шел сквозь фиолетовые джунгли, бездумно улыбаясь, временами доставая атомарник и скашивая перед собой особенно густую траву.

Плантация кончилась. Я остановился, жадно глотая холодный воздух, бьющий из фильтров комбинезона. Вложил в ножны меч, с трудом припомнив, что вначале надо включить режим заточки.

На краю обрыва фиолетовая трава оказалась низкой – по щиколотку. Может, ей не хватало воды или каких-нибудь микроэлементов…

Вдоль обрыва тянулась длинная ровная площадка, едва тронутая фиолетовой гадостью. По ней, азартно перекрикиваясь, толкая и пихая друг друга, носились десятка два подростков. Черно-белый футбольный мяч мелькал между ними.

Вот они – мои глюки. Вытянув из ножен меч, я скосил две охапки наркотической травы. Бросил их на землю, устраивая подобие постели. И растянулся среди фиолетового моря под свинцовым небом.

Глюки. На планете Ар-На-Тьин не играют в футбол. Передо мной либо сборщики пыльцы, либо вообще никого. Что еще за мальчишки-футболисты в тысяче километров от городов, в сотне километров от поселка Хейорз…

Их действительно хватило бы на две команды, да еще несколько сидели в траве, наблюдая за игрой. Один из мальчишек повернулся, махнул мне рукой.

Галлюцинации. Жители Ар-На-Тьина, тем более дети, не столь избалованы зрелищем космических катеров, чтобы не обращать на них внимания… Но этот мальчишка был мне чем-то знаком.

«Экстренная связь», – пискнул бесплотный голос. И в то же мгновение, отметая все сомнения и нелепости, из наушников зазвучал голос Ланса:

– Сергей, ответь… Сергей, ответь…

– Я слушаю.

Вставать не хотелось. Что бы ни говорил Ланс, что бы ни происходило – какое значение это имеет для меня, заблудившегося в «земляничных полянах» Ар-На-Тьина? Земляничные поляны и Люси в небе с алмазами… У меня отняли любовь – оставьте хотя бы мои сны!

– Сергей, над планетой крейсер фангов… Он вышел из гиперпространства три минуты назад, уничтожил патрульный катер и лег на боевой курс. Сергей! Наш крейсер и храмовский корабль с Эрнадо идут на перехват, сближение через полторы минуты… Ты слышишь?

– Да.

Подростки на краю обрыва перестали гонять мяч. Самый старший, лет семнадцати-восемнадцати, сильным ударом отправил его за край пропасти. Черно-белый шар скользнул на фоне серого неба, отправляясь в долгий путь к земле.

Черно-белый мяч. Храм – зеркально-черный шар. Падение – как символ катастрофы. Подростки – как хроноколонисты… или мои друзья? Это бред. И голос Ланса – бред… наверное.

– Сергей, данные Храма… На крейсере нет кварковых боезарядов. Ты слышишь? Сергей?

– Да. Им не нужно облако пыли, Ланс. Они будут захватывать планету.

– Где ты находишься? Корабль отказывается дать ориентиры!

– Неважно. – Я встал, наблюдая за ребятами над обрывом. Они собрались вместе – словно разговаривали о чем-то.

Вот только я знал – они молчат.

– Сергей, фанги дали залп… Ракеты по целям Риом, Хейорз, Шей… Корабли Ар-На-Тьина легли на перехват. Где ты?

– В полусотне километров от Хейорза. – Я отцепил перевязь с мечом, поднял лицо к серому небу. Из туч должен идти дождь – иначе они нелепы. Солдат должен сражаться – иначе он не нужен.

Я не буду сражаться, мои хозяева и дирижеры. Этой войны не выиграть мечом, пусть даже плоскостным.

– Сергей, ты в катере? Включи защиту! На ракетах фангов тепловые боеголовки, ты слышишь? Тепловые заряды, абсолютное поражение до ста километров! Ты в катере? Что с тобой, капитан? Даю отсчет…

Я побежал. Прочь от катера, от силовой брони, от темпоральной защиты, от гиперпространственной скорлупы. От всего, что готово было защитить меня – Сеятеля, владыку мира, центр Вселенной. Пусть Редрак иронизирует над моей властью – сейчас я разделяю судьбу с подданными его планеты.

Даже во сне надо поступать как наяву.

Я бежал сквозь низкую фиолетовую траву – и контейнер с блоком защиты мягко хлопал по поясу. Пацаны стояли вдоль обрыва – неровная, чего-то ожидающая цепочка. В наушниках, перекрывая скороговорку Ланса, шипели механические голоса:

– Восемь… нги обороняются, подходят кораб… Семь… Ар-На-Тьина, слышишь?.. Шесть… ты в катере? На пере… Пять… не успевают, раке… Четыре… не остановить, вклю… Три…

Я не успевал. И не накрыть силовым полем индивидуального защитного блока два с лишним десятка человек. Может быть – одного, двух, если обхватить, прижать к себе.

– Два…

Время растянулось, секунды превратились в минуты, но все равно я не мог успеть. А мальчишки стояли, глядя на обреченный город – словно знали, что он обречен, словно им было наплевать на тепловую «броуновскую» бомбу, использующую эффект спонтанного усиления молекулярного движения и превращающую мир вокруг себя в раскаленный пар…

– Один…

Он смотрел на меня – мальчишка, стоящий ближе всех, тот, кто махал рукой, смутно знакомый, темноволосый и темноглазый, лет двенадцати, не старше… Я прыгнул, пытаясь преодолеть оставшиеся метры.

– Нуль.

Блок защиты взвыл, улавливая то, что было еще недоступно человеческим чувствам. Меня качнуло, отбрасывая назад.

Галлюцинации. Отбросить должно было пацана, оказавшегося на пути силового поля. Прости, я не успел…