Дети бури - Дин Кунц

– Им не нужно знать, что я сделал это ради Билла, – слегка улыбнувшись, ответил Джереми. – И никогда не придется узнать.

Она торопливо думала, все еще машинально прислушиваясь к повторяющемуся шуму из коридора.

– Если вам удастся сбежать, вы понимаете, кого обвинят в смерти Рудольфа, в том, что случилось со мной и с детьми?

По лицу было видно, что мужчина еще ничего не понял.

– Билла, – объяснила она. – Билл единственный, кто не пошел в подвал. О вас на Дистингью никто даже не подозревает. Поэтому именно Билл станет козлом отпущения. Его отправят в тюрьму вместо вас.

Он улыбнулся:

– Я подумал об этом.

Под маской спокойствия снова мелькнула тень страха, но она пыталась не дать ему разрастись, не позволить целиком захватить сознание. Соня начала понимать, что безумие Петерсона зашло слишком далеко, чтобы возможно было заставить его вернуться к нормальному состоянию.

Он ответил:

– Я несколько раз порежу Билла, не серьезно, но глубоко и так, чтобы пролилось много крови. Потом избавлюсь от ножа. Он сможет дать мое описание, рассказать, что я ударил его ножом и он потерял сознание; что, должно быть, я оставил его в живых потому, что увидел лужу крови и посчитал мертвым. Долго его никто не будет подозревать, а может быть, этого и вовсе не случится. Он слишком хороший парень. Все знают, что это так и есть.

К этому времени она уже поняла, что, должно быть, шумел ветер, – уже довольно долгое время из коридора не доносилось ни звука. Девушка не могла придумать, что бы еще такое сказать сумасшедшему, ничего, что бы могло его отвлечь; а ведь если разговор прекратится, он сможет сделать еще один шаг вперед и воткнуть нож ей под подбородок, очень глубоко под подбородок. Теперь надежда была только на то, чтобы отвлечь его, повернуться и пробовать добежать до двери. Если убийца рванется следом, то, может быть, ей удастся заманить его поближе к подвалу, где смогут услышать крик о помощи.

Безо всякого предупреждения она повернулась и, ударившись о косяк распахнутой двери, неуклюже вывалилась в коридор. Он почти немедленно схватил жертву.

Нож взлетел в воздух.

Помня о борьбе в аркаде бугенвиллей, девушка подняла ногу и резко наступила на ту самую ногу, которую уже однажды поранила, еще сильнее, чем прежде, стараясь надавить покрепче.

Хотя до сих пор ему удавалось скрывать боль в ступне и не хромать, но эта ее часть оставалась очень чувствительной и теперь взорвалась белой, слепящей волной боли.

Она рывком освободилась от его хватки.

Мужчина взмахнул ножом.

Он вонзился в верхнюю часть ее левой ноги, вызвав кровотечение, но рана была несерьезной.

Соня отступила обратно в детскую и, сделав несколько быстрых движений, захлопнула дверь, заперла ее на замок и, таким образом, на время оказалась в безопасности от человека, который называл себя Джереми, но когда-то был ее новым другом, возможно, не только другом.

Глава 23

Соня ни на секунду не верила в то, что в спальне на втором этаже, даже и за запертой дверью, они окажутся в полной безопасности. Билл Петерсон был сильным, полным жизни молодым мужчиной и мог выбить даже одну из этих тяжелых старых дверей, если для этого у него будет пара минут. Она думала, что в такой ситуации нельзя сидеть сложа руки и надеяться, что помощь придет раньше, чем защелка вылетит из косяка, что кто-нибудь из сидящих в подвале как раз сейчас придет выяснить, что же их задерживает. К тому же какие шансы были у Генри Далтона или Лероя Миллза против такого человека, как Петерсон, если он так легко расправился с Рудольфом Сэйном, профессиональным телохранителем, никогда не расстававшимся с пистолетом? Часто сумасшедший, чей организм постоянно вырабатывает дополнительные порции адреналина, обладает силой трех-четырех человек того же возраста и веса; однако даже без этого преимущества остальные мужчины не смогли бы оказать ему достойное сопротивление. Подняться сюда по ступенькам они смогли бы, но добраться до этой комнаты и уж тем более спасти ее и детей – нет.

Как только Соне удалось закрыть дверь, она бросилась к кровати и сорвала проволоку, которой были обвязаны запястья Алекса, велела ему самому снять путы с ног и освободила Тину.

– Что мы будем делать? – спросил мальчик.

Тина все еще всхлипывала, но, как ни странно, довольно быстро отходила от пережитого недавно страха.

Девушка не ответила, вместо этого, она подошла к окну и открыла внутренние ставни как раз в тот момент, когда Петерсон в первый раз резко ударил по створке двери, как раз в том месте, где находилась защелка. Соня быстро открыла окно, впустив в комнату холодный ветер и голос урагана, заглушивший звук второго удара. Тем не менее было ясно, что он окажется не менее сильным, чем первый, и что вскоре винты защелки поддадутся и дверь откроется.

– Посмотри сюда, – окликнула она Алекса.

Он стоял рядом, сквозь открытое окно по лицу хлестал дождь и мешал смотреть, но все-таки мальчик разглядел крышу крыльца на первом этаже, у входа в дом.

– Ты первый, – сказала Соня, – крыша плоская, и идти по ней будет нетрудно, если не вставать в полный рост. Если попробуешь подняться, то ветер просто сдует тебя вниз, понимаешь?

Он быстро кивнул.

Петерсон снова пнул дверь.

Один из винтов со звоном выскочил из отверстия замка, защелка качнулась.

– Опирайся на руки и колени, – велела она.

Мальчик пролез в раму, оглянувшись на Соню. Она крепко взяла его за руки и помогла выскользнуть наружу, застонав от напряжения, когда мальчик повис в воздухе и ей пришлось удерживать его на весу. Девушка наклонилась вперед, постаравшись спустить свою ношу как можно ниже, и это ей удалось – ноги Алекса оказались всего в восемнадцати дюймах от крыши, когда она наконец разжала хватку. Он упал на колени и пополз, как можно ниже пригибаясь под сильным ветром, цепкий, как маленький зверек.

– Твоя очередь, – сказала Соня девочке.

– Я боюсь, – ответила Тина. Она побледнела и дрожала, казалось, что против ярости урагана Грета слабой девочке не выстоять и секунды. Несмотря на это, ей придется постараться, и это займет куда больше секунды.

Соня крепко обняла малышку, поцеловала и сказала так твердо, как только могла:

– С тобой все будет в порядке, ангелочек.

– Вы тоже идете?

– Конечно, ангелочек.

Петерсон в холле выкрикивал ее имя, но девушка не слушала. Он не мог сказать ничего, что изменило бы теперешние планы, – был только один шанс сбежать, и надо было воспользоваться им немедленно.

Она повторила то же самое, что только что проделала с Алексом: взяла Тину за руки и осторожно спустила из окна. Расстояние до черной крыши крыльца теперь составляло два с половиной фута и было менее безопасным, чем в первый раз, когда прыгал Алекс, но зато ему удалось поймать сестру и придерживать ее за руку – теперь ветру сложнее было сбросить с крыши двоих детей.

Петерсон прекратил свои попытки поговорить и снова яростно принялся пинать дверь.

Вылетел еще один винт, и защелка соскользнула с обоих краев; вскоре она вылетит совсем.

Соня уселась на подоконник, секунду поболтала ногами в воздухе, а потом оттолкнулась и упала на крышу. Как ни странно, она приземлилась на ноги и тут же почувствовала силу ветра – пришлось встать на четвереньки, чтобы доползти до детей, помочь им добраться до края и с высоты восьми или девяти футов спрыгнуть на лужайку перед домом. Соня последовала за ними.

Стоя на коленях в траве, девушка повернула голову, часто мигая оттого, что капли дождя стекали с ресниц и заливали глаза. Она оглянулась на окно спальни, из которого они только что вылезли.

В окне маячило лицо Петерсона, искаженное от ярости, руки цеплялись за раму, как будто он хотел тут же последовать за ними. Соня думала, что он именно это и сделает, – в таком случае они могли бы успеть забежать в дом и добраться до подвала. Шансы на это были невелики, но все же были. Однако вместо того, чтобы прыгнуть, мужчина резко повернулся и исчез из вида.

Должно быть, сейчас он спускался по лестнице.

У Сони не было при себе ключа от входной двери, а выдавить окно и пробраться внутрь они ни за что не успели бы за то время, которое требовалось Петерсону, чтобы сойти вниз.

Девушка стояла на лужайке, пригибаясь под жестоким напором ветра, промокшая, несмотря на штормовку, ощущая, как тысячи капель молотят по ее телу и жалят, как мухи или москиты. Она держала детей за руки, притянув их поближе к себе, уверенная в том, что убийственная ярость урагана действует на них еще сильнее, чем на нее.

– Он идет за нами! – вскрикнул Алекс.

– Я знаю, – ответила она.

Тине пришлось опустить голову, чтобы не задохнуться в сплошной стене дождя, льющегося на маленькое личико.

– Что мы можем сделать? – спросил Алекс.

Соня подумала, что он очень хорошо перенес случившееся, и это придало ей сил сказать то, что должно было быть сказано, какими бы нелепыми ни казались эти слова.